Текст книги "История Рима от основания Города"

27. Не видя ниоткуда помощи и думая, что гонцы перехвачены, Эмилий решил не откладывать далее дела и самому испытать счастье, прежде чем явятся враги, которые уже вели осаду более вяло и не с такой энергией; он выстроил войско около четырех ворот, чтобы по данному знаку сделать вылазку разом со всех сторон. К четырем чрезвычайным когортам он прибавил еще две и приказал им под начальством легата Марка Валерия сделать вылазку из преторских ворот. У правых ворот он выстроил гастатов первого легиона, принципов же того же легиона поместил в резерве. Команда над ними была поручена военным трибунам Марку Сервилию и Луцию Сульпицию. Против левых ворот был выстроен третий легион; перемена в расположении частей этого легиона была сделана только в том, что принципы были поставлены впереди, а гастаты помещены в резерве. Командовали этими легионами военные трибуны Секст Юлий Цезарь и Луций Аврелий Котта. Легат Квинт Фульвий Флакк был поставлен с воинами правого фланга около квесторских ворот; двум когортам и триариям двух легионов было приказано остаться для обороны лагеря. Сам главнокомандующий обошел все ворота, обращаясь с речью к воинам и всячески стараясь разжечь гнев их. Он то обвинял врагов в коварстве, так как они, получив перемирие в ответ на просьбу о мире, тут же вопреки международному праву явились осаждать лагерь; то корил страшным позором, что римское войско осаждают лигурийцы, которые заслуживают названия скорее разбойников, чем настоящих врагов. Он говорил: «Если вы выйдете отсюда благодаря посторонней помощи, а не вашей личной доблести, то как вы сможете смотреть в глаза не только тем воинам, которые победили Ганнибала, Филиппа и Антиоха, величайших царей и полководцев нашего века, но и тем, которые, преследуя по непроходимым горам, столько раз били этих самых лигурийцев, бежавших подобно скоту. Враги-лигурийцы, которые прятались и скрывались от нас и которых мы до сих пор едва находили, разыскивая их по лесным трущобам, теперь сами подступают к римскому валу, сами осаждают и нападают, а это не осмелились бы сделать ни испанцы, ни галлы, ни македоняне, ни карфагеняне!» В ответ на это воины дружно закричали, что они нисколько не виноваты, если никто не давал им сигнала к вылазке; стоит только дать сигнал, и он увидит, что римляне и лигурийцы остались теми же, какими были прежде.

28. За горами было два лагеря лигурийцев: оттуда в первое время с восходом солнца все они одновременно выступали в стройном порядке; затем они стали браться за оружие, только наевшись и напившись вина; выходили они врассыпную, не в порядке, так как были почти уверены, что враги не выйдут за вал. И вот когда они шли в таком беспорядке, римляне бросились разом из всех ворот при дружном крике всех бывших в лагере, даже погонщиков и маркитантов. Это было для лигурийцев такой неожиданностью, что они пришли в смятение, точно попали в засаду. На короткое время дело несколько было похоже на битву, а потом началось беспорядочное бегство и повсеместное избиение бежавших. Когда всадники получили приказание сесть на лошадей и не позволять никому бежать, все враги в беспорядочном бегстве загнаны были в лагерь, а потом потеряли и сам лагерь. В этот день было убито более 15 000 лигурийцев и 2500 взято в плен. Через три дня все племя лигурийцев-ингавнов, дав заложников, покорилось. Были разысканы и заключены под стражу все кормчие и моряки, служившие на кораблях грабителей; дуумвир Гай Матиен у лигурийских берегов взял в плен 32 таких корабля. Луций Аврелий Котта и Гай Сульпиций Галл были отправлены в Рим с известием и с письменным донесением об этом сенату, а вместе с просьбой, чтобы Луцию Эмилию было позволено удалиться из покоренной провинции, вывести оттуда воинов и распустить их по домам. Сенат позволил сделать то и другое, а также назначил трехдневное благодарственное молебствие у всех лож богов. Претору Петилию было приказано распустить городские легионы, а претору Фабию – прекратить набор союзников латинского племени; вместе с тем поручено было городскому претору письменно сообщить консулам, что сенат считает справедливым как можно скорее распустить воинов, наскоро набранных по случаю возмущения.

29. В этот год [181 г.] в Этрусскую область, некогда взятую у тарквинийцев, выведена была колония Грависки; поселенцам было дано по пять югеров земли. Вывели эту колонию триумвиры Гай Кальпурний Пизон, Публий Клавдий Пульхр и Гай Теренций Истра. Год был отмечен засухой и неурожаем; рассказывают, что в течение шести месяцев вовсе не было дождя.

В этом же году на поле писца Луция Петилия у подошвы Яникула пахарями было найдено две каменные гробницы, около восьми футов в длину и четырех футов в ширину каждая; крышки их были припаяны свинцом. На той и другой гробнице были надписи на латинском и греческом языках, гласившие, что в одной был погребен римский царь Нума Помпилий, сын Помпона, а в другой помещены книги Нумы Помпилия. Когда по совету друзей хозяин открыл эти гробницы, то та, в которой, как гласила надпись, должен был быть погребен царь, оказалась пустой, не было никаких следов человеческих останков или чего-нибудь другого: всесокрушающее время уничтожило все. В другой гробнице найдены были две обернутые навощенными нитками связки, по семь книг в каждой, не только не поврежденными, но даже совершенно новыми. Семь книг, написанных по-латыни, заключали в себе право понтификов, другие семь, написанные по-гречески, составляли сборник мудрых наставлений[1181]1181
  …сборник мудрых наставлений… – Наука мудрости – философия. «Новонайденные» книги Нумы современные исследователи считают подделкой, связывая их с идеологической борьбой того времени.


[Закрыть], какие могли быть в то время. Валерий Антиат, подкрепляя правдоподобную выдумку народного мнения, будто бы Нума был слушателем Пифагора, прибавляет, что это книги пифагорейские. Книги эти прежде всего были прочитаны друзьями, присутствовавшими при открытии; затем, когда их прочитали многие другие, то молва о них распространилась, и городской претор Квинт Петилий, желая прочитать их, взял эти книги у Луция Петилия; Квинт и Луций Петилии были в дружеских отношениях между собою, потому что Квинт Петилий, будучи квестором, определил его писцом в декурию[1182]1182
  …определил его писцом в декурию. – Здесь разумеются государственные писцы; представляя собою уважаемую корпорацию, они делились на декурии; раз будучи зачислены в декурию, писцы весьма часто оставались в ней всю жизнь.


[Закрыть]. Познакомившись с сущностью содержания книг и заметив, что весьма многое в них служит к ниспровержению религиозных верований, он заявил Луцию Петилию, что бросит эти книги в огонь; что, прежде чем сделать это, он позволяет ему попытаться вытребовать обратно эти книги по суду, если он считает себя в праве на то или имеет в виду какое-нибудь средство для этого; и что он не лишит Квинта своего доброго расположения. Писец обратился к народным трибунам, а они передали это дело в сенат. Претор изъявлял готовность дать клятву, что эти книги не дóлжно читать и хранить. Сенат счел справедливым удовольствоваться обещанием претора дать клятву как можно скорее сжечь эти книги на Комиции и уплатить владельцу их сумму, в какую оценят их претор Квинт Петилий и большинство народных трибунов; но писец отказался от вознаграждения. Книги на глазах народа были сожжены на Комиции, на костре, приготовленном служителями при жертвоприношениях.

30. В это лето возникла великая война в Ближней Испании. Кельтиберы собрали до 35 000 человек; такого числа до сих пор никогда не бывало. Правителем этой провинции был Квинт Фульвий Флакк. Услыхав, что кельтиберы вооружают молодежь, он тоже собрал, сколько мог, союзнических вспомогательных войск, но число его воинов далеко не могло равняться с неприятельскими силами. В началевесны он повел свое войско в Карпетанию и, оставив в городе незначительный отряд, расположился лагерем около города Эбуры. Спустя несколько дней и кельтиберы расположились лагерем при подошве холма, на расстоянии около двух тысяч шагов от римлян. Как только римский претор узнал, что они тут, он послал к неприятельскому лагерю на разведку своего брата Марка Фульвия с двумя отрядами союзной конницы, приказав как можно ближе подойти к валу, чтобы узнать, как велик лагерь, и, не вступая в бой, удалиться, если увидит, что неприятельская конница выходит против них. Марк Фульвий поступил так, как ему было приказано. В течение нескольких дней он только показывал эти два отряда, которые затем отступали, когда выезжала из лагеря неприятельская конница. Наконец кельтиберы, выйдя из лагеря одновременно со всеми пешими и конными войсками, развернутым строем стали почти на середине между двумя лагерями. Все поле представляло равнину и было удобно для боя. Здесь остановились испанцы в ожидании врагов. Римлянин удерживал своих воинов за окопами. В течение четырех дней подряд и враги строились на том же месте, и римляне не предпринимали никаких наступательных действий; вследствие этого и кельтиберы, так как не представлялось возможности завязать бой, оставались спокойно в лагере; только всадники выезжали на аванпосты, чтобы быть наготове, в случае какого-либо движения со стороны врагов. Позади лагеря те и другие беспрепятственно ходили за фуражом и за дровами.

31. Убедившись, что бездействие в течение стольких дней вселило во врагов уверенность, что он первый ничего не предпримет, римский претор приказал Луцию Ацилию с левым флангом и с 6000 вспомогательных войск, набранных в провинции, обойти гору, которая была в тылу неприятелей, и, услышав крик, броситься на их лагерь. Они выступили ночью, чтобы враги не могли заметить их.

Флакк на рассвете послал Гая Скрибония, предводителя союзных войск, с отборной конницей левого фланга к неприятельскому валу. Когда кельтиберы заметили, что враги подходят ближе и притом в большем количестве против обыкновенного, вся конница их быстро выехала из лагеря, и вместе с тем дан был сигнал к выступлению пехоте. Согласно приказанию, Скрибоний, как только услыхал шум конницы, повернул коней и поскакал назад к лагерю. Тем беспорядочнее погнались за ними враги; сначала преследовали всадники, а затем и пехотинцы, в полной надежде в тот же день захватить лагерь; от вала они были не далее как на расстоянии пятисот шагов. Итак, полагая, что они достаточно отошли от своего лагеря и не могут защищать его, Флакк поставил в боевой порядок внутри окопов свое войско и разом ринулся с трех сторон; воины кричали не только для возбуждения пыла к бою, но также и для того, чтобы его слышали стоявшие в горах. Те немедленно, согласно приказанию, бросились к неприятельскому лагерю, где был оставлен отряд не более 5000 вооруженных людей; так как они пришли в ужас, вследствие своей малочисленности, многочисленности врагов и неожиданности нападения, то лагерь был взят почти без боя. Овладев лагерем, Ацилий зажег ту часть его, которая более всего могла быть видна сражающимся.

32. Прежде всего заметили пламя кельтиберы, замыкавшие строй; затем по всему войску разнеслась весть, что лагерь потерян и как раз теперь объят пламенем. Вследствие этого у них усилился страх, у римлян же возросло мужество. Уже слышался победный крик воинов, уже виден был пылающий лагерь врагов. Кельтиберы оставались некоторое время в нерешительности, но, видя, что вследствие неудачи им отрезан всякий путь к отступлению и что только на битву можно еще надеяться, они с большим ожесточением снова ринулись в сражение. Пятый легион сильно теснил центр неприятелей, но те с большей уверенностью нападали на левый фланг, где, как они заметили, римляне поставили вспомогательные войска из жителей провинции родственного им племени. Левый фланг почти уже был отброшен, если бы не явился на помощь седьмой легион. В самый разгар битвы подоспел также гарнизон, оставленный в городе Эбуре, и Ацилий теснил с тыла неприятелей. Войска, окружив кельтиберов, долго избивали их; оставшиеся в живых бросились бежать во все стороны, куда попало. Конница, высланная против них, разделилась на две части и произвела сильное избиение. В этот день было убито до 23 000 врагов, в плен же было взято 4700 человек, более 500 лошадей и 88 военных знамен. Блистательная победа досталась римлянам тоже не без потерь: из двух легионов пало несколько более 200 человек римлян, 830 союзников латинского племени и почти 2400 человек из иноземных вспомогательных войск. Претор отвел победоносное войско в лагерь, Ацилию же было приказано остаться в завоеванном им у неприятелей лагере. На следующий день снято было с врагов вооружение и на военной сходке розданы награды особенно отличившимся своею храбростью воинам.

33. После того когда раненые были отвезены в город Эбуру, легионы двинулись через Карпетанию к городу Контребии. Осажденные жители этого города обратились за помощью к кельтиберам, но так как те запоздали не по своей вине, а потому, что их на пути задерживали непроходимые от беспрерывных дождей дороги и разлившиеся реки, то, потеряв надежду на помощь со стороны своих, они сдались. Та же отвратительная погода заставила Флакка ввести все свое войско в город. Кельтиберы, которые шли на помощь, не зная о сдаче города, наконец перешли через реки, как только прекратились дожди, и подошли к Контребии, но, не видя вне городских стен никакого лагеря и думая, что или лагерь перенесен на другое место, или что враги удалились, нестройными толпами подошли к городу. Римляне из двух ворот сделали на них вылазку и разбили, напав на них врасплох; помешало им дать отпор и вступить в бой то обстоятельство, что они шли не одной колонной и притом лишь немногие были возле знамен, но оно же дало возможность большинству спастись бегством; они рассеялись по всему полю, и противники нигде не могли оцепить их в большом количестве. Однако около 12 000 человек было перебито и более 5000 взято в плен с 400 лошадей и 62 военными знаменами. Беглецы, возвращавшиеся поодиночке домой, рассказав о сдаче Контребии и о своем поражении, вернули с дороги назад другой отряд кельтиберов. Все тотчас разошлись по своим селам и крепостцам. Флакк, двинувшись от Контребии, повел легионы через Кельтиберию, все опустошая на пути, и взял много крепостей, пока не сдалась бóльшая часть кельтиберов.

34. Вот что произошло в этом году в Ближней Испании; в Дальней же Испании претор Публий Манлий несколько раз счастливо сразился с лузитанами.

В этом же году [181 г.] в область галлов была выведена латинская колония Аквилея. Три тысячи пехотинцев получили по 50 югеров земли, центурионы по 100, всадники по 140 югеров. Вывели эту колонию триумвиры Публий Корнелий Сципион Назика, Гай Фламиний и Луций Манлий Ацидин. Освящены были в этом году два храма: один в честь Венеры Эрицинской около Коллинских ворот – освятил его дуумвир Луций Порций Лицин, сын Луция, а обещан консулом Луцием Порцием во время Лигурийской войны; другой храм был освящен на Овощном рынке в честь богини Благочестия. Этот храм освятил дуумвир Маний Ацилий Глабрион и поставил первую во всей Италии позолоченную статую отца своего Глабриона. Это тот самый Глабрион, который дал обет построить этот храм в тот день, когда сразился с царем Антиохом при Фермопилах, и с разрешения сената сдал подряд по постройке его.

В те же дни, когда происходило освящение этих храмов, проконсул Луций Эмилий Павел праздновал триумф над лигурийцами-ингавнами. В этом триумфе несли 25 золотых венков; кроме того, не было никаких золотых и серебряных вещей; впереди колесницы вели много знатных лигурийских пленников; воинам он раздал по 300 медных ассов. Славу его триумфа еще более увеличили послы лигурийцев, явившиеся просить мира навсегда и заявлявшие, что лигурийцы решились никогда не браться за оружие иначе, как только по приказанию римлян. По повелению сената претор Квинт Фабий ответил лигурийцам, что это заявление их не ново, но для них самих весьма важно, чтобы изменился их образ мыслей соответственно этим словам; пусть они обратятся к консулам и исполнят то, что они прикажут; сенат никому, кроме консулов, не поверит, что лигурийцы честно соблюдают мир. В Лигурии был мир.

В Корсике происходила борьба с корсиканцами; во время боя претор Марк Пинарий перебил до 2000 человек, после чего они дали заложников и 100 000 фунтов воска[1183]1183
  …воска. – Диодор Сицилийский пишет о воске как об одном из богатств острова.


[Закрыть]. Оттуда войско пошло в Сардинию и счастливо сразилось с илийцами, которые и до сих пор еще окончательно не усмирены. Карфагенянам в этом же году было возвращено 100 заложников, и римляне обещались соблюдать с ними мир не только за себя, но и за царя Масиниссу, который занимал с вооруженным отрядом спорную область.

35. Консульская провинция была спокойна. Марк Бебий, вызванный в Рим для председательствования в комициях, избрал в консулы Авла Постумия Альбина Луска и Гая Кальпурния Пизона. Вслед за тем преторами были назначены: Тиберий Семпроний Гракх, Луций Постумий Альбин, Публий Корнелий Маммула, Тиберий Минуций Молликул, Авл Гостилий Манцин и Гай Мений; все они вступили в должность в мартовские иды.

В начале этого года [180 г.], когда консулами были Авл Постумий Альбин и Гай Кальпурний Пизон, консул Авл Постумий ввел явившихся из Ближней Испании от Квинта Фульвия Флакка легата Луция Минуция и двух военных трибунов, Тита Мения и Луция Теренция Массилиота. Извещая о двух удачных сражениях, о покорности Кельтиберии, полном умиротворении провинции и о том, что войску на этот год не нужно ни жалованья, которое обыкновенно высылалось, ни подвоза хлеба, они прежде всего просили сенат воздать благодарение бессмертным богам за счастливое ведение дел, а затем позволить Квинту Фульвию, уходя из провинции, вывести оттуда войско, храброй службой которого пользовался он сам и многие преторы, бывшие до него; помимо того, это не только дóлжно сделать, оно даже необходимо: воины так упрямы, что, кажется, нет сил долее удержать их в провинции, и если их не распустят, то они уйдут оттуда без разрешения или поднимут опасный бунт, если кто-либо силою будет их удерживать.

Сенат назначил обоим консулам провинцией Лигурию. Затем преторы бросили жребий. Авлу Гостилию досталась городская претура, Тиберию Минуцию – судопроизводство между иноземцами, Публию Корнелию – Сицилия, Гаю Мению – Сардиния. Луций Постумий получил Дальнюю Испанию, Тиберий Семпроний – Ближнюю. Так как последний должен был заступить место Квинта Фульвия Флакка, то, не желая лишать провинцию старого войска, сказал:

«Луций Минуций, так как ты сообщаешь, что провинция совершенно умиротворена, то прошу тебя ответить, останутся ли, по твоему мнению, кельтиберы навсегда верными, чтобы можно было управлять этой провинцией без войска. Если же ты не можешь поручиться и не можешь сказать ничего утвердительного относительно верности варваров и если ты думаешь, что там непременно нужно войско, то советуешь ли ты наконец сенату послать в Испанию подкрепления, чтобы только выслужившие срок воины были уволены и чтобы новобранцы были смешаны со старыми воинами или, выведя из провинции все прежние легионы, набрать новые и послать их туда, хотя презрение к новобранцам может вызвать восстание даже у более кротких варваров? Покорить провинцию, по природе необузданную и склонную к мятежам, легче на словах, чем на деле. Немногие государства, как я, по крайней мере, знаю, покорились: преимущественно те, на которые наводило страх соседство наших зимних квартир, а государства же, более удаленные, и сейчас вооружены. Ввиду этого, я теперь же наперед говорю, что я согласен управлять провинцией, имея в распоряжении находящееся там теперь войско; если же Флакк выведет оттуда с собой легионы, то я для зимних квартир выберу мирные области, но не выставлю новобранцев против жесточайшего врага».

36. На предложенный вопрос легат ответил, что ни он, ни кто-либо другой не может предугадать, о чем думают или о чем будут думать кельтиберы. Итак, он не может отрицать того, что правильнее послать войско даже к покоренным варварам, так как они еще недостаточно привыкли к повиновению. Но решить, новое или старое нужно там войско, дело того, кто может знать, насколько верно кельтиберы будут соблюдать мир, и вместе с тем того, кто хорошо знает, что воины будут спокойны, если удержать их в провинции на дальнейший срок. Но если следует выводить заключение об их мнении на основании того, что они говорят между собою и что громко заявляют в ответ на речь полководца, то они открыто высказали, что они или полководца не пустят из провинции, или вместе с ним сами пойдут в Италию.

Пререкания между претором и легатом прервал доклад консулов, которые полагали, что прежде следует обеспечить их провинции, а потом уже говорить о войске претора. Консулам было назначено целиком новое войско – по два легиона римлян с соответственным числом конницы и, как всегда, с 15 000 пехоты и 800 всадников из союзников латинского племени. С этим войском им поручено было идти войною на апуанских лигурийцев. Публию Корнелию и Марку Бебию была продлена власть и приказано управлять провинциями до прихода консулов, после чего они должны были распустить находящееся в их распоряжении войско и вернуться в Рим. Затем решили вопрос о войске Тиберия Семпрония. Приказано было консулам набрать для него новый легион в 5200 пехотинцев и 400 всадников, присоединить к нему 1000 пехотинцев и 50 всадников из римлян и велеть представить союзникам латинского племени 7000 пехотинцев и 300 всадников. Решено было, чтобы с этими силами Тиберий Семпроний отправился в Ближнюю Испанию. Квинту Фульвию было разрешено, если он найдет возможным, привести с собой обратно воинов из римских граждан и союзников, отправленных в Испанию до консульства Спурия Постумия и Квинта Марция [186 г.]; кроме того, если придут подкрепления, то он может взять с собой тех, мужеством которых он воспользовался в двух битвах против кельтиберов и которые останутся за укомплектованием в двух легионах 10 400 пехотинцев и 600 всадников, а в числе союзников латинского племени 12 000 пехотинцев и 600 всадников. За удачное ведение дел Фульвием было назначено благодарственное молебствие. И прочие преторы были отправлены по своим провинциям. Квинту Фабию Бутеону была продлена власть в Галлии. Решено было, чтобы в тот год войско состояло из восьми легионов, кроме старых воинов, находившихся в области лигурийцев и ожидавших в скором времени увольнения. Даже указанное количество войска трудно было набрать вследствие мировой язвы, которая свирепствовала в Риме и Италии уже третий год.

37. Умер претор Тиберий Минуций, а через несколько времени консул Га й Кальпурний и многие другие славные мужи всех сословий. Такую смертность начали наконец считать за знамение. Верховному понтифику Гаю Сервилию было приказано изыскать средства умилостивления разгневавшихся богов, децемвирам – обратиться к Сивиллиным книгам, консулу – обещать дары и поставить позолоченные изображения Аполлону, Эскулапу и богине Здоровья[1184]1184
  …и богине Здоровья… – Здоровье (Салюта) – дочь Эскулапа.


[Закрыть], что он и исполнил. Децемвиры распорядились совершить в городе и на всех рыночных и сборных пунктах двухдневное молебствие о сохранении здоровья. Все, старше двенадцатилетнего возраста, молились с лавровыми венками на голове и с лавровыми ветвями в руках. Закралось в душу также подозрение насчет человеческого коварства. На основании сенатского постановления поручено было претору Гаю Клавдию, назначенному на место умершего Тиберия Минуция, произвести следствие об отравлениях, совершенных в городе и его окрестностях на десять миль вокруг, а далее по рыночным и сборным пунктам – Гаю Мению, прежде чем он отправится в Сардинию. Особенно внушала подозрение смерть консула; говорили, что он был умерщвлен своей женою Квартой Гостилией. По крайней мере, как только сын ее Квинт Фульвий Флакк был провозглашен консулом на место отчима, смерть Пизона начала внушать еще большие подозрения. Явились и свидетели, которые говорили, что по провозглашении консулами Альбина и Пизона, причем Флакк не был выбран на комициях, мать укоряла его в том, что, несмотря на его домогательство, ему уже третий раз отказывают в консульской должности, и прибавила, чтобы он готовился к новому домогательству: в два-де месяца она добьется того, что он будет консулом. В числе многих других свидетельств, относившихся к этому делу, при осуждении Гостилии имели вес и эти слова, оказавшиеся слишком верными по результату.

В начале этой весны, пока набор задержал в Риме новых консулов, затем смерть одного из них и комиции для выбора консула на место умершего замедляли ход дел, Публий Корнелий и Марк Бебий, не совершившие во время своего консульства ничего достопамятного, ввели войско в пределы апуанских лигурийцев.

38. Лигурийцы, не ожидавшие военных действий до прихода в провинции консулов, были застигнуты врасплох и сдались в количестве около 12 000 человек. Корнелий и Бебий, запросив письменно сенат, решили выселить их с гор на равнину подальше от родины так, чтобы отнять у них надежду на возвращение, считая это единственным средством положить конец войне с лигурийцами. В Самнитской области принадлежало римлянам общественное поле, которое прежде занимали жители Таврасии; желая переселить туда апуанских лигурийцев, Корнелий и Бебий приказали им спуститься с гор с женами, детьми и всем своим имуществом. Лигурийцы не раз через своих послов умоляли не заставлять их покидать пенатов, родные места и могилы предков и обещали выдать оружие и заложников; но, получив отказ и не имея сил вести войну, они повиновались приказанию. Они были переселены на общественный счет в количестве около 40 000 свободных граждан с женами и детьми. Для устройства всего необходимого на новом поселении отпущено было из казны 150 000 серебра[1185]1185
  …из казны 150 000 серебра. – Пропущено «сестерциев» или «денариев».


[Закрыть]. Тем же Корнелию и Бебию, которые перевели лигурийцев из гор, поручено было произвести надел землей и раздать деньги; но по собственной их просьбе сенат назначил пять мужей, по совету которых они бы распоряжались. Исполнив это поручение, они привели в Рим старое войско, и сенат назначил им триумф. Они первые получили триумф без всякой войны; перед ними вели только жертвенных животных, потому что в их триумфе нечего было ни нести, ни вести, взятого в добычу, и нечего было дать воинам, как это бывало при триумфах других лиц.

39. В том же году [180 г.] в Испании проконсул Фульвий Флакк вывел войска с зимних квартир, так как преемник его медлил прибытием в провинцию, и решил опустошить отдаленную область Кельтиберии, откуда не приходили с изъявлением покорности. Этим он скорее раздражил, чем напугал варваров; собрав тайно войско, они заняли Манлиевы горы, через которые, как они точно знали, лежал путь римскому войску. Когда Луций Постумий Альбин отправлялся в Дальнюю Испанию, Гракх поручил ему известить Квинта Фульвия, чтобы тот привел войско в Тарракон: там-де он намерен распустить старых воинов, распределить подкрепления и привести в порядок все войско. Назначен был и срок Флакку, притом близкий, когда должен явиться его преемник. Это новое известие заставило Флакка отказаться от задуманного предприятия и быстро вывести войско из Кельтиберии; между тем варвары, не зная настоящей причины и думая, что он узнал об их восстании и тайных приготовлениях вооруженных сил и напуган этим, еще с большей дерзостью засели в горах. Как только на рассвете римское войско вошло в это ущелье, враги неожиданно напали на римлян разом с двух сторон. Заметив это, Флакк остановил первое смятение войска, приказав через центурионов всем оставаться на своем месте и приготовить оружие. Затем, собрав в одно место ранцы и вьючный скот, частью сам, частью при содействии легатов и военных трибунов выстроил все войско без всякой суматохи, как того требовало время и место. Он напомнил, что приходится иметь дело с людьми, два раза покорившимися; у них прибавилось преступности и вероломства, а не доблести и мужества; бесславное возвращение в отечество враги делают для его воинов славным и достопамятным; они принесут в Рим на триумф обагренные свежей кровью врагов мечи и забрызганные кровью доспехи! Говорить больше не позволяло время; враги нападали, и уже в арьергарде завязывался бой; затем войска ринулись навстречу друг другу.

40. Сражение было везде упорно, но успех не одинаков. Легионы бились превосходно, не уступали им и оба фланга. Чужеземные вспомогательные войска не могли устоять на месте, будучи теснимы одинаково вооруженными, но гораздо лучшими неприятельскими силами. Как только кельтиберы заметили, что они не могут равняться римскому войску, сражаясь в правильном бою, грудь с грудью, они сделали нападение, построившись фалангой, а в этом роде битвы они настолько сильны, что, куда бы они ни направили свой натиск, трудно устоять против них. Так и на этот раз легионы пришли в замешательство, и строй почти был разорван. Заметив это смятение, Флакк подъехал к всадникам легионов и сказал: «Если вы нисколько не поможете, то войско уже пропало!» Тогда со всех сторон раздались крики: пусть он объяснит, чего он хочет, и они тут же исполнят его приказание. Тогда он сказал: «Всадники двух легионов, удвойте ряды и пустите коней на фалангу врагов, которою они теснят наших! С большею силой вы ударите на них, если пустите разнузданных коней, а мы знаем, что римские всадники много раз применяли этот прием с великой славой для себя!» Всадники повиновались, разнуздали коней и дважды вперед и назад проехали через строй, страшно поражая врагов и переломав при этом все копья. Когда фаланга, в которой заключалась вся надежда кельтиберов, была рассеяна, они испугались и, прекратив почти бой, озирались, куда бы им бежать. Стоявшие на фалангах всадники, видя такой достопамятный подвиг римских всадников, также воодушевились их доблестью и, не ожидая приказания, пустили коней на приведенных уже в смятение врагов. После этого все кельтиберы пустились бежать, и римский главнокомандующий, видя бегство врагов, дал обет построить храм Всаднической Фортуны[1186]1186
  …храм Всаднической Фортуны… – Фортуна у римлян почиталась не только как богиня счастья, удачи вообще, но и как фортуна отдельных лиц, общин, сословий и т. п. и получала при этом соответствующие наименования – так, храм Всаднической Фортуне был обещан за победу в конном сражении. Храм был освящен в 173 году до н. э.


[Закрыть] и устроить игры в честь Юпитера Всеблагого Всемогущего. Происходило избиение кельтиберов, рассыпавшихся повсюду по горам. Передают, что в этот день было убито 17 000, более 4000 взято в плен живыми с 270 военными знаменами и почти 600 лошадей. Победоносное войско в этот день расположилось тут лагерем. Эта победа и для римлян не обошлась без потерь: погибло 472 римских воина, 1019 человек союзников латинского племени и с ними 3000 воинов из вспомогательных войск.

Итак, победоносное войско, возобновив свою прежнюю славу, прибыло в Тарракон. Навстречу Фульвию вышел претор Тиберий Семпроний, прибывший двумя днями раньше, и поздравил его с блестящим успехом. С величайшим единодушием они решили, каких воинов отпустить и каких оставить. Затем Фульвий, посадив на корабли уволенных от службы воинов, отправился в Рим, а Семпроний повел легионы в Кельтиберию.

41. Консулы ввели войска в Лигурию с противоположных сторон. Постумий с первым и третьим легионами занял горы Баллисту и Суисмонтий и, оцепив войсками лесистые ущелья, отрезал врагов от продовольствия и заставил их покориться вследствие недостатка во всем. Фульвий со вторым и четвертым легионами напал со стороны Пизы на апуанских лигурийцев, живших на реке Макра, принял их в подданство в количестве почти 7000 человек и на кораблях перевез их вдоль берега Этрусского моря[1187]1187
  …берега Этрусского моря… – Этрусское море – Тирренское (называлось также и Нижним).


[Закрыть] в Неаполь. Отсюда они были перевезены в Самний и получили земли среди туземных жителей. Постумий же уничтожал виноградники и жег хлеб горных лигурийцев, пока не принудил их всевозможными военными действиями сдаться и выдать оружие. Оттуда он на кораблях отправился осмотреть берега лигурийцев-ингавнов и интемелиев.