Текст книги "История Рима от основания Города"

К тем боевым силам, которые оставались в Испании от прежнего войска, в соединении с войсками, переправленными туда из Путеол вместе с Гаем Нероном, присоединено было 10 000 пехотинцев и 1000 всадников; был назначен также помощником в ведении дел пропретор Марк Юний Силан. Таким образом, Сципион с флотом из тридцати кораблей – все они были пентеры – направился от устьев Тибра вдоль этрусских берегов и, обогнув Альпы, Галльский залив и затем мыс, образуемый Пиренеями, высадил войско в Эмпориях, греческом городе, так как и сами эмпорийцы родом из Фокеи. Затем он, приказав флоту следовать за собою, отправился сухим путем в Тарракон; там он председательствовал в собрании всех союзников, ибо при слухе об его прибытии явились во множестве посольства из каждой провинции. Здесь он приказал вытащить на берег корабли, отослав обратно четыре триремы массилийцев, сопровождавших его ради почета от своего города. Затем Сципион начал объявлять свои решения посольствам, колебавшимся вследствие превратностей судьбы в столь многих случаях, проявляя при этом достоинство, вытекавшее из высокой уверенности в своих доблестях, но так, что у него не срывалось ни одного заносчивого слова, и все, что он ни говорил, и обнаруживало величие его духа, и возбуждало к нему доверие.

20. Выступив из Тарракона, Сципион посетил как города союзников, так и зимние квартиры войска и похвалил воинов за то, что они, потерпев два таких следовавших одно за другим поражения, удержали за собою провинцию и, не позволив неприятелю воспользоваться плодами своих побед, держали его в отдалении от всех местностей по сю сторону Ибера и добросовестно защищали союзников. Марция Сципион держал при себе в таком почете, из которого легко можно было видеть, что он менее всего опасался, как бы кто не стал на дороге его славы. Позже Нерона сменил Силан, и на зимние квартиры были отведены новые войска. Заблаговременно осмотрев и покончив с тем, что нужно было осмотреть и кончить, Сципион удалился в Тарракон. Ничуть не меньшей славою пользовался он среди врагов, чем у сограждан и союзников, а какое-то предчувствие будущего внушало им тем больше опасения, чем меньше они могли дать себе отчет в беспричинно появившемся страхе. На зимние квартиры разошлись по противоположным направлениям: Газдрубал, сын Гисгона, к Океану до города Гадеса, Магон – во внутреннюю часть страны, именно, выше Кастулонского хребта, Газдрубал же, сын Гамилькара, зазимовал поблизости Ибера, в окрестностях Сагунта.

На исходе того лета, когда была взята Капуя и прибыл в Испанию Сципион, пунийский флот, призванный из Сицилии в Тарент, для того чтобы мешать доставке провианта для находившегося в тарентинской крепости римского гарнизона, хотя и заградил все доступы к крепости со стороны моря, но, вследствие затянувшейся блокады, сделал более затруднительным пропитание для своих союзников, чем для врагов. Хотя побережье отличалось безопасностью, порты, находясь под охраной пунийских кораблей, были открыты, но через них нельзя было подвозить для жителей города столько же хлеба, сколько истреблял его сам пунийский флот вследствие многочисленности своего экипажа, состоявшего из сброда всякого рода людей. Так что гарнизон крепости, ввиду своей малочисленности, мог просуществовать на ранее заготовленном хлебе и без привозного, а для тарентинцев и флота не хватало даже привозного. Наконец, этот флот отпустили к большей радости, чем встречали; но продовольствие немногим стало дешевле, так как, с удалением прикрытия со стороны моря, нельзя было подвозить хлеб.

21. На исходе того же лета Марк Марцелл прибыл из своей провинции Сицилии в Рим; претор Гай Кальпурний для него созвал сенат в храм Беллоны[898]898
  …в храм Беллоны. – Храм Беллоны, богини войны, был построен по обету Аппия Клавдия (Слепца), данному в 296 году до н. э., на Марсовом поле. Находившийся вне городской черты, он использовался для встреч сената с теми, кому не разрешалось входить в город.


[Закрыть]. После того как здесь Марцелл рассказал о своих действиях, посетовав слегка как на свою собственную участь, так особенно на участь своих воинов, так как ему нельзя было увести с собой войска, несмотря на покорение провинции, он потребовал себе позволения вступить в город с триумфом, но не достиг этого. Много рассуждали о том, чтó менее прилично: отказать ли в триумфе при личном присутствии в городе тому человеку, в честь которого заочно было назначено торжественное молебствие с жертвоприношением бессмертным богам за счастливое ведение войны под его предводительством. Или в отсутствии войска (свидетеля, заслужен или не заслужен триумф), как бы по окончании войны, допустить к триумфу то лицо, которому приказано передать войско преемнику, а это постановление состоялось бы, если бы война в провинции не продолжалась. Остановились на среднем решении: вступить ему в город с овацией. По постановлению сената народные трибуны внесли предложение к народу о том, чтобы Марк Марцелл сохранял власть главнокомандующего в тот день, когда будет с овацией вступать в Рим. Накануне своего вступления в город Марцелл отпраздновал триумф на Альбанской горе[899]899
  …отпраздновал триумф на Альбанской горе… – Триумф на Альбанской горе – вторая (наряду с овацией) форма «малого триумфа». Победоносный полководец справлял триумф собственной властью, консульской или проконсульской (потому-то и вне городской черты), и за собственный счет. Тем не менее это событие заносилось в официальный список триумфов. Впервые такой триумф состоялся в 231 году до н. э., но во времена поздней Республики этот вид триумфа уже вышел из употребления.


[Закрыть]; затем он с овацией вступил в город, предшествуемый громадной добычей: вместе с изображением взятых Сиракуз несли катапульты, баллисты и всякие другие военные орудия; затем драгоценности, накопленные благодаря продолжительному миру и царской роскоши: массу искусно сделанных серебряных и бронзовых вещей, прочую утварь, дорогие материи и множество замечательных статуй, которыми были украшены Сиракузы наряду с выдающимися городами Греции. В знак победы и над пунийцами вели восемь слонов; весьма замечательное зрелище представляли собою также выступавшие с золотыми венками на голове сиракузец Сосис и испанец Мерик; по указанию первого вступили ночью в Сиракузы, другой же предал остров со всем тамошним гарнизоном. Им обоим было дано право римского гражданства и подарено по пятьсот югеров земли – Сосису на сиракузской территории, из земель, принадлежавших или царям, или врагам римского народа; был дан ему также дом в Сиракузах, любой из числа принадлежавших тем, которые были наказаны по праву войны. Мерику же и перешедшим вместе с ним на сторону римлян испанцам было приказано подарить в Сицилии город с его округом из числа отпавших от римлян городов. Марку Корнелию было поручено отвести им город и землю там, где ему заблагорассудится. В той же самой области было назначено четыреста югеров земли Беллигену, который склонил Мерика перейти на сторону римлян.

После удаления Марцелла из Сицилии пунийский флот высадил туда 8000 пехоты и 3000 нумидийских всадников. На их сторону передались города Мургантия и Эргетий. Их примеру последовали Гибла, Мацелла и некоторые другие менее известные города. Между тем нумидийцы под предводительством Муттина, бродя по всей Сицилии, жгли поля союзников римского народа. Сверх того, римское войско, рассерженное отчасти тем, что не было увезено вместе с главнокомандующим из провинции, отчасти тем, что ему было запрещено зимовать в городах, вяло несло военную службу и ему скорее недоставало зачинщика к возмущению, чем расположения к тому. Среди этих затруднений претор Марк Корнелий усмирил воинов, то ободряя, то наказывая их, привел снова к покорности все отпавшие города и, согласно решению сената, назначил из числа их для испанцев, которым должно было дать город и землю, Мургантию.

22. Так как оба консула занимали войсками провинцию Апулию, а между тем пунийцы с Ганнибалом были уже не так страшны, то они получили приказание распределить между собою по жребию театр военных действий в Апулии и в Македонии. Сульпицию досталась Македония, и он заменил собою Левина. Когда Фульвий, вызванный ради выборов в Рим, председательствовал в комициях для избрания консулов, то подававшая первой свой голос центурия младших Вотуриевой трибы назначила консулами Тита Манлия Торквата и отсутствовавшего Тита Отацилия. Когда к присутствовавшему лично Манлию сходилась толпа для принесения поздравлений, и в согласии народа не было сомнения, он, окруженный большой толпой, предстал пред трибуналом консула и попросил его выслушать несколько слов и приказать отозвать назад подавшую уже свой голос центурию. Когда все напряженно ждали, что он заявит, Манлий выразил свой отказ под предлогом болезни глаз, сказав, что бесстыдно поступает как кормчий, так и вождь, предлагающий вверить ему жизнь и судьбу других, тогда как ему все должно делать при помощи чужих глаз. Поэтому, если консулу угодно, пусть он прикажет центурии младших Вотуриевой трибы снова подавать голоса и помнить при выборе консулов о войне, гнездящейся в Италии, и о временах, переживаемых государством. Только что ведь успокоился слух от шума и смятения, производимых неприятельским войском и заставлявших за несколько месяцев перед этим содрогаться почти стены Рима. Когда же после этого большинство в центурии воскликнуло, что оно ни в чем не изменяет своего решения и назначит консулами тех же самых лиц, тогда Торкват сказал: «Ни я, будучи консулом, не буду в состоянии выносить ваш характер, ни вы мою верховную власть. Подавайте снова голоса и думайте о том, что в Италии война с пунийцами, а вождем врагов состоит Ганнибал». Тогда центурия, как из уважения к этому мужу, так и из-за раздававшихся кругом криков удивления, попросила консула, чтобы он пригласил центурию старших Вотуриевой трибы: они-де хотят переговорить со старшими и избирать консулов согласно с их решением. Когда были призваны старшие члены центурии Вотуриевой трибы, младшим дали время переговорить с теми наедине в овиле[900]900
  …в овиле. – Овчарня (ovile). Так называлось место, куда входили подавшие свои голоса граждане; в позднейшее время оно было ограждено стеной.


[Закрыть]. Центурия старших сказала, что следует обсуждать вопрос о трех лицах, из которых двое уже были отличены многими почестями, именно о Квинте Фабии и Марке Марцелле, а если они непременно желают избрать кого-нибудь не бывшего еще консулом для войны с пунийцами, то о Марке Валерии Левине, так как он отлично вел войну на суше и на море против царя Филиппа. Таким образом, когда было предложено на выбор три лица и старшие были отпущены, младшие приступили к голосованию. Выбрали заочно консулами Марка Клавдия Марцелла, прославленного тогда покорением Сицилии, и Марка Валерия. Все центурии последовали решению той, которая первою подавала голос.

Пусть теперь издеваются над поклонниками древности. Я, конечно, если бы существовало какое-либо государство мудрецов, которое философы скорее рисуют в своем воображении, чем знают в действительности, не думал бы, чтобы в нем могли явиться вельможи, проникнутые большим нравственным достоинством и менее жаждущие власти, или народ с лучшими свойствами характера. А то обстоятельство, что в наш век даже родительский авторитет ничтожен и в пренебрежении у детей, делает почти невероятным желание центурии младших посоветоваться со старшими, кому вручить власть по голосованию.

23. Затем произошли комиции для выбора преторов. Были выбраны Публий Манлий Вольсон, Луций Манлий Ацидин, Гай Леторий и Луций Цинций Алимент. Случайно вышло так, что по окончании комиций возвестили о смерти в Сицилии Тита Отацилия, которого, по-видимому, народ намерен был назначить в его отсутствие товарищем Титу Манлию, если бы не был нарушен порядок комиций. Игры в честь Аполлона происходили в предыдущем году, и на предложение претора Кальпурния праздновать их и этот год сенат постановил утвердить это чествование божества на вечное время.

В тот же год видели и сообщили о нескольких чудесных знамениях. Стоявшая на крыше храма Согласия статуя Победы была поражена ударом молнии и, сброшенная к стоявшим на орнаментах из жженой глины фигуркам Победы, застряла и не упала оттуда. Были слухи, что как в Анагнии, так и в Фрегеллах в городскую стену и ворота ударила молния, что на Субертанской площади целый день текли потоки крови, в Эрете шел каменный дождь, а в Реате ожеребилась самка мула. Эти чудесные знамения предотвратили принесением в жертву крупных животных, и было назначено для народа на один день общественное молебствие и девятидневное празднество.

В тот год умерло несколько государственных жрецов и были назначены новые: на место Марка Эмилия Нумидийского, одного из коллегии децемвиров, был назначен Марк Эмилий Лепид; понтифика Марка Помпония Матона сменил Гай Ливий; авгура Спурия Карвилия Максима – Марк Сервилий. Так как понтифик Тит Отацилий Красс умер в конце года, то поэтому не состоялось назначения на его место; фламин Юпитера Гай Клавдий покинул должность фламина, так как не по обряду принес в жертву внутренности животного.

24. В то же самое время Марк Валерий Левин, ознакомившись предварительно путем секретных переговоров с настроением этолийских вельмож, прибыл с находившимся в боевой готовности флотом на заранее нарочито назначенное собрание этолийцев. Здесь он, в доказательство счастливого оборота дел у римлян в Италии и Сицилии, сослался на взятие Сиракуз и Капуи, прибавив к этому, что издревле от предков перешел к римлянам обычай заботиться о своих союзниках, из которых одних они приняли в число своих граждан, наделив их одинаковыми с собою правами, других же держали в таком прекрасном положении, что те предпочитали быть союзниками, чем римскими гражданами. Этолийцы же будут у них в тем большем почете, что первыми из живущих по ту сторону моря народов вступят в дружбу с ними. Ведь Филипп и македоняне стеснительные для них соседи; и он уже сломил силу и упорство их и доведет их до того, что они удалятся не только из тех городов, которые насильственно отняли у этолийцев, но и сама Македония станет подвергаться опасности нападений; и акарнанцев, на отторжение которых от своего политического целого негодовали этолийцы, он снова поставит в определенные древней договорной формулой права и подчиненные отношения к ним.

Эти речи и обещания римского полководца подтвердили своим авторитетом Скопада, бывший тогда претором этолийского народа, и Доримах, этолийский вельможа, с меньшей скромностью, но с большей уверенностью, чем сами римляне, превознося могущество и величие римского народа. Однако больше всего действовала надежда завладеть Акарнанией. Итак, составлены были условия вступления этолийцев в дружбу и союз с римским народом, и кроме того прибавлено, чтобы, если им угодно и желательно, элейцы, лакедемоняне, азиатский царь Аттал и Плеврат с Скердиледом, фракийский и иллирийский цари находились в дружественном союзе на тех же правах; постановлено, чтобы этолийцы тотчас начали войну с Филиппом на суше, а римляне оказывали им помощь не менее как двадцатью пятью пентерами; чтобы, начиная с Этолии вплоть до Коркиры, земля, дома и стены городов вместе с их окрестностями принадлежали этолийцам, а вся прочая добыча – римскому народу; римляне также должны постараться, чтобы этолийцам принадлежала Акарнания. Если бы этолийцы заключили мир с Филиппом, то пусть они поставят в договоре условие, что мир будет иметь силу лишь в том случае, если Филипп воздержится от враждебных действий против римлян, их союзников и подвластных им народов; равным образом и римский народ, если бы заключил договор с царем, пусть выговорит, чтобы тот не имел права идти войной на этолийцев и их союзников. На этом согласились, и спустя два года подписанные условия были положены этолийцами в Олимпии, а римлянами в Капитолии, для того, чтобы засвидетельствовать их ненарушимость священными памятниками. Причиной такого замедления было то, что этолийских послов задержали довольно долго в Риме. Однако это не послужило препятствием к ведению дела, и этолийцы тотчас поднялись войною против Филиппа, а Левин взял штурмом Закинф, кроме его крепости, – это маленький остров подле Этолии с единственным городом, носящим одно с ним имя, – но, овладев акарнанскими городами Эниадами и Насосом, отдал их этолийцам; затем он возвратился на Коркиру, полагая, что Филипп достаточно связан войною на своих границах, для того чтобы не обращать внимания на Италию, пунийцев и договоры с Ганнибалом.

25. Филиппу донесли об отпадении этолийцев, в то время как он зимовал в Пелле; поэтому он, намереваясь с наступлением весны двинуть войско в Грецию, неожиданно предпринял поход в область жителей городов Орика и Аполлонии, для того чтобы из-за страха перед Македонией иллирийцы и соседние с ними города оставались спокойными в тылу у нее, и заставил аполлонийцев, выступивших против него, отступить за стены своего города, наведя на них великий страх и ужас; опустошив ближайшие местности Иллирии, он с той же поспешностью направился в Пелагонию, затем взял штурмом город дарданов – Синтию, которая могла открыть тем дорогу в Македонию. Быстро покончив с этим, он, помня о войне с этолийцами и связанной с нею войне с римлянами, спустился через Пелагонию, Линк[901]901
  … Линк… – Линк (Линкестида) – горная область в Верхней Македонии (между верхним течением Пенея и рекой Аой).


[Закрыть] и Боттиею в Фессалию: он думал, что можно побудить ее жителей начать в союзе с ним войну против этолийцев. Оставив Персея с 4000 вооруженных у горного прохода в Фессалию, для того чтобы тот заграждал доступ к нему этолийцам, сам он, прежде чем заняться более важными делами, повел свое войско в Македонию, а отсюда во Фракию и землю медов. Это племя обыкновенно делало набеги на Македонию, всякий раз как видело, что царь ее занят внешней войной и царство беззащитно. Поэтому Филипп, для того чтобы усмирить их, начал опустошать их поля и осаждать город Иамфорину, столицу и крепость медийской области.

Скопад, услыхав, что царь отправился во Фракию и занят там войною, вооружил всю этолийскую молодежь и готовился начать войну с Акарнанией. Акарнанский же народ, не равняясь с ними силами и видя, что, сверх потери Эниад и Насоса, ему угрожает война с римлянами, готовился к войне против этолийцев с большим озлоблением, чем обдуманностью. Отослав жен, детей и старцев свыше шестидесяти лет в близлежащий Эпир, мужчины от пятнадцати до шестидесяти лет дают друг другу клятву в том, что они вернутся домой лишь победителями; если же кто, будучи побежденными, покинет поле сражения, то пусть никто не принимает его ни в свой город, ни в свой дом, не допускает ни к своему столу, ни к очагу. Они составили для своих сограждан эту страшную клятву и священнейшие воззвания к дружественным им народам и, вместе с тем, обратились с мольбою к эпирцам, чтобы они погребли под одним курганом тех из них, которые падут в сражении, написав над могилою следующую эпитафию: «Здесь лежат акарнанцы, которые пали, сражаясь за отечество против насилия и несправедливости этолийцев». Воодушевившись они расположили лагерь на дороге, по которой должен был идти враг, у самых своих границ. Когда же они послали Филиппу вести о том, в какой опасности находятся, то принудили его оставить войну, которой он был тогда занят, несмотря на сдачу Иамфорины и успех его в других случаях. Нападение же этолийцев задержал сначала слух о взаимном уговоре акарнанцев, а затем известие о приближении Филиппа заставило их даже отступить внутрь своей страны. Но и Филипп, хотя и двигался большими переходами, чтобы не были разбиты акарнанцы, не пошел далее Дия и, услышав об удалении этолийцев из Акарнании, сам возвратился отсюда в Пеллу.

26. В начале весны, когда Левин, отплыв из Коркиры и обогнув Левкатский мыс, прибыл в Навпакт, то объявил, что отсюда сделает нападение на Антикиру, приказав Скопаду быть там наготове с этолийцами. Антикира находится в Локриде с левой стороны для того, кто входит в Коринфский залив: от Навпакта туда короткий путь как сушей, так и морем. Почти на третий день началась с той и с другой стороны ее осада. Но со стороны моря она велась энергичнее, так как на кораблях были метательные орудия и военные машины всякого рода и с этой стороны вели осаду римляне. Поэтому через несколько дней город сдался и был передан этолийцам; добыча по уговору досталась римлянам. Между тем Левин получил письмо с известием о том, что он в свое отсутствие провозглашен консулом и что заместитель его Публий Сульпиций находится в дороге. Впрочем, Левин, подвергнувшись там продолжительной болезни, явился в Рим позднее, чем все этого ждали.

Марк Марцелл, вступив в мартовские иды в консульскую должность [210 г.], лишь исполняя обычай созвал в этот день собрание сената, заявив, что в отсутствие товарища он не будет предпринимать никаких решений ни относительно государства, ни относительно провинций; он знает, что вблизи города в поместьях его недоброжелателей находится очень много сицилийцев; он нисколько не мешает им открыто распространять в Риме обвинения против него, придуманные его врагами; мало того, он сам тотчас дал бы им аудиенцию у сената, если бы они не делали вида, что до некоторой степени боятся жаловаться на консула в отсутствие его товарища; конечно, когда прибудет его товарищ, он не допустит обсуждения чего-либо прежде, чем сицилийцы не получат аудиенцию в сенате. Марк Корнелий, говорил Марцелл, произвел чуть не набор по всей Сицилии, для того чтобы как можно больше народу пришло в Рим жаловаться на него, Марцелла; он же засыпал Рим ложными донесениями о том, что в Сицилии война, чтобы умалить его славу. Приобретя себе в этот день репутацию человека скромного, консул распустил собрание сената. И почти казалось, что предстоит остановка всяких дел до прибытия в Рим другого консула.

Бездействие, как обыкновенно бывает, возбудило толки в народе: жаловались на продолжительность войны, на опустошение полей вокруг города в тех местах, где прошел Ганнибал с вражеским войском, на то, что Италия истощена наборами и что почти ежегодно гибнут армии; сетовали, что в консулы выбрали двух мужей воинственных, чересчур горячих и отважных, которые даже среди глубокого мира могли бы поднять войну, не говоря уже о том, чтобы они дали возможность государству вздохнуть свободно во время войны.

27. На время прекратил эти толки пожар, вспыхнув в ночь накануне Квинкватрий[902]902
  …накануне Квинкватрий… – Квинкватрии – праздник в честь Минервы (первоначально праздник Марса); здесь имеются в виду Великие Квинкватрии, продолжавшиеся с 19 по 23 марта.


[Закрыть] около форума сразу в нескольких местах. Одновременно загорелось семь меняльных лавок, которых впоследствии стало пять, и те лавки менял, называемые теперь «Новые» [903]903
  …и те лавки менял, называемые теперь «Новые». – Лавки на форуме, располагавшиеся рядами по сторонам форума, принадлежали городу и сдавались в аренду. «Новые» лавки были на северной стороне.


[Закрыть]. Затем огонь охватил дома частных лиц – тогда еще не было базилик[904]904
  …тогда еще не было базилик… – Базилика – тип общественного здания. На римском форуме появились в начале II века до н. э. Использовались для деловых операций и (в порядке исключения) для судебных заседаний.


[Закрыть], – тюремный квартал, рыбный ряд и Царский атрий[905]905
  …и Царский атрий. – Иначе называемый «атрий Весты» – часть дворца, построенного Нумой, в котором он и жил. Упоминаемый ниже храм Весты находился позади дворца, ближе к Палатинскому холму.


[Закрыть]. Едва отстояли храм Весты, преимущественно стараниями тринадцати рабов, которые были выкуплены за счет государства и затем освобождены. Пожар продолжался ночь и день; и никто не сомневался в том, что он произведен со злым умыслом, так как огонь вспыхнул одновременно в нескольких местах и притом с противоположных сторон. Поэтому консул, по постановлению сената, объявил в народном собрании, что указавшему на лиц, которые были виновниками пожара, будут наградой, если он свободный человек, деньги, если же раб, то свобода. Этой наградой соблазнился раб кампанцев Калавиев, по имени Ман, и донес, что его господа и, сверх того, пять знатных кампанских юношей, родители которых были казнены Квинтом Фульвием, устроили этот пожар и произведут повсеместно другие, если не будут арестованы. Арестовали их и их слуг. И сначала они старались кинуть тень подозрения на доносчика и на его донос, утверждая, что тот накануне пожара был наказан розгами, сбежал от своих господ и по злобе и легкомыслию воспользовался случайным происшествием для вымышленного обвинения их. Впрочем, когда их стали изобличать на очной ставке и начали пытать посреди форума участников их преступления, все они сознались и получили как господа, так и сообщники их – рабы, наказание. Доносчику же дали свободу и двадцать тысяч ассов.

Когда консул Левин ехал в Капую, на дороге его окружила толпа кампанцев, которые со слезами молили разрешить им идти в Рим к сенату просить его, если только можно его преклонить на какое-либо милосердие к ним, не губить их совершенно и не дозволить Квинту Флакку стереть с лица земли имя кампанское. Флакк же утверждал, что лично он не имеет никакой вражды против кампанцев, но, как римлянин, он им враг и будет таковым, пока будет знать, что они так настроены против римского народа. Ибо нет на земле ни одного племени, ни одного народа более враждебного римлянам. Поэтому-то он и держит их за стенами города, так как, если кому-нибудь из них удастся вырваться оттуда, то он, подобно диким зверям, рыскает по полям, терзая и умерщвляя все, что ни попадется навстречу. Одни из них бежали к Ганнибалу, другие ушли, чтобы поджечь Рим. На полусожженном форуме консул найдет следы преступления кампанцев. Они простерли свою руку на храм Весты, вечные огни и связанный с роком залог римского владычества[906]906
  …связанный с роком залог римского владычества… – Это так называемый Fаtale рignus (грубое деревянное изображение Паллады), по преданию, принесенное Энеем из Трои; оно хранилось во внутренней части храма Весты, и с ним римляне связывали судьбу своего государства. См. V, 52.


[Закрыть], скрытый во внутреннем святилище. Он отнюдь не считает безопасным дать возможность кампанцам проникнуть за стены Рима. После того как Флакк обязал кампанцев клятвой возвратиться в Капую на пятый день по получении ими ответа от сената, Левин приказал им следовать за собою в Рим. Окруженный этой толпой с вышедшими навстречу и провожавшими его в Рим сицилийцами, Левин производил впечатление человека, который скорбел о разрушении знаменитейших городов, и вводил с собою в город побежденных в качестве обвинителей доблестнейших мужей. Однако прежде всего оба консула сделали доклад сенату о государственных делах и о распределении провинций.

28. Тут Левин изложил, в каком положении находились Македония, Греция, этолийцы, акарнанцы и локрийцы, а также что он там совершил сам на суше и на море. Он говорил, что Филипп, готовившийся идти войной на этолийцев, прогнан им обратно в Македонию и удалился в самую глубь своего царства, так что оттуда можно вывести легион; для отражения нападений Филиппа на Италию достаточно флота. Это было сказано консулом о себе лично и о провинции, над которой он начальствовал. Затем последовало общее донесение о театрах военных действий. Сенаторы постановили, чтобы одному из консулов назначена была Италия и ведение войны с Ганнибалом, другой же вместе с претором Луцием Цинцием заведывал провинцией Сицилией и флотом, которым раньше командовал Тит Отацилий. Назначены были им две армии, находившияся в Этрурии и Галлии; то были четыре легиона; постановили, чтобы в Этрурию посланы были два городских легиона предыдущего года, а в Галлии – два, которыми командовал консул Сульпиций. Над легионами в Галлии пусть начальствует тот, кого поставит консул, получивший ведение войны в Италии. В Этрурию был послан Гай Кальпурний, которому после претуры была продлена власть на год; Квинту Фульвию была назначена провинцией Капуя и продлена власть на год. Приказано было уменьшить численность войск из граждан и союзников, так чтобы из двух легионов составился один в 5000 пехотинцев и 300 всадников, после того как будут распущены те воины, которые считают за собою самое большее число лет военной службы; из союзников же решили оставить 7000 пехотинцев и 300 всадников, приняв в расчет также число лет службы при роспуске старых воинов. Гню Фульвию, консулу предыдущего года, без всяких изменений оставили провинцией Апулию и то же войско; только власть его была продлена на один год. Публий же Сульпиций, его товарищ, получил приказание распустить все свое войско, кроме воинов, служивших во флоте. Точно также приказано было распустить войско в Сицилии, которым командовал Марк Корнелий, лишь только консул прибудет в эту провинцию. Претору Луцию Цинцию для удержания за собой Сицилии были даны воины, сражавшиеся при Каннах, числом около двух легионов; столько же легионов было назначено в Сардинию для претора Публия Манлия Вольсона; ими в предыдущем году в той же провинции командовал Луций Корнелий. При наборе же городских легионов консулам было приказано не брать никого из тех, которые служили в войсках Марка Клавдия, Марка Валерия и Квинта Фульвия, и не допускать, чтобы в этот год число римских легионов превышало двадцать один.

29. Покончив с этими постановлениями сената, консулы распределили между собою по жребию провинции. Сицилия и заведование флотом достались Марцеллу, Левину же выпала на долю Италия и ведение войны с Ганнибалом. Эти результаты жеребьевки до такой степени ошеломили сицилийцев, которые стояли в ожидании решения дела жребием на глазах у консулов, что они, как будто бы снова были взяты Сиракузы, своим плачем и жалобными речами как в этот момент обратили на себя общее внимание, так и впоследствии дали повод к толкам. Ибо сицилийцы в траурных одеждах обходили дома сенаторов, уверяя, что каждый из них покинет не только свой отечественный город, но и вообще Сицилию, если туда снова вернется Марцелл с властью главнокомандующего. Он, говорили сицилийцы, и раньше был неумолим по отношению к ним, без всякой вины с их стороны; как же он поступит с ними, когда он разгневан, так как ему известно, что сицилийцы пришли в Рим с жалобой на него? Лучше бы было их острову погибнуть под огненными потоками Этны или быть поглощенным морем, чем быть как бы выданным своему врагу для кары!

Эти жалобы сицилийцев сначала раздавались по домам знатных лиц и о них было много разговору, возбуждаемые, частью, состраданием к сицилийцам, частью же, ненавистью к Марцеллу; дошли они также и до сената. Потребовали от консулов, чтобы те предложили на обсуждение сената вопрос об обмене провинциями. Марцелл говорил, что если бы сицилийцы были уже выслушаны сенатом, то его решение могло бы, пожалуй, быть и иным; теперь же он готов поменяться провинцией, если это безразлично для его товарища, чтобы никто не мог говорить, что сицилийцев страхом удерживают от открытого выражения своих жалоб на человека, во власть которого им вскоре предстоит перейти; но он просит предварительного заключения сената: ибо если было несправедливым предоставлять его товарищу выбор провинции вне жребия, то насколько несправедливее, мало того, унизительнее для него передать тому провинцию, доставшуюся ему по жребию.

Таким образом сенат, скорее намекнув на свое решение, чем выразив его особым постановлением, был распущен. Обмен провинциями произведен был по взаимному соглашению между самими консулами, так как судьба влекла Марцелла против Ганнибала, чтобы он, первым[907]907
  …чтобы он, первым… – Марцелл оказался первым римским полководцем, который сразился с Ганнибалом, не потерпев поражения (в 215 году до н. э. у Нолы). См. ХХIII, 46.


[Закрыть] из римских полководцев стяжав себе после несчастнейших сражений славу счастливой победы над Ганнибалом, последним из них погиб, для того чтобы возвеличить славу противника, как раз в тот именно момент, когда военное счастье благоприятствовало римскому народу.

30. После того как произошел обмен провинций, дали аудиенцию в сенате сицилийцам; они много говорили о постоянной верности царя Гиерона римскому народу, стараясь вменить это в заслугу своим гражданам. Гиероним, а впоследствии тираны Гиппократ и Эпикид, говорили они, были им ненавистны как по другим причинам, так особенно за отпадение их от римлян к Ганнибалу: поэтому-то и убили Гиеронима лучшие их юноши почти по решению всего народа, и составлен был семьюдесятью знатнейшими их юношами заговор для убиения Эпикида и Гиппократа; но они, покинутые на произвол судьбы вследствие медлительности Марцелла, так как он не придвинул к назначенному заранее времени своих войск к Сиракузам, по раскрытии заговора, все были казнены тиранами. Этой же тирании Гиппократа и Эпикида снова придал силы Марцелл, страшно разграбив Леонтины[908]908
  …страшно разграбив Леонтины. – См. XXIV, 30.


[Закрыть]. Впоследствии никогда не переставали переходить на его сторону знатнейшие сиракузцы и давать ему обещания передать, когда ему угодно, свой город, но он предпочел сначала брать его штурмом, а затем, когда, несмотря на все попытки и с суши, и с моря, не мог овладеть им, пожелал лучше сделать виновниками сдачи Сиракуз медника Сосиса и испанца Мерика, чем знатнейших сиракузцев, столько раз напрасно предлагавших ему добровольно сделать это; поступал он так, конечно, с той целью, чтобы иметь более справедливый повод к избиению и разграблению стариннейших союзников римского народа. Если бы не Гиероним, а сиракузский народ и сенат перешли на сторону Ганнибала, если бы сиракузцы по решению народа заперли ворота перед Марцеллом, а не тираны их, Гиппократ и Эпикид, принудив их к тому насилием, если бы они с ожесточением карфагенян вели войну с римским народом, то в чем бы мог Марцелл проявить свою вражду к ним более того, что он сделал, разве только в полном разрушении Сиракуз? Без сомнения, в Сиракузах ничего не осталось, кроме стен, опустошенных городских зданий, разрушенных и разграбленных храмов, после того как увезли самые статуи богов с их украшениями. У многих вдобавок были отняты их земельные владения, так что даже на голой земле остатками разграбленного имущества они не могут пропитать себя и своих. Поэтому они умоляют сенаторов, чтобы те приказали возвратить владельцам, если не могут всего, то, по крайней мере, то, что уцелело и что можно узнать. Когда Левин после таких жалоб приказал сиракузцам выйти из курии, чтобы сенаторы могли совещаться относительно их требований, Марцелл воскликнул: «Нет, пусть они остаются, чтобы я в их присутствии дал им ответ, так как мы, сенаторы, ведем для вас войны при таком положении, что побежденные оружием выступают нашими обвинителями, а два завоеванных в этом году города обвиняют: Капуя – Фульвия, Сиракузы – Марцелла».