Текст книги "История Рима от основания Города"

9. Так как эти требования были тяжелы, а с другой стороны, так как послы знали необузданный и непостоянный характер своего народа, то, не дав никакого ответа, они возвратились домой, чтобы, пока дело еще не было решено, всесторонне обсудить с претором и старейшинами, как им поступить. Их встретили криком и бранью за то, что они так долго затягивают дело, тогда как им приказано вернуться с каким бы то ни было миром.

На обратном пути в Амбракию послы попали в засаду, устроенную им возле дорог акарнанцами, с которыми была война, и были отведены в Тиррей под стражу. Это обстоятельство замедлило заключение мира, хотя уже находились у консула афинские и родосские послы, прибывшие просить за этолийцев. Царь афаманов Аминандр, получив ручательство за свою безопасность, тоже прибыл в лагерь римлян, беспокоясь не столько за этолийцев, сколько за город Амбракию, где он провел большую часть времени своего изгнания. Узнав от этолийцев о судьбе послов, консул приказал привести их из Тиррея. По прибытии их начались переговоры о мире. Аминандр неутомимо старался склонить амбракийцев к сдаче, в чем и заключалась, главным образом, его цель. Так как он, подходя к стене и разговаривая со старейшинами, имел слишком мало успеха, то наконец, с позволения консула, вошел в город и частью советами, частью просьбами достиг того, что они сдались римлянам. С другой стороны, этолийцам оказал существенную услугу единоутробный брат консула Гай Валерий, сын того Левина, который впервые заключил дружбу с этим народом[1129]1129
  …впервые заключил дружбу с этим народом. – О договоре 211 года до н. э. см. XXVI, 24.


[Закрыть]. Амбракийцы, выговорив себе предварительно право отпустить безопасно вспомогательное войско этолийцев, отперли ворота. Затем был заключен мир с этолийцами на следующих условиях: они должны заплатить 500 эвбейских талантов, из них 200 немедленно, а 300 в продолжение шести лет равными взносами; возвратить римлянам пленных и перебежчиков; не принимать в свой союз никакого города, который после переправы Тита Квинкция в Грецию был или силой завоеван римлянами, или добровольно с ними вступил в дружбу; остров Кефалления должен оставаться вне союзного договора[1130]1130
  …остров Кефалления должен оставаться вне союзного договора. – Эта статья внесена в договор потому, что римляне имели в виду занять Кефаллению; см. XXXVII, 50.


[Закрыть]. Хотя эти условия были значительно легче, чем сами этолийцы ожидали, тем не менее они просили позволения донести о них народному собранию и получили его. Из-за городов произошли непродолжительные прения: так как эти города некогда принадлежали к Этолийскому союзу, то тяжело было, что их как бы отрывают от их тела. Тем не менее все до одного согласились принять условия мира. Амбракийцы подарили консулу золотой венок весом в 150 фунтов[1131]1131
  …золотой венок весом в 150 фунтов. – Считая фунт равным малому золотому таланту, получим, что венок весил 9 фунтов 51 зол.; это вероятнее, чем думать о настоящем римском фунте; при этом условии вес венка был около 3 пудов.


[Закрыть]. Все статуи из бронзы и мрамора и картины, которыми Амбракия, как бывшая столица Пирра, была лучше украшена, чем прочие города этой страны, были сняты и увезены; все прочее осталось нетронутым и невредимым.

10. Отправившись от Амбракии во внутреннюю Этолию, консул расположился лагерем у Аргоса Амфилохийского, который отстоит от Амбракии на двадцать две тысячи шагов. Туда наконец прибыли этолийские послы к консулу, который уже недоумевал, почему они медлят. Затем, узнав, что этолийское собрание утвердило мир, он приказал им отправиться в Рим к сенату, позволил и родосцам и афинянам ехать с ними в качестве заступников и дал им в провожатые своего брата, Гая Валерия, а сам переправился в Кефаллению. В Риме они нашли, что знатные лица сильно предубеждены против них вследствие обвинений Филиппа, который жаловался и через послов и в письмах, что Долопия, Амфилохия и Афамания отняты у него, что его гарнизоны, а наконец, даже его сын Персей прогнаны из Амфилохии; таким образом он настроил сенат против выслушивания их просьб. Родосцев и афинян, однако, выслушали молча. Говорят, что афинский посол Леонт, сын Гикесия, произвел даже впечатление своим красноречием. Он воспользовался известным сравнением, сопоставив толпу этолийцев со спокойным морем, которое ветры приводят в сильное движение, и утверждал, что они, пребывая верными союзу с римлянами, не затевали смут по врожденной народу склонности к спокойствию; но, после того как подули ветры – со стороны Азии Фоант и Дикеарх, а со стороны Европы Менест и Дамокрит, то поднялась та буря, которая их унесла к Антиоху, словно на подводный камень.

11. Долго буря носила этолийцев, наконец они вынуждены были согласиться принять условия мира. Были же они следующие: «Этолийский народ должен признавать без злого коварства верховную власть и владычество римского народа; он не должен пропускать через свои пределы и не должен оказывать никакой помощи никакому войску, которое идет против союзников и друзей римлян; он должен считать врагами тех же, кого считает таковыми римский народ, против них браться за оружие и сообща вести войну; перебежчиков, беглых рабов и пленных он должен возвратить римлянам и их союзникам, исключая тех, которые были вторично взяты в плен по возвращении на родину или же кто взят был в плен из племен, бывших врагами римлян в то время, как этолийцы находились в римском войске; все прочие, которые окажутся налицо, должны быть переданы без всякого лукавства в продолжение ста дней коркирским властям; остальные же, которые не окажутся налицо, должны быть возвращены, как только кто из них отыщется; они должны дать римлянам сорок заложников, по усмотрению консула, не моложе двенадцати и не старше сорока лет; заложником не должен быть ни претор, ни начальник конницы, ни союзный секретарь, ни кто-либо из тех, кто прежде был заложником у римлян; на Кефаллению условия мира не должны простираться». Относительно суммы денег, которую должны были уплатить, и срока платежей не было изменено ничего из тех условий, на которые согласились с консулом; если предпочтут платить вместо серебра золотом, то условились, что могут и так платить, лишь бы считался один золотой за десять серебряных монет. «Этолийцы не должны стремиться снова прибрести какой-либо из тех городов, областей и жителей, которые некогда находились под их властью, но которые в консульство Тита Квинкция и Гнея Домиция[1132]1132
  …в консульство Тита Квинкция и Гнея Домиция… – Тут ошибка, так как таких консулов в один год не было: товарищем Квинкция был Секст Элий (ХХХII, 8), а товарищем Гнея Домиция – Луций Квинкций (XXXV, 10).


[Закрыть] или после их консульства были покорены силой или добровольно подчинились власти римского народа. Эниады с их городом и областью должны принадлежать акарнанцам». На таких условиях был заключен союзный договор с этолийцами.

12. Не только в то же лето, но почти в те же самые дни, когда это было совершено консулом Марком Фульвием в Этолии, другой консул, Гней Манлий, вел в Галлогреции войну, к рассказу о которой теперь я приступаю. В начале весны консул прибыл в Эфес и, приняв от Луция Сципиона войска и принеся за них очистительную жертву, обратился к воинам с речью, в которой похвалил их за храбрость, так как они окончили войну с Антиохом одним сражением, и поощрял их начать новую войну с галлами, которые, во-первых, помогали Антиоху своими вспомогательными войсками, а во-вторых, такого неукротимого нрава, что Антиох напрасно отброшен за Таврский хребет, если не будет сокрушено могущество галлов. Прибавил он несколько слов и о себе, в которых не заключалось ни лжи, ни хвастовства. Воины выслушали консула с радостью и частыми одобрительными возгласами, думая, что галлы составляли только часть войска Антиоха и что, после поражения царя, военные силы их сами по себе не будут иметь никакого значения. Отсутствие Евмена – он находился тогда в Риме – консул считал несвоевременным, потому что тому были известны местность и люди и сам он был заинтересован в сокрушении могущества галлов. Поэтому он вызвал из Пергама его брата Аттала и увещевал его предпринять вместе с ним войну, а когда тот обещал содействие свое личное и содействие своих, то он отпустил его домой для необходимых приготовлений. Спустя несколько дней после выступления консула из Эфеса к нему у Магнесии присоединился Аттал с 1000 пехотинцев и 500 всадников, дав брату Афинею приказание последовать с остальным войском за ним и вручив охрану Пергама таким мужам, которых считал преданными брату и престолу. Похвалив юношу, консул двинулся со всеми военными силами к Меандру и расположился лагерем, потому что нельзя было перейти реку вброд и надо было собрать корабли для переправы войска.

13. Перейдя через Меандр, они пришли к Гиеракоме. Здесь находится священный храм Аполлона и оракул. Говорят, что жрецы дают предсказания в изящных стихах. Отсюда, после двух дневных переходов, пришли к реке Гарпас. Сюда прибыли послы из Алабанд[1133]1133
  …пришли к Гиеракоме… пришли к реке Гарпас… послы из Алабанд… – Гиеракоме – городок в Карии, вероятно, к востоку от Магнесии. Гарпас – левый приток Меандра. Алабанды – город в Средней Карии.


[Закрыть] с просьбой, чтобы они или своим влиянием, или силой заставили крепостцу, недавно отложившуюся от них, подчиниться прежней зависимости. Туда же прибыл и Афиней, брат Евмена и Аттала, с критянином Левсом и македонянином Коррагом. Они привели с собою 1000 пехотинцев, состоявших из смеси нескольких племен, и 300 всадников. Консул послал военного трибуна с небольшим отрядом, взял крепостцу приступом и после взятия возвратил ее жителям Алабанд. Сам, нисколько не сворачивая с дороги, расположился лагерем у Антиохии-на-Меандре. Источники этой реки берут свое начало в Келенах. Город Келены некогда был столицей Фригии. Впоследствии жители выселились в окрестности старых Келен, и новый город был назван по имени Апамы, сестры царя Селевка[1134]1134
  …по имени Апамы, сестры царя Селевка… – Апама была женой (а не сестрой) Селевка I Никатора (311–281 до н. э.) и матерью Антиоха I, основателя селевкидского государства.


[Закрыть], Апамеей. Река Марсий, берущая начало недалеко от источников Меандра, впадает в Меандр, и предание гласит, что в Келенах Марсий состязался с Аполлоном в игре на флейте. Меандр, который берет начало на вершине крепости Келен и протекает через центр города, течет сначала через Карию, затем через Ионию и впадает в залив, находящийся между Приеной и Милетом. У Антиохии в лагерь консула прибыл сын Антиоха Селевк, для выдачи войску хлеба согласно заключенному со Сципионом договору. Из-за вспомогательного войска Аттала произошел небольшой спор, потому что Селевк утверждал, что Антиох обязан снабжать хлебом только римских воинов. И этот спор консул прекратил своей твердостью: он послал трибуна и приказал, чтобы римские воины не получали хлеба прежде, чем получат его вспомогательные войска Аттала. Отсюда двинулись вперед до так называемого Гордиутихи. От этого места через три перехода пришли к Табам[1135]1135
  …до так называемого Гордиутихи… пришли к Табам. – Гордиутихи – город в Карии к югу от Антиохии. Табы – город в Карии, на границе Фригии.


[Закрыть]. Этот город лежит в области Писидии, которая простирается по направлению к Памфилийскому морю. Когда силы этой страны были не тронуты, она обладала храбрыми в военном деле жителями. И теперь всадники сделали вылазку на войско римлян, когда оно было в пути, и привели его первым натиском в немалое замешательство. Затем, когда обнаружилось, что они не равны им ни по численности, ни по храбрости, были отброшены в город и просили прощения в своем заблуждении, изъявляя готовность передать свой город. Им было приказано заплатить двадцать пять талантов серебра и поставить десять тысяч медимнов пшеницы. На таких условиях была принята их сдача.

14. Отсюда на третий день пришли к реке Кас. Выступив отсюда, они при первом приступе взяли город Эризу и пришли к крепости Табусию, возвышающейся над рекой Инд, которая получила свое имя от сброшенного со слона индийца. Они находились уже недалеко от Кибиры[1136]1136
  …от Кибиры… – Кибира (Большая Кибира) – город в Великой Фригии близ границ Ликии и Писидии.


[Закрыть], и все еще не являлось никакого посольства от Моагета, тирана этого города, человека во всех отношениях ненадежного и несносного. Чтобы испытать его образ мыслей, консул послал вперед Гая Гельвия с 4000 пеших и 500 всадников. Когда этот отряд уже вступал в пределы Моагета, его встретили послы с известием, что тиран готов исполнить приказания; они просили его вступить в их пределы дружелюбно и удержать воинов от опустошения полей и принесли с собой золотой венок в пятнадцать талантов. Гельвий обещал сохранить поля от опустошения и приказал послам отправиться к консулу. Когда они докладывали консулу то же самое, он сказал: «С одной стороны, мы, римляне, не имеем ни малейшего доказательства доброго к нам расположения тирана, а с другой стороны, он, как всем известно, такой человек, что нам следует скорее думать о его наказании, чем о дружбе с ним». Смущенные этими словами, послы ни о чем другом не просили, как только о том, чтобы он принял венок, позволил тирану явиться к нему и дал возможность переговорить с ним и оправдаться. С дозволения консула на другой день прибыл в лагерь тиран. Одежда его и свита едва соответствовали обстановке не очень богатого частного человека; его речь была смиренна и лишена всякой энергии; он умалял свои богатства и жаловался на бедность подчиненных ему городов. Находились же под его властью, кроме Кибиры, Силлей и город по прозванию «у Лимна». С этих городов он обещал, почти как бы сомневаясь в возможности этого, собрать двадцать пять талантов, и то только в том случае, если ограбит себя и своих. «Однако, – сказал консул, – этого издевательства уже нельзя более выносить. Мало того, что, насмехаясь над нами через своих послов, ты не краснел, не находясь при этом: ты и присутствуя упорствуешь в том же бесстыдстве. Двадцать пять талантов будто истощат твое государство? Итак, если ты в три дня не заплатишь пятьсот талантов, то ожидай опустошения полей и осады города». Хотя тиран и был поражен этим объявлением, однако продолжал упорно притворяться бедным. И только мало-помалу, посредством неблаговидных прибавок, прибегая то к пустым отговоркам, то к просьбам и притворным слезам, он должен был согласиться на сто талантов. При этом потребовали еще десять тысяч медимнов хлеба. Все это было взыскано в продолжение шести дней.

15. От Кибиры войско пошло через область Синды и, перейдя реку Кавларис, расположилось лагерем. На следующий день войско пошло вдоль Каралитийского болота[1137]1137
  …область Синды… вдоль Каралитийского болота… – Синда – город к северу-востоку от Кибиры. Каралитийское (Каралидское) болото (совр. Сугла-гелу) находилось в Ликаонии.


[Закрыть]; у Мадампра оно остановилось. Когда римляне отсюда двинулись вперед, то из ближайшего города Лага жители от страха убежали. Оставленный жителями и наполненный всякого рода запасами город был разграблен. Отсюда пошли вперед до источников реки Лисис, а на следующий день до реки Кобулат. В это время термессцы, овладев городом Изондой, осаждали крепость. Так как у осажденных не было никакой другой надежды на помощь, то они отправили к консулу послов с просьбою о защите. Они говорили, что, будучи заперты в крепости с женами и детьми, они ожидают со дня на день смерти или от меча, или от голода. Таким образом представился консулу желанный повод свернуть в Памфилию. Своим приходом он освободил от осады Изонды, Термессу же даровал мир, получив с него пятьдесят талантов серебра; точно так же мир дан был аспендянам и прочим народам Памфилии. Возвращаясь из Памфилии, в первый день он расположился лагерем у реки Тавр, а на другой день у так называемой Деревянной Деревни. Двинувшись отсюда, он беспрерывными переходами прибыл к городу Кормасам. Ближайший город был Дарса. Его он нашел оставленным жителями из страха и наполненным запасами всякого рода. Когда он продолжал свой путь вдоль болот, к нему пришли послы от Лисинои, чтобы передать ему свой город. Отсюда пришли в Сагаласскую область[1138]1138
  …в Сагаласскую область… – Сагаласс – значительный писидийский город на расстоянии дневного перехода к югу от Апамеи.


[Закрыть], богатую и изобилующую всякого рода плодами. Живут в ней писидийцы, самые способные к войне из жителей той страны. Им придает мужества как это обстоятельство, так в особенности плодородие их страны, многочисленность народонаселения и местоположение сильно укрепленного их города. Так как у границ не явилось никакого посольства, то консул послал грабить поля. Только тогда было сломлено их упрямство, когда они увидели, что грабят их имущество. Отправив послов, они согласились заплатить пятьдесят талантов и поставить двадцать тысяч медимнов пшеницы и столько же ячменя и получили мир. Оттуда он двинулся к Ротринским источникам и расположился лагерем у Акоридовой (так ее называют) деревни. Туда на следующий день прибыл из Апамеи Селевк. Отослав оттуда больных и ненужный багаж в Апамею и получив от Селевка проводников, он в тот же день отправился в Метрополитанские земли и на следующий день достиг Динии во Фригии. Оттуда он прибыл в Синнады[1139]1139
  …прибыл в Синнады… – Синнады – город на севере Фригии у горы со знаменитыми мраморными копями, называвшимися иначе Докимийскими, от местечка Докимии.


[Закрыть]; жители из страха покинули все окрестные города. Далее он повел уже обремененное добычей, награбленной из этих городов, войско и, совершив в продолжение целого дня путь едва в пять тысяч шагов, прибыл в Бевд, по прозванию Старый. Затем он расположился лагерем у Анабур, на другой день – у источников Аландра и на третий – у Аббасия. Тут он стоял лагерем в продолжение нескольких дней, потому что достигли границ толостобогиев.

16. Галлы выселились в громадном количестве, вследствие ли недостатка в земле или в надежде на добычу, и, полагая, что никакой народ, через пределы которого они пойдут, не будет в состоянии оказать им сопротивление, проникли под предводительством Бренна в страну дарданов. Тут произошли между ними раздоры. Около 20 000 человек с царьками Лонорием и Лутарием отделились от Бренна и повернули во Фракию. Сражаясь тут с сопротивлявшимися и налагая дань на просивших мира, они прибыли в Византий и владели довольно долго берегом Пропонтиды, так что города этой страны платили им дань. Затем ими овладело желание переправиться в Азию, так как, живя вблизи, они слышали, как велико плодородие этой страны. Взяв затем хитростью Лисимахию и овладев силой оружия всем Херсонесом, они спустились к Геллеспонту. Так как тут они видели, что Азия отделена от них только узким проливом, то у них еще более возгоралось желание переправиться, и они послали к Антипатру, наместнику этой прибрежной страны, вестников относительно переправы. Так как это дело подвигалось вперед медленнее, чем они ожидали, то произошли между царьками опять новые раздоры. Лонорий отправился с большей частью людей обратно в Византий, откуда они пришли; Лутарий же отнял у македонян, посланных Антипатром под видом посольства для шпионства, два палубных корабля и три легких. Перевозя на них день и ночь одних воинов за другими, он в несколько дней переправил все войско. Вскоре после этого переправился из Византия с помощью Никомеда, царя Вифинии, и Лонорий. Затем галлы опять соединились и оказали помощь Никомеду, который вел войну с Зибетом[1140]1140
  …оказали помощь Никомеду, который вел войну с Зибетом… – Никомед I (280–250 до н. э.) и Зипоит (Зибет) – братья, сыновья Зипоита старшего, первого царя (328–280 до н. э.) Вифинии.


[Закрыть], владевшим частью Вифинии. И преимущественно благодаря их содействию Зибет был побежден, и вся Вифиния подпала под власть Никомеда. Двинувшись из Вифинии, они пошли далее вперед в Азию. Из 20 000 человек вооруженных было не более 10 000. Несмотря на это, они нагнали такой страх на все народы, живущие по сю сторону Тавра, что повиновались их власти самые отдаленные наравне с ближайшими, как те, до которых они дошли, так и те, до которых не доходили. Наконец, состоя из трех племен – толостобогиев, трокмов и тектосагов, они разделили Азию на три части, с тем чтобы каждое из племен собирало с них дань. Трокмы получили прибрежье Геллеспонта; толостобогиям достались по жребию Эолида и Иония, а тектосагам внутренние страны Малой Азии. И собирали они дань со всей Азии по сю сторону Тавра, а сами поселились по обе стороны реки Галис. И так как численность их увеличивалась также вследствие сильного прироста, то страх перед их именем был так велик, что наконец и цари Сирии не отказывались платить им дань. Первым из жителей Азии отказал им в этом Аттал, отец царя Евмена. И смелому предприятию, сверх ожидания всех, благоприятствовало счастье: вступив в сражение с галлами, Аттал одержал верх над ними. Однако он не настолько сломил их мужество, чтобы они отказались от владычества: их могущество осталось неизменным до войны Антиоха с римлянами. Даже тогда, после поражения Антиоха, они сильно надеялись, что из-за отдаленности их местожительства от моря римское войско не придет к ним.

17. Так как приходилось вести войну с этим врагом, таким грозным для всех жителей той страны, то консул обратился в собрании к воинам приблизительно со следующими словами: «Воины! Я очень хорошо знаю, что галлы своей военной славой превосходят все народы, населяющие Азию. Это дикое племя, обойдя с оружием в руках почти весь земной круг, выбрало себе место жительства среди самой кроткой породы людей. Их высокий рост, длинные и рыжие волосы, громадные щиты, весьма длинные мечи, кроме того, их пение при начале сражения и завывание, и пляска, и страшный стук оружия, когда они по какому-то обычаю своих отцов ударяют в щиты, – все это рассчитано на то, чтобы внушить ужас. Но пусть боятся этого греки, фригийцы и карийцы, для которых эти приемы необыкновенны и непривычны; римляне привыкли к волнениям, причиняемым галлами, и вместе с тем им известно их ничтожество. Только раз, при первой встрече у Аллии[1141]1141
  …при первой встрече у Аллии… – В 390 году до н. э. См. V, 38.


[Закрыть], некогда бежали от них наши предки; с тех же пор, в продолжение уже двухсот лет, римляне избивают и обращают их в бегство, наводя на них ужас, как на стадо скота, и над галлами праздновали чуть ли не больше триумфов, чем над всем остальным земным кругом. По опыту уже известно, что если выдержать первый их натиск, в котором они истрачивают вследствие своего пылкого характера и слепого гнева все свои силы, то их члены ослабевают от пота и усталости, их оружие колеблется; изнеженные их тела и души, теряющие энергию, лишь только уляжется их гнев, изнемогают от солнца, пыли и жажды, если даже и не пускать в ход меча. Не только легионы наши мерялись силами с их легионами, но Тит Манлий и Марк Валерий, вступая в единоборство, доказали, насколько римская доблесть превосходит галльское бешенство[1142]1142
  …но Тит Манлий и Марк Валерий, вступая в единоборство, доказали, насколько римская доблесть превосходит галльское бешенство… – См. VII, 10 и VI, 26.


[Закрыть]. Марк Манлий даже один низверг галлов[1143]1143
  Марк Манлий даже один низверг галлов… – См. V, 47.


[Закрыть], взбиравшихся вереницей на Капитолий. Притом наши предки имели дело с настоящими галлами, родившимися в своей стране; а эти уже – выродки, помесь и на самом деле, как их и называют, галлогреки. Для сохранения отличительных свойств плодов и животных имеют значение не столько их семена, сколько влияют на их изменение особенности почвы и климата, в котором они растут. Македоняне, живущие в Александрии египетской, Селевкии и в Вавилонии и в других рассеянных по земному шару колониях, выродились в сирийцев, парфян и египтян; Массилия, вследствие своего положения среди галлов, переняла довольно многое из нравов соседей. Что же осталось у тарентинцев от известной строгостью и суровостью спартанской дисциплины? Все родится на своей родине лучшим; пересаженное в чужую почву, оно вырождается, изменяя свою природу сообразно тому, чем питается. Итак, вы в действительности будете поражать фригийцев, обремененных только галльским оружием, как победители побежденных, подобно тому как вы их поражали в войске Антиоха. Я боюсь не столько того, что мы встретим здесь слишком трудную войну, сколько того, что нам достанется слишком мало славы. Ведь царь Антиох часто разбивал их наголову. Не думайте, что только недавно пойманные дикие звери сначала сохраняют свою лесную дикость, затем, долго получая пищу из рук человека, смягчаются, а относительно укрощения человеческой дикости не действует тот же закон природы. Неужели вы думаете, что это те же люди, какими были их отцы и деды? Покинув отечество вследствие недостатка земли, они отправились через очень холмистое прибрежье Иллирии, обошли затем Пеонию и Фракию в постоянных сражениях с самыми дикими племенами и наконец заняли эти земли. Закаленные столькими бедствиями и одичавшие, они нашли приют в такой стране, которая бы откармливала их своим изобилием всякого рода произведений. Плодородная почва, самый мягкий климат и кроткие нравы соседей смягчили всю ту дикость, с которой они пришли. Вам, истым мужам Марса, следует, клянусь Геркулесом, остерегаться этой прелести Азии и как можно скорее бежать от нее: такое сильное влияние оказывают эти чужеземные удовольствия на уничтожение энергии духа, так заразительно действуют образ жизни и нравы жителей. Однако, на наше счастье, они, вовсе не обладая силой, достаточной для борьбы с вами, тем не менее пользуются у греков славой, равной той прежней их славе, которую они с собой принесли, а потому и победив их, вы приобретете у союзников такую воинскую славу, как если бы вы победили галлов, сохранивших испытанную свою исконную доблесть».

18. Распустив собрание и отправив послов к Эпосогнату, который один только из царьков остался в дружбе с Евменом и отказал Антиоху во вспомогательном войске против римлян, консул двинулся дальше. В первый день прошли до реки Аландр, во второй – до деревни под названием Тискон. Когда сюда явились послы ороандян[1144]1144
  …послы ороандян… – Ороанд – город в Исаврии, на границе Писидии и Ликаонии.


[Закрыть], с ходатайством о дружбе, им было приказано заплатить двести талантов и позволено было вернуться и дать знать об этом домой. Оттуда консул повел войско к Плите; затем расположились лагерем у Алиатт. Туда возвратились посланные к Эпосогнату и послы самого царька с просьбой не идти войною на тектосагов: Эпосогнат сам отправится к этому народу и убедит его исполнить приказания. Царьку дано было позволение, и затем войско пошло через страну, называемую Аксилос[1145]1145
  …через страну, называемую Аксилос. – Т. е. «безлесная страна», вероятно, северо-восточная часть Ликаонского плоскогорья.


[Закрыть]. Имя свое она получила от природы страны: она не производит не только никакого дерева, но даже и никакого терновника, ни какого-нибудь другого топлива; вместо дров употребляют навоз. Когда римляне стояли лагерем у галлогреческой крепостцы Кубалла, показались с большим шумом неприятельские всадники и своим неожиданным нападением не только привели в смятение сторожевые пикеты, но некоторых воинов даже убили. Но, когда шум этой суматохи проник в лагерь, то римская конница вдруг высыпала изо всех ворот, опрокинула и обратила в бегство галлов и убила нескольких бегущих. Отсюда консул затем шел вперед и, производя рекогносцировки, приказал строю плотно сомкнуться, так как видел, что враги уже близко. И когда беспрерывными переходами дошел до реки Сангарий[1146]1146
  …до реки Сангарий… – Сангарий – река, впадающая в Черное море.


[Закрыть], то решил строить мост, потому что нигде нельзя было перейти реку в брод. Сангарий течет из горы Адорея через Фригию и сливается у границ Вифинии с рекой Тимбр. Затем, удвоив свои воды, он течет уже шире через Вифинию и впадает в Пропонтиду, будучи, впрочем, замечателен не столько своей величиной, сколько тем, что доставляет прибрежным жителям громадное количество рыбы. Когда римляне, построив мост, перешли реку и шли вдоль берега, то прибыли из Пессинунта жрецы Великой Матери богов им навстречу с знаками своего достоинства и пророчили во вдохновенных стихах, что богиня указывает римлянам путь войны и дарует победу и владычество над этой страной. Консул, сказав, что принимает это за счастливое предзнаменование, расположился на том же месте лагерем. На следующий день он прибыл к Гордию. Это, правда, небольшой город, но торговый пункт, более бойкий и часто посещаемый, чем можно ожидать от местности, лежащей внутри страны. Три моря находятся почти на одинаковом расстоянии от него: Геллеспонт, Понт у Синопы и прибрежная часть противоположной страны, где живут приморские киликийцы. Кроме того, он граничит с пределами многих великих народов, торговлю которых обоюдные интересы сосредоточили преимущественно в этом месте. Тогда римляне нашли этот город опустевшим вследствие бегства жителей, но в то же время полным запасами всякого рода. Когда здесь стояли лагерем на продолжительное время, прибыли от Эпосогната послы с известием, что он ездил к галльским царькам, но не мог добиться никаких благоприятных результатов; что галлы толпами выселяются из деревень, находящихся на равнине, и с полей и, гоня перед собою и унося все, что можно унести и угнать, направляются с женами и детьми на гору Олимп[1147]1147
  …на гору Олимп… – Это не Мисийский (или Вифинский) Олимп (совр. Улу-даг), а гора в трех дневных переходах от Анкиры. – Примеч. ред.


[Закрыть], чтобы там защищаться оружием и местоположением.

19. Более точные известия принесли потом послы ороандян, а именно: что племя толостобогиев заняло гору Олимп; что тектосаги отправились в противоположную сторону на другую гору, по имени Магаба; что трокмы, оставив жен и детей у тектосагов, решили с отрядом вооруженных идти на помощь толостобогиям. Царьками трех народов в то время были Ортиагонт, Комболомар и Гавлот. Они предприняли эту войну главным образом на том основании, что, заняв самые высокие горы той страны и свезя туда все запасы, которых было бы достаточно на какое угодно продолжительное время, они надеялись утомить врагов скукой. Ведь римляне, по их мнению, не осмелятся подойти к ним по такой крутой и неровной местности, а если и попытаются, то их может задержать и сбросить даже небольшой отряд; с другой стороны, если они останутся спокойно у подошвы холодных гор, они не перенесут ни холода, ни нужды. И хотя их защищало высокое положение самой местности, они, кроме того, окружили занятые ими вершины еще рвом и другими укреплениями. Менее всего они заботились о заготовлении метательных снарядов, так как думали, что сама неровная местность доставит им вдоволь камней.

20. Так как консул предвидел, что предстоит не рукопашный бой, а придется сражаться только издали, нападая на укрепленные позиции, то он заготовил громадное количество копий, дротиков для велитов, стрел, ядер и небольших камней, которые можно было бы бросать пращами. Запасшись таким образом метательными снарядами, он повел войско к горе Олимп и расположился лагерем приблизительно в пяти тысяч шагов от нее. Когда он на другой день отправился с 400 всадников и с Атталом осмотреть природные свойства горы и расположение галльского лагеря, то неприятельские всадники, вдвое больше численностью, бросились из лагеря и обратили их в бегство. Из бегущих несколько человек было также убито, больше ранено. На третий день он отправился со всей конницей на рекогносцировку; так как никто из врагов не выходил из укреплений, то он безопасно объехал гору. Консул заметил, что с южной стороны находятся земляные и до известного предела постепенно возвышающиеся холмы, а с севера – крутизны и почти отвесные скалы. Почти все прочие места были непроходимы и есть только три возможных пути: один посередине горы, там, где грунт земляной, и два трудных – с той стороны, где зимой восходит солнце, и с той, где оно летом заходит. Осмотрев это, он в тот день расположился лагерем у самой подошвы горы; на другой день он принес жертвы, и когда первые жертвенные животные предвещали счастливый исход, то разделил войско на три части и повел его на неприятеля. Сам он с большей частью войска поднимался там, где представлялся самый удобный доступ на гору. Своему брату, Луцию Манлию, он приказал двигаться со стороны зимнего восхода солнца, до тех пор пока позволит местность и не будет подвергаться опасности. Если же встретятся где-нибудь опасные и крутые места, то велел не бороться с неровностью места и не пытаться силой преодолеть непреодолимое, но повернуть к нему наискось по горе и соединиться с его отрядом. Гаю Гельвию приказал с третьей частью войска незаметно обойти подошву горы и затем взобраться на гору со стороны летнего захода солнца. Вспомогательное войско Аттала он разделил также на три равных части и приказал самому юноше находиться близ него. Конницу со слонами он оставил на ближайшей к холмам равнине. Начальникам приказано было внимательно наблюдать за тем, что где происходит, и быть наготове подать помощь, где этого потребуют обстоятельства.