Текст книги "История Рима от основания Города"

(3) В Цирте[3064]3064
  См.: примеч. 100 к кн. XXIX. Перевод § 3–5 – по изданию Вайсенборна – Мюллера. В издании Мура – излишняя, как представляется, перестановка фраз «в порядке, требуемом логикой» (конъектура Мадвига и Конвея).


[Закрыть] – столице Сифака – после битвы собралось много спасшихся бегством. (4) Ведь в этой битве перебили меньше врагов, чем обычно бывает при таких победах, так как бой вела только конница. (5) Убитых было не более пяти тысяч и вполовину меньше пленных, взятых в лагере, куда кинулись люди, потрясенные утратой царя. (6) Масинисса сказал, что для него сейчас не было бы ничего радостнее, чем посетить, одержав победу, отцовское, наконец возвращенное царство, но сейчас не время для передышки – удачи, как поражения, задержек не терпят. (7) Если Лелий разрешит ему прийти в Цирту первым – со своей конницей и с пленным Сифаком в цепях, – то он на всех наведет такой страх, что никто и не подумает о сопротивлении; Лелий может не спеша следовать за ним. (8) Лелий согласился; Масинисса, первым прибывший к Цирте, приказал созвать для переговоров городскую знать. О судьбе царя в городе не знали, и ни рассказом о том, что произошло, ни угрозами, ни уговорами Масинисса не мог ничего добиться – тогда он вывел царя в цепях. (9) Зрелище всех ужаснуло, поднялся плач; некоторые в страхе ушли со стен, другие, рассчитывая на милость победителя, открыли ему ворота. (10) Масинисса расставил караулы у всех ворот, а где было нужно, еще и у стен, чтобы закрыть врагам все пути к бегству, а сам поскакал занять царский дворец.

(11) На самом пороге прихожей к нему кинулась Софониба[3065]3065
  О Софонибе уже рассказывалось в XXIX, 23, 3–10, но там она не названа по имени. Читателю оно, видимо, более привычно в новоевропейском варианте «Софонисба» (пунийское ее имя было Сафанбаал). Риторически и театрально разработанные сцены встречи незнакомых друг с другом Софонибы и Масиниссы и последовавших за нею событий далеки от рассказов, какие мы находим у греческих историков. Так, по Аппиану (Ливийская война, 10, 37 и далее), Софониба была сговорена отцом с юным Масиниссой (который воспитывался в Карфагене) еще до того, как некие «карфагеняне» из политических соображений выдали ее замуж за влюбившегося в нее Сифака – в отсутствие жениха и отца (!). И эта версия находит в дальнейшем изложении Аппиана (27, 110 и далее) достаточно сложную литературно-драматическую разработку. Более «жесткий» вариант той же версии мы находим в кратком (или сокращенном) изложении Диодора (XXVII, 7), который начинает с того, что Софониба «сожительствовала (или состояла в браке) сначала с Масиниссой, а потом с Сифаком». У Диодора она действует как карфагенская патриотка и, будучи хороша собой, добивается желаемого, но ревность и расчетливость, как и политика римлян, становятся на ее пути.


[Закрыть], жена Сифака, дочь карфагенянина Газдрубала. Увидев Масиниссу в толпе вооруженных и признав в нем царя – как по оружию, так и по манере держаться, – она упала к его ногам: (12) «Боги, твоя доблесть и счастье даровали тебе полную власть над нами, но если пленница смеет умолять того, кто властен над ее жизнью и смертью, если я смею касаться твоих колен и твоей победившей десницы, (13) то заклинаю тебя царским достоинством, которое еще недавно облекало нас, именем народа нумидийского, к которому принадлежите вы оба – и ты, и Сифак, наконец, божествами этого царского дворца, (14) пусть они тебя примут при знамениях более благоприятных, чем те, с какими они провожали отсюда Сифака. Смилуйся над умоляющей: реши сам по своему усмотрению судьбу твоей пленницы, но не допусти ее оказаться во власти надменного и жестокого римлянина. (15) Будь я только женою Сифака, я и то предпочла бы положиться на честность нумидийца, своего земляка, а не чужака-иностранца. (16) Чем страшны римляне карфагенянке, дочери Газдрубала, ты знаешь. Если иначе нельзя, молю и заклинаю тебя: освободи меня смертью от власти римлян».

(17) Она была в расцвете юности, на редкость красива; в ее просьбах, когда она, то обнимая колени Масиниссы, то беря за руку, молила не выдавать ее римлянину, звучало столько ласки, (18) что душу победителя переполнило не только сострадание – нумидийцы покорны богине любви[3066]3066
  Ср.: XXIX, 23, 4.


[Закрыть], – пленница пленила победителя. Подав ей правую руку, Масинисса пообещал исполнить все ее просьбы и ушел во дворец. (19) Тут он начал сам с собой обсуждать, как ему исполнить свои обещания. Ничего он придумать не мог, и любовь подсказала ему решение опрометчивое и бесстыдное: (20) он вдруг велит немедленно, в этот же самый день, готовиться к свадьбе, чтобы ни Лелий, ни сам Сципион не смогли распорядиться Софонибой как пленницей – она уже будет женой Масиниссы. (21) Когда свадьбу справили, явился Лелий; он был так раздосадован, что собирался отправить Софонибу прямо с брачного ложа к Сципиону вместе с Сифаком и прочими пленными. (22) Мольбами Масинисса добился, чтобы решение о том, с кем из двух царей должна разделить судьбу Софониба, было отложено и предоставлено Сципиону. Отослав Сифака и пленных, Лелий с помощью Масиниссы овладел остальными нумидийскими городами, где держались еще царские гарнизоны.

13. (1) Когда разнеслась весть, что Сифака ведут в лагерь, сбежалась поглазеть, как на триумфальное шествие, целая толпа. (2) Впереди в цепях шел он сам, за ним следовали знатные нумидийцы. И тогда все, кто как мог, стали превозносить Сифака и его прославленный народ, возвышая тем самым и собственную победу: (3) вот он, тот царь, которого так возвеличили оба народа, могущественнейшие на земле, карфагенянский и римский; (4) некогда Сципион, предводитель римлян, ища его дружбы[3067]3067
  Ср.: XXVIII, 17, 11 сл.


[Закрыть], отправился с двумя квинкверемами в Африку, оставив и войско, и свою провинцию Испанию. (5) Газдрубал, предводитель карфагенян, не только сам явился к нему в его царство, но и выдал за него замуж свою дочь. Было время, когда в его власти оказались и карфагенский вождь, и римский[3068]3068
  Ср.: XXVIII, 18, 1 сл.


[Закрыть]. (6) И как обе стороны, принося жертвы, молили бессмертных умилосердиться, так обе искали и его дружбы. (7) Он был настолько могуществен, что Масиниссе, изгнанному из своего царства, приходилось, чтобы уцелеть, распускать слух о собственной смерти, скрываться, жить, как лесной зверь, добычей[3069]3069
  Ср.: XXIX, 31, 9 сл.; 32, 11.


[Закрыть].

(8) Так толковали вокруг; царя провели в палатку Сципиона. Судьба Сифака, былая и нынешняя, воспоминание о его союзе с Римом и его дружеском гостеприимстве взволновали Сципиона. (9) И, вспомнив о том же, Сифак решился заговорить с победителем. Что ему было нужно, спросил Сципион, почему он не только отвернулся от римлян, но и начал, никем не принуждаемый, войну с ними? (10) Сифак не оправдывался: он виноват, он поступил как безумец, но еще раньше, чем поднял оружие против римского народа: этим его безумие завершилось – не началось; (11) разум его помутился тогда, когда, забыв об узах гостеприимства и о договоре меж государствами, он ввел в свой дом женщину-карфагенянку. (12) Дворец его сгорел от пламени брачных факелов; эта фурия, эта чума ласкала и улещивала его и не успокоилась, пока не лишила его разума, не отвратила от друзей, пока своими руками не дала ему оружие против гостя и друга. (13) Его, погибшего, сломленного, утешает лишь то, что теперь эта чума и фурия пришла в дом самого ненавистного ему человека. (14) Масинисса не разумнее Сифака и также необуздан, а по молодости своей он и неосторожнее: женившись на ней, он поступил еще глупее и опрометчивее, чем сам Сифак[3070]3070
  Подобные речи Сифака есть и в версиях Аппиана и Диодора; у Диодора всего одна фраза, у Аппиана речь (как и ее психологические мотивировки) близка к Ливиевой. Соответствующие главы Полибия утрачены.


[Закрыть].

14. (1) Слова эти были подсказаны не только ненавистью к врагу, но и ревностью любящего, который знает, что любимая у соперника. Сципиона они очень встревожили[3071]3071
  Так как внушали сомнения в надежности Масиниссы.


[Закрыть]. (2) Все подтверждало упреки Сифака: Масинисса справил свою свадьбу только что не в разгар сражения; не подождал Лелия, не посоветовался с ним; эта головокружительная спешка – в один и тот же день он и увидел пленницу, и женился на ней, и принес свадебную жертву домашним богам своего врага. (3) Все это казалось Сципиону тем более отвратительным, что сам он в Испании, тоже юноша, не дал себя прельстить ни одной из красивых пленниц[3072]3072
  Ср: XXVI, 49, 11 сл.; 50.


[Закрыть].

В таком раздумье Сципиона застали Лелий с Масиниссой[3073]3073
  Только что вернувшиеся из похода по нумидийским городам (ср. выше: гл. 12, 22).


[Закрыть]. Обоих принял он одинаково приветливо, удостоил похвал перед военным советом. (4) А потом он отвел Масиниссу в сторону и сказал: «Я думаю, Масинисса, что еще в Испании, при первой встрече, ты увидел во мне что-то доброе и потому вошел со мною в дружбу; в Африке все свои надежды связал со мной; (5) но среди всех моих хороших свойств, которые побудили тебя искать моего расположения, ни одним я так не горжусь, как умением владеть собой и не поддаваться страсти. (6) Я бы хотел, Масинисса, чтобы ты к своим превосходным качествам добавил и это. В нашем возрасте, поверь мне, страсть к наслаждениям опаснее вооруженного врага. (7) Тот, кто ее укротил, одержал большую победу и заслуживает большего уважения, чем мы, победившие Сифака. (8) Ты действовал в мое отсутствие энергично и мужественно – я с удовольствием об этом вспоминаю и хорошо помню. Об остальном ты подумай сам: я не хочу, чтобы ты краснел от моих слов. По милости богов, покровителей Рима, Сифак побежден и взят в плен. (9) Значит, он сам, его жена, его царство, земля, города, население его страны, все, что принадлежало Сифаку, – добыча римского народа. (10) И царя, и его жену, если бы даже не была она карфагенянкой, если бы даже не знали мы, что отец ее вражеский военачальник, следует отправить в Рим: пусть сенат и народ римский решат, как будет угодно, судьбу той, о которой говорят, что она отвратила от нас царя-союзника и заставила его безрассудно взяться за оружие. (11) Победи себя: смотри, сделав много хорошего, не погуби все одной оплошностью; не лиши себя заслуженной благодарности, провинившись по легкомыслию».

15. (1) Масинисса слушал; лицо его заливала краска, глаза были полны слез; он сказал, что всегда будет во власти военачальника, и попросил отнестись по возможности снисходительно к связывающему его опрометчивому обещанию – (2) ведь он дал Софонибе слово не передавать ее ни в чью власть. В смятении ушел он от Сципиона к себе; (3) выпроводив свидетелей, долго сидел, вздыхал и стенал – это слышали стоявшие вокруг палатки – (4) и наконец с глубоким стенаньем кликнул верного раба, хранившего яд (цари всегда держат яд при себе, ведь судьба превратна), и велел ему отнести Софонибе отравленный кубок[3074]3074
  У Ливия действие, как и у Диодора, завершается в лагере Сципиона. У Аппиана Масинисса приезжает из лагеря в Цирту.


[Закрыть] (5) и сказать: «Масинисса рад бы исполнить первое обещание, которое дал ей как муж жене, но те, кто властен над ним, этого не позволят, и он исполняет второе свое обещание: она не попадет живой в руки римлян. (6) Пусть сама примет решение, помня, что она дочь карфагенского вождя и была женой двух царей».

Слуга передал эти слова и яд Софонибе. (7) «Я с благодарностью, – сказала она, – приму этот свадебный подарок, если муж не смог дать жене ничего лучшего; но все же скажи ему, что легче было бы мне умирать, не выйди я замуж на краю гибели». (8) Твердо произнесла она эти слова, взяла кубок и, не дрогнув, выпила.

(9) Сципиону сообщили об этом; боясь, как бы неистовый юноша в отчаянии не решился на худшее, он пригласил Масиниссу и то утешал его, то сочувственно упрекал: (10) безрассудством искупая свое безрассудство, без нужды обрек он себя на худшую скорбь. (11) На следующий день, чтобы отвлечь юношу от мучивших его мыслей, Сципион, взойдя на трибунал, велел созвать сходку, впервые назвал Масиниссу царем, превознес его похвалами и даровал ему золотой венок, золотую чашу, курульное кресло, жезл из слоновой кости, расшитую тогу и тунику с узором из пальмовых ветвей[3075]3075
  Все эти вещи (кроме чаши) были в Риме знаками отличия полководца-триумфатора (ср.: X, 7, 9), а также традиционным подарком для царей: подобные (хотя все-таки менее пышные) дары были в свое время посланы и Сифаку, и другим африканским царям. Ср.: XXVII, 4, 8–10; ср. также: XXXI, 11, 12; XLII, 14, 10.


[Закрыть]. (12) Сципион почтил юношу и речью: нету в Риме отличия выше триумфа, ни один римский триумфатор не был облачен так роскошно, и римский народ из всех чужестранцев одного Масиниссу считает достойным такого убора. (13) Затем, восхвалив и Лелия, тоже наградил его золотым венком. Награждены были все воины и в соответствии с заслугами каждого. (14) Эти почести несколько рассеяли скорбь царя, и он воспрянул, надеясь вскорости овладеть всей Нумидией: Сифак уже не был ему помехой.

16. (1) Сципион, отослав Лелия с Сифаком и прочими пленными в Рим (с ними отправились и послы Масиниссы), вернулся под Тунету, вновь поставил там лагерь и закончил начатые укрепления. (2) Карфагенянам удачные действия флота доставили радость краткую и обманчивую. Но, потрясенные известием о пленении Сифака, на которого надеялись, пожалуй, больше, чем на Газдрубала с его войском, (3) они, не слушая уже никого из сторонников войны, отправили просить мира тридцать знатнейших старейшин, составлявших высший совет, который был главной силой в сенате[3076]3076
  Это был совет старейшин (ср.: Полибий, X, 18, 1 – о Новом Карфагене). О тридцати послах-сенаторах см. гл. 36, 9; ср. также: Полибий, I, 87, 3.


[Закрыть]. (4) Принятые в римском лагере послы явились к командующему и пали ниц перед ним, думаю, по обычаю их родной страны. (5) Речь их была под стать этой низкой лести; они не оправдывали себя, а всю вину сваливали на Ганнибала и на его сторонников, начавших войну. (6) Послы просили смилостивиться над их государством, которое дважды чуть не было погублено безумием граждан; пусть оно еще раз будет сохранено милостью врага. (7) Римский народ желает властвовать над побежденными, говорили они, а не губить их; пусть распоряжается как ему угодно: они готовы послушно повиноваться.

(8) Сципион ответил: он пришел в Африку, надеясь – и счастливый исход войны укрепляет его в этой надежде, – что вернется домой с победой, а не с договором о мире; (9) но, хотя победа почти у него в руках, от мира он не отказывается: пусть все народы знают: римляне и начинают войну, и оканчивают ее, руководствуясь правом. (10) И он поставил такие условия мира: вернуть пленных, перебежчиков и беглых рабов; вывести войска из Италии и Галлии[3077]3077
  Что им вскоре пришлось сделать: см. ниже: гл. 18, 1; 19, 2–5 и 12.


[Закрыть], на Испанию не притязать; уйти со всех островов между Италией и Африкой; (11) отдать военные корабли, оставив себе только двадцать, доставить пятьсот тысяч модиев пшеницы и триста тысяч модиев ячменя. (12) О сумме денег, которую потребовал Сципион, я нашел различные сведения: одни писатели называют пять тысяч талантов, другие – пять тысяч фунтов серебра, третьи – жалованье для солдат в двойном размере. (13) «Дается вам три дня на размышление, – сказал Сципион, – согласны ли вы на такие условия? Если согласны, заключайте со мной перемирие и отправляйте в Рим послов к сенату». (14) С тем он и отпустил карфагенян. В Карфагене не отвергли условий мира – там решили тянуть время, ожидая прибытия Ганнибала. (15). Одних послов отправили к Сципиону заключить перемирие, других – в Рим просить мира; для вида они вели с собою немногих пленных, перебежчиков и беглых рабов, чтобы легче было добиться мира.

17. (1) Задолго до этого Лелий прибыл в Рим с Сифаком и знатными пленными из нумидийцев; обо всем, что было им совершено в Африке, он рассказал по порядку сенаторам; велика была общая радость, велики были и надежды на будущее. (2) Сенаторы, посовещавшись, решили отправить царя в Альбу[3078]3078
  В Альбу Фуцинскую (см.: примеч. 58 к кн. XXVI).


[Закрыть] под стражу, а Лелия задержать, пока не придут карфагенские послы. (3) Объявлено было четырехдневное молебствие. Претор Публий Элий отпустил сенаторов и, созвав сходку, поднялся на ростры с Гаем Лелием. (4) Когда народ услышал, что карфагенское войско разбито, что побежден и взят в плен знаменитый царь, что победоносное войско римлян прошло через всю Нумидию, (5) люди не смогли сдержать своей радости и толпа, как водится, разразилась ликующими возгласами. (6) Претор тут же распорядился, чтобы храмовые сторожа держали по всему городу храмы открытыми, чтобы народ смог за день обойти их и возблагодарить богов.

(7) На следующий день сенату представили послов Масиниссы: они сначала поздравили сенат с успехами Сципиона в Африке, (8) затем изъявили свою благодарность за то, что он не только провозгласил, но и сделал Масиниссу царем, вернув ему отцовское царство, где он после свержения Сифака будет с соизволения сената царствовать в мире и спокойствии; (9) потом – за то, что в собрании Сципион похвалил Масиниссу и наградил его великолепными дарами; Масинисса старался и впредь будет стараться быть их достойным. (10) Он просит, чтобы сенат утвердил за ним и царское звание, и все благодеяния и дары Сципиона (11); и, если это не тягостно для сената, есть у Масиниссы еще одна просьба: отослать домой пленных нумидийцев, которых держат в Риме под стражей: это очень поднимет его в глазах соплеменников.

(12) Послам ответили: сенат со своей стороны тоже поздравляет Масиниссу с успехами в Африке. Сципион правильно и хорошо поступил, провозгласив его царем и сделав все остальное, что пришлось по сердцу Масиниссе. (13) Определили, какие дары послать Масиниссе: два пурпурных плаща с золотой застежкой каждый и тунику с широкой пурпурной каймой, двух боевых коней с убором, вооружение для двух всадников с панцирем и консульскую походную палатку. (14) Претору велено было отослать эти дары царю. Из послов каждый получил в дар не менее пяти тысяч ассов, каждому из сопровождающих дали по тысяче; послам – по две одежды, сопровождающим – по одной, как и нумидийцам, которых выпустили на свободу и вернули царю. Послам отвели жилье, предоставили места в цирке и содержание от казны.

18. (1) Тем же летом, когда все это произошло в Африке и было обсуждено в Риме, претор Публий Квинктилий Вар и проконсул Марк Корнелий в области инсубров сразились с карфагенянином Магоном[3079]3079
  Рассказ об этой битве вызывает сомнения у некоторых исследователей.


[Закрыть]. (2) Легионы претора стояли на передовой линии; Корнелий держал свои в засаде, сам он выехал верхом на передовую; на обоих флангах претор и проконсул уговаривали солдат ударить всей силой на врага. (3) Дело не подвигалось; тогда Квинктилий сказал Корнелию: «Ты видишь, сражение выдыхается, враг против ожидания держится – он уже не чувствует страха и вот-вот обнаглеет. (4) Налететь бы на них всадникам, сбить их, смешать их ряды. Либо ты бейся на передовой, а я введу в бой конницу, либо я буду впереди, а ты устреми на врага конницу твоих четырех легионов».

(5) Проконсул предоставил этот выбор претору. Квинктилий вместе с сыном Марком, юношей пылким, направился к всадникам, велел им сесть на коней и броситься на врага. (6) Крики легионеров еще увеличили сумятицу в конной схватке; вражеский строй не выдержал бы, но Магон при первом же натиске конницы ввел в бой слонов. (7) Кони испугались их рева, вида и запаха – на помощь конницы уже нечего было рассчитывать. В гуще боя римский всадник с копьем и мечом сильнее противника, но, когда перепуганный конь уносил его прочь, нумидийцы издали попадали в него без промаха. (8) Множество пехотинцев двенадцатого легиона было перебито; оставшиеся, повинуясь долгу, держались, напрягая последние силы. (9) Они не выстояли бы, если бы тринадцатый легион, выведенный из засады на передовую, не вступил в этот трудный бой. На свежий легион Магон двинул галлов, бывших в резерве. (10) Их быстро рассеяли; первые ряды одиннадцатого легиона сомкнулись и пошли на слонов, уже расстроивших ряды пехотинцев. (11) Все дротики, брошенные в слонов, сбившихся в кучу, попали в цель; слоны повернули на своих; четыре тяжело раненных упали. (12) Только тут строй врагов дрогнул. Увидев, что слоны повернули, римские конники устремились на врага, чтобы усилить его страх и смятение. Все же, пока Магон стоял впереди строя, карфагеняне отступали медленно в боевом порядке, не переставая сражаться, но, когда он упал с пробитым бедром (13) и его, истекающего кровью, вынесли из битвы, все сразу кинулись бежать.

В этот день врагов убито было тысяч до пяти; взято двадцать два знамени. (14) И для римлян победа не была бескровной: претор потерял из своего войска две тысячи триста человек; больше всего – из двенадцатого легиона, погибли и два военных трибуна этого легиона, Марк Косконий и Марк Мевий; (15) в тринадцатом легионе, вступившем в битву уже под конец, пал военный трибун Гай Гельвидий, старавшийся восстановить бой; двадцать два знатных всадника вместе с несколькими центурионами растоптаны были слонами. Сражение продолжалось бы, если бы рана Магона не заставила врагов уступить победу римлянам.

19. (1) Магон снялся с места в следующую ночь, двигаясь быстро, насколько ему позволяла рана, он вышел к морю в области лигурийцев ингавнов[3080]3080
  См.: примеч. 11 к кн. XXIX, а также: XXVIII, 46, 8–10 с примечаниями.


[Закрыть]. (2) Там к нему и явились карфагенские послы, за несколько дней до того причалившие в Галльском заливе[3081]3081
  Ныне Генуэзский залив.


[Закрыть], с приказом: немедленно переправиться в Африку и ему, (3) и брату его Ганнибалу – к тому тоже отправлены были послы с таким же приказом, – положение карфагенян не таково, чтобы удерживать военной силой Галлию и Италию.

(4) Магон, побуждаемый не только приказом сената и опасностью, грозящей отечеству, но и страхом, как бы победоносный враг не воспользовался его медлительностью и лигурийцы, видя, что карфагеняне оставляют Италию, не поторопились бы перейти к тем, в чьей власти они скоро окажутся. (5) Надеясь, что ему будет легче перенести качку, чем тряску в дороге, и что на корабле лечить его будет удобнее, он посадил на суда свое войско и отплыл, но, едва обогнув Сардинию, умер от раны[3082]3082
  Это сообщение Ливия, принимаемое, кажется, большинством исследователей, не может быть подтверждено другими свидетельствами. Рассказ Полибия в этой части утрачен, а остальные источники, несмотря на разноголосицу, тяготеют к совершенно иной традиции. Согласно Аппиану (Ливийская война, 49, 211; 59, 260), Магон еще года два провел в Лигурии; согласно Зонаре (IX, 13, 10), он доплыл до Африки, но был вновь отправлен в Италию; согласно Корнелию Непоту (Ганнибал, 8, 1 сл.), Магон, как и Ганнибал, бежал из Карфагена и погиб в изгнании – то ли при кораблекрушении, то ли от рук собственных рабов. Эти рассказы выглядят несообразными, но уверенность нескольких авторов в том, что Магон не погиб, все-таки небезынтересна.


[Закрыть]. Несколько карфагенских кораблей, отнесенных в открытое море, были захвачены римлянами, чей флот стоял у Сардинии. (6) Вот что происходило на суше и на море в приальпийской части Италии.

Консул Гай Сервилий не совершил ничего примечательного ни в Этрурии, ни в Галлии – он дошел до этих пределов. (7) Он освободил своего отца, Гая Сервилия, и Гая Лутация [Катула] из шестнадцатилетнего рабства у бойев[3083]3083
  Ср.: XXI, 25, 3 и 13; 26, 2; XXVII, 21, 10; Полибий, III, 40, 8—13. Ср. также: примеч. 91 сл. к кн. XXII и 104 к кн. XXVII.


[Закрыть], которые захватили их в плен у деревни Таннета. Он вернулся в Рим – (8) по одну его сторону шел отец, по другую – Катул; это прославило Сервилия скорее как сына, чем как консула. (9) Народу было предложено не вменять Гаю Сервилию в вину, что по неведению он при живом отце, занимавшем курульную должность, стал народным трибуном и плебейским эдилом, а это запрещено законом[3084]3084
  Патриций не мог получать плебейские должности, не перейдя в сословие плебеев, для чего он должен был быть усыновлен плебеем. При живом отце усыновляемого процедура усыновления была одна, а после смерти отца другая, так что если Сервилий Гемин перешел в плебеи после пленения отца, то с выяснением обстоятельств его статус оказывался под сомнением. Среди исследователей, однако, высказывалось мнение, что в данном случае под вопрос ставилась законность не его перехода в плебеи (который, таким образом, рассматривается как осуществленный при участии отца), а только законность отправления им в свое время плебейских должностей, что как-то связывается с отправлением его отцом курульной (преторской – ср.: Полибий, III, 40, 9) должности и неким законом, принятым между 232 и 218 гг. до н. э. Однако поспешность визита Сервилия Гемина в Рим показывает, что сложившаяся ситуация была небезразлична и для его деятельности как консула.


[Закрыть]. Предложение прошло, и он вернулся в свою провинцию.

(10) Консулу Гнею Сервилию, бывшему в Бруттии, покорились, видя, что война с карфагенянами подходит к концу, Консентия, Авфуг, Берги, Безидии, Окрикул, Лимфей, Аргентан, Клампетия[3085]3085
  Ср.: XXIX, 38, 1.


[Закрыть] и много других незначительных городов. (11) Консул сразился с Ганнибалом в Кротонской области. История этой битвы темна; Валерий Антиат говорит, что убито было врагов пять тысяч; это или бесстыдная выдумка, или ошибка, по небрежности не замеченная. (12) Больше Ганнибалом в Италии ничего сделано не было; к нему пришли карфагенские послы – почти в те же дни, что и к Магону, – звать его в Африку.

20. (1) Рассказывают, что, когда послы объявили ему, с чем пришли, он выслушал их, скрежеща зубами, стеная и едва удерживаясь от слез: (2) «Уже без хитростей, уже открыто отзывают меня те, кто давно уже силился меня отсюда убрать, отказывая в деньгах и солдатах. (3) Победил Ганнибала не римский народ, столько раз мною битый и обращенный в бегство, а карфагенский сенат своей злобной завистью. (4) Сципион не так будет превозносить себя и радоваться моему бесславному уходу, как Ганнон[3086]3086
  Ганнон Великий – давний противник Баркидов и враг Ганнибала. Ср.: XXI, 3, 2 сл.; 10, 2–11, 1; XXIII, 12, 6–13, 6.


[Закрыть], который не смог ничего со мной сделать, кроме как погубив Карфаген, только бы погрести под его развалинами мой дом».

(5) Ганнибал все предвидел заранее и приготовил флот. Бесполезную толпу воинов он под видом гарнизонов разослал по тем немногим городам Бруттия, которые еще держались его, побуждаемые скорей страхом, чем верностью. Лучших солдат он взял с собой в Африку. (6) Много солдат-италиков отказалось туда за ним следовать и укрылось в храме Юноны Лацинии[3087]3087
  См.: XXIV, 4, 3 сл. и примеч. 7 к кн. IV.


[Закрыть], который до того дня был неприкосновенен; их подло перебили в самом храме. (7) Редко изгнанник покидал родину в такой печали, в какой, как рассказывают, Ганнибал оставлял землю врагов; он часто оглядывался на берега Италии, обвиняя богов и людей, проклиная себя и собственную свою голову (8) за то, что после победы при Каннах он не повел на Рим своих воинов, залитых кровью врага. Сципион, консул, не видевший в Италии ни одного врага-пунийца, осмеливается идти на Карфаген, (9) а у него, Ганнибала, перебившего сто тысяч римских солдат при Тразименском озере и под Каннами, опустились руки под Казилином, Кумами, Нолой. Так, обвиняя и жалуясь, покинул Италию Ганнибал после стольких лет.

21. (1) В Рим одновременно пришли донесения об отбытии Магона и Ганнибала. Эту двойную радость умаляло поведение военачальников, то ли по робости, то ли по бессилию не задержавших вопреки приказу сената врага. (2) Беспокоила мысль об исходе войны, вся тяжесть которой ложилась на одно войско и одного полководца. (3) В те же самые дни прибыли послы из Сагунта; они привели с собою захваченных с деньгами карфагенян, которые прибыли в Испанию нанимать солдат. (4) В преддверии сената послы выложили двести пятьдесят фунтов золота, восемьсот серебра. (5) Карфагенян заключили в тюрьму, а золото и серебро вернули послам с благодарностью; их сверх того одарили и предоставили им корабли, чтобы вернуться в Испанию.

(6) Старики в сенате заметили, что люди к благу менее чувствительны, чем к беде; они помнят, какой все испытывали ужас, когда Ганнибал вступил в Италию. Сколько это принесло бед, сколько горя! (7) Вражеский лагерь виден был со стен Рима; каких только обетов не давали граждане и государство! сколько раз на совещаниях восклицали, простирая руки к небу: (8) «Настанет ли день, когда мы увидим, что неприятеля в Италии уже нет и она процветает в мире!» (9) Послали нам боги это счастье на шестнадцатом только году войны, и пока не нашлось человека, который предложил бы возблагодарить богов! Люди не благодарят за милость, оказываемую сейчас, – где уж помнить о прежних! (10) Со всех сторон тогда раздались голоса: пусть доложит об этом претор Публий Элий. Постановлено было совершить пятидневное молебствие всем богам и принести в жертву сто двадцать быков.

(11) Лелий и послы Масиниссы уже были отпущены, когда карфагенских послов, прибывших с предложением мира, увидели в Путеолах, откуда они собирались пешком идти в Рим: решили вернуть Гая Лелия[3088]3088
  Это противоречит тому, что сказано выше, в гл. 17, 2 (взято из другого источника).


[Закрыть], чтобы он присутствовал на переговорах о мире. (12) Квинт Фульвий Гиллон, легат Сципиона, привел карфагенян в Рим. Входить в Город им запретили, поселили их в Общественной вилле, а сенат принял их в храме Беллоны[3089]3089
  См.: примеч. 100 к кн. XXVI.


[Закрыть].

22. (1) Послы сказали почти то же самое, что говорили Сципиону: виноват в этой войне один Ганнибал; карфагенское правительство ни при чем; (2) он перешел не только Альпы, но даже Ибер без приказания сената; он самовольно начал войну с римлянами и еще до того с сагунтинцами; (3) а сенат и народ карфагенский до сего дня не нарушили договор с Римом. Беспристрастно судящему это очевидно. (4) Ну, а им поручено только одно: просить мира на тех же условиях, на которых он был некогда заключен с Гаем Лутацием[3090]3090
  Окончательный вариант договора, видимо, был согласован и подписан уже его братом и преемником в консульской должности Квинтом Лутацием Церконом (ср.: примеч. 65).


[Закрыть]. (5) Когда же претор по обычаю предложил сенаторам расспросить послов, о чем им будет угодно, и старики, участвовавшие в заключении прежнего договора, стали задавать им вопросы – кто о чем, – то послы отвечали, что по возрасту своему, а они действительно почти все были молоды, они этого не помнят. (6) С мест стали кричать, что послов выбрали с обычным пунийским лукавством: они просят мира на старых условиях – а на каких, сами не помнят.

23. (1) Послов удалили из курии[3091]3091
  Точнее, храм Беллоны, который сейчас служил курией, т. е. помещением, где заседал сенат.


[Закрыть], сенаторов пригласили высказываться. Марк Ливий считал[3092]3092
  Консул 219 и 207 г. до н. э., цензор 204 г. до н. э. Он назван первым из высказывавшихся, – видимо, Фабий Максим, принцепс сената, был болен или уже умер (ср.: гл. 26, 7).


[Закрыть]: надо призвать консула Гая Сервилия, находившегося неподалеку от Рима, и обсуждать вопрос о мире при нем; (2) нельзя представить себе более важный вопрос, и недостойно народа римского заниматься им в отсутствие одного или даже обоих консулов. (3) Квинт Метелл, бывший три года назад консулом и диктатором, полагал: Публий Сципион, уничтожая войска врага, опустошая его земли, довел карфагенян до того, что они пришли умолять о мире; (4) никто вернее не разглядит, с каким расчетом просят они о мире, чем тот, кто стоит уже у ворот Карфагена; согласиться на мир или отвергнуть его надо только по совету Сципиона. (5) Марк Валерий Левин, бывший дважды консулом[3093]3093
  См.: примеч. 25 к кн. XXIX.


[Закрыть], доказывал, что карфагеняне прислали не послов, а лазутчиков; их надо выслать из Италии и под стражей препроводить к кораблям, а Сципиону написать, чтобы он не прекращал военных действий. (6) Лелий и Фульвий добавили: Сципион считал, что на мирный договор можно надеяться в том только случае, если Ганнибала и Магона не будут отзывать из Италии; (7) ведь в ожидании этих вождей с их войсками карфагеняне прикинутся кем угодно, чтобы потом, позабыв о богах, позабыв о только что заключенном договоре, вести войну. (8) Эти слова побудили согласиться с Левином. Послов отослали, не заключив мир, можно сказать, без ответа[3094]3094
  У Полибия (XV, 2, 3, 4), напротив, без ответа отсылают римских послов карфагеняне. В источниках существуют две версии хода и срыва этих переговоров. Обе они антикарфагенские, но в них, видимо, отразилась борьба между точками зрения сторонников римского сената и сторонников Сципиона (который хотел закончить войну до истечения своих полномочий и, парадоксальным образом, больше других был готов к заключению мирного договора). Подробный разбор источников и мнений исследователей см.: Кораблев И. Ш. Ганнибал. М., 1976. С. 291–296 (автор высоко оценивает изложение Ливия).


[Закрыть].

24. (1) В эти же дни консул Гней Сервилий, не сомневаясь, что это его должна благодарить Италия за восстановленный мир и покой, отправился преследовать Ганнибала, словно именно он его выгнал. Он отбыл в Сицилию, рассчитывая переправиться оттуда в Африку. (2) Когда в Риме пошли толки об этом, сенаторы сначала решили: пусть претор[3095]3095
  Это был Элий Пет, городской претор (см. выше: гл. 1, 9), председательствовавший в сенате. Приказывать консулу он, понятно, не мог.


[Закрыть] напишет консулу, что сенат предлагает ему вернуться в Италию; (3) претор сказал, что консул не обратит внимания на его письмо. Тогда был назначен диктатор Публий Сульпиций[3096]3096
  Консул 211 и 200 гг. до н. э.


[Закрыть], который именем высшей власти и отозвал консула в Италию. (4) Остаток года диктатор вместе с Марком Сервилием[3097]3097
  Брат консула Гая Сервилия Гемина и сам консул следующего (201 до н. э.) года. См. ниже: гл. 26, 1; 27, 1.


[Закрыть], начальником конницы, объезжал города, отпавшие во время войны, и выяснял причины отпадения каждого.

(5) Во время перемирия претор Публий Лентул переправил из Сардинии в Африку под охраной двадцати военных судов сто грузовых с провиантом: море было спокойно, враг не показывался. (6) Не так повезло Гнею Октавию, отплывшему из Сицилии с двумястами грузовых и тридцатью военными кораблями. (7) Африка уже виднелась – все шло благополучно, – как вдруг ветер сначала стих, а потом задул с юго-запада и разметал суда в разные стороны. (8) Сам Октавий с военными судами добрался до Аполлонова мыса[3098]3098
  См.: примеч. 89 к кн. XXIX.


[Закрыть]: гребцы с великим трудом преодолевали волну, относившую их вспять. (9) Большую часть грузовых кораблей отнесло к Эгимуру – это остров милях в тридцати[3099]3099
  30 римских миль – около 45 км. Остров Эгимур расположен на линии между Аполлоновым мысом и мысом Меркурия (значительно ближе ко второму) и смотрит в открытое море. См. также: примеч. 90 к кн. XXIX.


[Закрыть] от Карфагена у входа в залив, на котором стоит этот город, а остальные к Горячим Водам[3100]3100
  Горячие Воды расположены на восточном берегу залива (в его менее широкой южной части), Карфаген и Тунет – на западной.


[Закрыть], прямо напротив города. (10) Это было видно из Карфагена. Со всего города люди сбежались на форум; должностные лица созвали сенат; народ в преддверии курии вопил, что нечего выпускать из рук такую добычу. (11) Некоторые возражали: просили ведь мира, сейчас перемирие – срок его не истек, – сенат и народ, можно сказать, перемешались и сообща решили: пусть Газдрубал со своим флотом в пятьдесят кораблей переправится к Эгимуру и соберет римские суда, рассеянные по гаваням и побережью. (12) Брошенные моряками, они были на канатах приведены в Карфаген, сначала от Эгимура, потом от Горячих Вод.

25. (1) Послы еще не вернулись из Рима, неизвестно было решение сената: воевать или заключать мир. (2) Сципион, глубоко оскорбленный тем, что просившие мира и перемирия сами же погубили надежду на мир и нарушили перемирие, тут же отправил послов в Карфаген: Луция Бебия, Луция Сергия и Луция Фабия. (3) Там сбежавшаяся толпа чуть не избила их; послы, понимая, что обратный путь будет для них опасен, попросили должностных лиц, которые спасли их от расправы, послать суда для их охраны. (4) Им были даны две триремы, которые, дойдя до реки Баграды[3101]3101
  Старое русло Баграды выходило к морю на половине пути между Карфагеном и Утикой.


[Закрыть], откуда уже виден был римский лагерь, вернулись в Карфаген. (5) Карфагенский флот стоял под Утикой; оттуда вышли три квадриремы – был ли на то тайный приказ из Карфагена или Газдрубал, командовавший флотом, самовольно осмелился на этот гнусный поступок и правительство было ни при чем, – но на римскую квинкверему, огибавшую мыс, внезапно напали с открытого моря. (6) Ударить носом быстро ускользавшую квадрирему вражеские корабли не смогли, как и вспрыгнуть на нее: она была выше их корабля (7) и защищалась превосходно, пока не кончились дротики. Когда их израсходовали, осталось одно – поскорей достичь берега, куда из лагеря толпой высыпали солдаты. (8) Гребцы налегли изо всех сил на весла, и люди благополучно высадились, потеряв только корабль. (9) Таким образом, преступления, несомненно нарушавшие перемирие, следовали одно за другим, когда прибыли из Рима с карфагенскими послами Лелий и Фульвий. (10) Сципион сказал им, что карфагеняне нарушили не только перемирие, но и право народов, защищающее послов, он, однако, не сделает ничего недостойного римских обычаев и собственных его правил. С этими словами он отпустил послов и стал готовиться к войне.