Текст книги "История Рима от основания Города"

35. Случайно в тот же день, когда произошло это сражение, возвратились с припасами корабли, возившие добычу в Сицилию, как бы предчувствуя, что они пришли забрать другую добычу. Не все писатели свидетельствуют, что два одноименных карфагенских вождя были убиты в двух конных сражениях, опасаясь, вероятно, впасть в ошибку, дважды рассказав об одном и том же событии; Целий и Валерий рассказывают еще о пленении Ганнона. Сципион одарил префектов и всадников соответственно заслугам каждого, но самые блестящие дары из всех получил Масинисса; поставил крепкий гарнизон в Салеке и выступил с остальным войском; он не только опустошил поля повсюду, где шел, но и завоевал города и некоторые деревни и распространил ужасы войны на обширном пространстве. На седьмой день Сципион вернулся в лагерь с большим количеством людей и скота и всякого рода добычи и отпустил корабли, опять тяжело нагрузив их вражескими доспехами. Затем, прекратив небольшие набеги и опустошения, все силы войны он обратил на осаду Утики, располагая впоследствии, в случае занятия ее, сделать ее опорным пунктом для прочих предприятий. Одновременно к той стороне города, которая омывается морем, придвинуты были флотские воины, а к холму, возвышающемуся почти над самыми стенами, сухопутное войско. Одни метательные машины и прочие снаряды он привез с собой, другие были присланы из Сицилии вместе с припасами, а новые были сооружаемы в арсенале многочисленными ремесленниками, которые нарочито были собраны.

Всю надежду жители Утики, окруженные со всех сторон такими силами, полагали на карфагенский народ, а карфагенский народ на Газдрубала, при условии, если ему удастся поднять Сифака. Но все шло медленнее, чем желали нуждавшиеся в помощи. Набрав путем самой усиленной вербовки до 30 000 пехотинцев и 3000 всадников, Газдрубал, однако, не решился придвинуть лагерь ближе к врагу до прибытия Сифака. Сифак пришел с 50 000 пехоты и 10 000 всадников и, двинувшись немедленно от Карфагена, расположился недалеко от Утики и римских укреплений. Прибытие этих сил имело все же то следствие, что Сципион, в течение почти сорока дней тщетно всячески осаждавший Утику, удалился оттуда, не достигнув цели; ввиду же того, что уже наступала зима, он укрепил зимний лагерь на мысе, который, соединяясь с материком при посредстве невысокой горной цепи, значительно выступает в море, и окружил общим валом и то место, куда были вытащены корабли. Посередине хребта был расположен лагерь легионов; сторону, обращенную к северу, занимали вытащенные на берег корабли и флотский экипаж, южный склон, выходящий к другому берегу – конница. Эти события произошли в Африке до конца осени.

36. Кроме хлеба, собранного отовсюду с полей путем опустошения их, и припасов, доставленных из Сицилии и Италии, пропретор Гней Октавий привез огромное количество хлеба из Сардинии от претора Тиберия Клавдия, который управлял этой провинцией; таким образом наполнены были не только уже существовавшие ранее житницы, но и сооруженные вновь. Не хватало одежды для войска. Октавию было поручено переговорить с претором, нельзя ли заготовить и прислать что-нибудь из этой провинции. И это дело было устроено весьма быстро: в короткое время было доставлено 1200 тог и 12 000 туник.

В то лето, когда в Африке происходили эти события, консул Публий Семпроний, имевший провинцией землю бруттийцев, дал Ганнибалу во время самого пути беспорядочную битву в Кротонской области. Сражались двигавшиеся колонны, а не боевые строи; римляне были обращены в бегство, и из войска консула погибло до 1200 воинов не столько в битве, сколько среди суматохи; поспешно римляне вернулись в лагерь, но враги все же не решились осадить его. Впрочем, в тиши следующей ночи консул двинулся оттуда и, послав вперед вестника к проконсулу Публию Лицинию, чтобы он подошел со своими легионами, соединил войска. Таким образом к Ганнибалу вернулись два вождя и два войска; и сражение не заставило ждать себя, так как консулу придавали мужества удвоенные силы, а Пунийцу – недавняя победа. В первую шеренгу Семпроний вывел свои легионы, легионы Публия Лициния были помещены в резерве. В начале битвы консул дал обет построить храм Фортуне Первородной[984]984
  …храм Фортуне Первородной… – Храм этот был построен на Квиринальском холме и освящен в 194 году до н. э. Культ Фортуны Примигении, т. е. Первородной, – один из древнейших в Италии. В Риме существовал храм этой богини на Капитолийском холме, поставленный, по преданию, Сервием Туллием.


[Закрыть], если разобьет врагов в тот день; и он достиг того, ради чего дал обет. Пунийцы были рассеяны и обращены в бегство, свыше 4000 вооруженных было убито, немного менее 300 живыми взято в плен, захвачено 40 лошадей и 11 военных знамен. Потрясенный неудачной битвой Ганнибал увел войско назад в Кротон.

В то же время консул Марк Корнелий в другой части Италии не столько оружием, сколько страхом перед судебными приговорами сдерживал Этрурию, которая почти вся склонялась на сторону Магона, а при помощи его можно было надеяться на переворот. Эти расследования, на основании сенатского постановления, он производил без всякого лицеприятия, и многие знатные этруски, которые или сами ходили к Магону, или посылали к нему сообщения насчет отложения их единоплеменников, сперва были приговариваемы лично; затем, сознавая свою вину, они сами уходили в изгнание и, осужденные заочно, спасая свою жизнь, оставляли в залог для наказания только свое имущество, которое могло быть обращено в казну.

37. В то время как консулы действовали таким образом в противоположных концах, цензоры Марк Ливий и Гай Клавдий приказали в Риме огласить список сенаторов. Главой сената опять был избран Квинт Фабий Максим. Удалено было семь человек, но ни один из них не занимал ранее курульной должности. Строго и с величайшей добросовестностью была произведена проверка корпусов и кровель общественных зданий. Отдан был подряд на сооружение дороги с Бычьего рынка к храму Венеры около общественных лож и храма Великой Матери на Палатине. Установлен также новый налог на годовой запас соли. В Риме и по всей Италии соль продавалась по шестой доле асса[985]985
  …по шестой доле асса. – Шестая доля асса – собств. «секстанс» – медная монета в ¹/₆ часть фунтового асса, т. е. в две унции.


[Закрыть]. Теперь цензоры сдали на откуп поставку соли – в Риме по прежней цене, а на рыночных и сборных местах – по высшей цене, в разных местах по различной. Все были вполне уверены, что этот налог выдуман одним из цензоров, раздраженным на народ за то, что некогда он несправедливо был осужден; при этом считали, что особенно обременительная цена соли назначена для тех триб, при содействии которых он был осужден. Отсюда Ливию дано было прозвище Салинатор.

Очистительная жертва была принесена позже, чем обычно, так как цензоры разослали уполномоченных по провинциям определить, какое число римских граждан находится повсюду в армиях. Вместе с этими насчитано было 214 000 человек. Очистительную жертву принес Гай Клавдий Нерон. Затем, чего никогда раньше не случалось, цензоры приняли ценз двенадцати колоний, представленный цензорами самих колоний, с тем, чтобы общественными документами было удостоверено, как велико у них число воинов и сколько у них имущества. После того начали производить ценз всадников; случайно оба цензора имели казенных коней. Когда дошла очередь до Поллиевой трибы, в которой значилось имя Марка Ливия, и глашатай затруднился вызвать самого цензора, Нерон сказал: «Вызывай Марка Ливия!» И из чувства ли закоренелой старинной вражды или из несвоевременного желания похвастаться своей строгостью, он приказал Марку Ливию продать коня, так как он был осужден судом народа. Равным образом Марк Ливий, когда очередь дошла до Арниенской трибы и до имени его товарища, приказал Гаю Клавдию продать коня по двум причинам: во-первых, потому, что он выступил ложным свидетелем против него, во-вторых, потому, что неискренне примирился с ним. Такое же отвратительное соревнование очернить репутацию другого с ущербом для собственного доброго имени произошло в конце цензуры. Гай Клавдий, принеся клятву, что он отправлял свою должность законно, спустился в казначейство; среди имен лиц, которых он хотел оставить эрариями, он показал и имя товарища. Затем явился в казначейство Марк Ливий; кроме Мециевой трибы, которая не произносила против него обвинительного приговора, а по осуждении не выбирала его ни в консулы, ни в цензоры, он оставил в числе эрариев весь римский народ – тридцать четыре трибы, – ибо они осудили невинного, а осужденного избрали в консулы и в цензоры и не могли отпереться, что допустили ошибку – либо на суде, либо дважды на комициях. Среди тридцати четырех триб будет эрарием и Га й Клавдий; поэтому, если бы существовал пример, руководствуясь которым можно было бы оставить одно и то же лицо дважды эрарием, то в числе эрариев он оставил бы еще особо Гая Клавдия. Это соперничество между цензорами в наложении наказаний позорно, карание же непостоянства народа достойно звания цензоров и соответствует серьезности тогдашнего положения.

Ввиду негодования, вызванного цензорами, народный трибун Гней Бебий привлек обоих к суду народа, полагая, что ему представляется удобный случай усилиться за их счет. Но это дело было единодушно отклонено патрициями, чтобы на будущее цензура не подпала под зависимость от народного расположения.

38. В то же лето в земле бруттийцев консул силой взял Клампетию, а Консентия, Пандосия и другие незначительные общины подчинились добровольно. И ввиду того, что приближалось уже время комиций, решено было вызвать в Рим Корнелия из Этрурии, где вовсе не было войны. Он выбрал в консулы Гнея Сервилия Цепиона и Гая Сервилия Гемина; затем произошли комиции для выбора преторов. Выбраны были Публий Корнелий Лентул, Публий Квинтилий Вар, Авл Элий Пет и Публий Виллий Таппул; два последних были выбраны в преторы, состоя плебейскими эдилами. Закончив комиции, консул вернулся к войску в Этрурию.

Умерли в том году жрецы, и на их место выбраны: Тиберий Ветурий Филон был выбран и посвящен во фламины Марса, на место Марка Эмилия Регилла, умершего в предыдущем году; на место Марка Помпония Матона, авгура и децемвира, в децемвиры был избран Марк Аврелий Котта, в авгуры Тиберий Семпроний Гракх, весьма молодой человек, что в ту пору было чрезвычайно редко при выборе в жреческие звания. Курульные эдилы Гай Ливий и Марк Сервиний Гемин поставили в тот год на Капитолии золотую четверню и повторили в течение двух дней Римские игры; в течение двух же дней повторены Плебейские игры эдилами Публием Элием и Публием Виллием; по случаю игр устроен был пир Юпитеру.

Книга XXX

Распределение провинций на 551 год от основания Рима [203 г. до н. э.]; известия о знамениях (1–2). Деятельность Сципиона в Африке; переговоры с Сифаком (3). Сожжение карфагенского и нумидийского лагерей (4–6). Настроение в Карфагене; новые вооружения карфагенян (7). Победа Сципиона над ними (8). Паника в Карфагене; Ганнибала вызывают из Италии (9). Удача карфагенян на море у Утики (10). Поражение и пленение Сифака (11). Масинисса занял Цирту и женился на Софонибе, жене Сифака (12). Сифак в лагере Сципиона (13). Масинисса возвращается к Сципиону в лагерь (14). Смерть Софонибы; Сципион награждает Масиниссу (15). Сципион заключает перемирие с карфагенянами (16). Радость в Риме; сенат принимает посольство Масиниссы (17). Победа Римлян над Магоном в Северной Италии (18). Удаление Магона из Италии и смерть его; действия консулов 551 года от основания Рима (19). Удаление Ганнибала из Италии (20). Опасения в Риме; прием сагунтийских послов (21). Карфагенские послы в сенате (22). Мир не состоялся (23). Попытка консула Гнея Сервилия переправиться в Африку; следствие над городами, изменившими Риму; неудачная переправа Гнея Октавия из Сицилии в Африку; преступление карфагенян (24). Новое коварство их; перемирие нарушено; прибытие Ганнибала в Африку (25). Действия Филиппа; события в Риме; характеристика Квинта Фабия Максима (26). Распределение провинций на 552 год от основания Рима [202 г. до н. э.] (27). Беспокойство в Риме и в Карфагене (28). Уверенность Сципиона; свидание Сципиона с Ганнибалом (29–31). Поражение Ганнибала (32–35). Сципион появляется у Карфагена; поражение Вермины, сына Сифака; послы карфагенян в лагере Сципиона (36). Условия, предложенные Сципионом, приняты карфагенянами; события в Риме (37–38). Неудачная переправа консула Клавдия в Африку; выборы на 553 год от основания Рима [201 г. до н. э.] (39). Карфагенские послы в Риме; распределение провинций (40–41). Прием сенатом македонских и карфагенских послов (42). Заключение мира с карфагенянами (43). Уныние карфагенян (44). Возвращение Сципиона в Рим; триумф его (45).

1. Когда консулы Гней Сервилий и Гай Сервилий – то был шестнадцатый год Пунической войны [203 г.] – сделали в сенате доклад о положении государства – о ходе военных действий и провинциях, то отцы высказались за то, чтобы консулы путем соглашения или жребием решили, кому занять область бруттийцев и действовать против Ганнибала, кому Этрурию и землю лигурийцев. Тот, кому выпадет на долю земля бруттийцев, должен принять войско от Публия Семпрония; Публий Семпроний, которому также предполагалось продолжить власть на год со званием проконсула, должен занять место Публия Лициния, а тот вернется в Рим; сверх прочих высоких качеств, которыми в ту пору не считался более его одаренным ни один гражданин, так как природа и счастье наделили его всеми человеческими благами, за ним был признан и военный талант. Он был знатен и в то же время богат, отличался красотой и телесной силой; считался красноречивейшим человеком, приходилось ли защищать дело или представлялся случай перед сенатом или перед народом поддерживать, а равно опровергать какое-нибудь предложение; был весьма сведущ в праве понтификов; сверх того, консульство наделило его и воинской доблестью. Относительно Этрурии и земли лигурийцев сделано было такое же постановление, как относительно земли бруттийцев: Марку Корнелию приказано было передать войско новому консулу, а самому занять провинцию Галлию – власть ему была продлена – с теми легионами, которыми командовал в предыдущем году претор Луций Скрибоний. Затем провинции были распределены по жребию: Цепиону досталась земля бруттийцев, Сервилию Гемину – Этрурия. После того брошен был жребий относительно преторских провинций: Пету Элию досталась юрисдикция в Риме, Публию Лентулу – Сардиния, Публию Виллию – Сицилия, Квинтилию Вару – Аримин с двумя легионами, бывшими под командой Спурия Лукреция. Лукрецию власть была продлена, с тем, чтобы он отстроил город Геную, разрушенный пунийцем Магоном. Сципиону продлена была власть, срок которой определялся не временем, а ходом дел – именно пока окончится война в Африке; вместе с тем, по случаю переправы его в провинцию Африку, назначено было молебствие, чтобы это предприятие послужило на благо римскому народу, самому вождю и войску.

2. В Сицилии набрано было 3000 воинов, с одной стороны потому, что все силы этой провинции были перевезены в Африку, с другой стороны потому, что побережье Сицилии решено было охранять 40 кораблями, чтобы какой-нибудь флот не переправился из Африки. Тринадцать новых кораблей Виллий привел с собою в Сицилию, остальные – старые – были починены на месте. Во главе этого флота был поставлен Марк Помпоний, претор предыдущего года, которому была продлена власть; он посадил на корабли новобранцев, привезенных из Италии. Такое же число кораблей и такие же права отцы назначили для охраны Сардинии Гнею Октавию, который тоже был претором предыдущего года; претору Лентулу повелено было поставить для флота 2000 воинов. Так как неизвестно было, куда пошлют флот карфагеняне, а между тем казалось, что они будут нападать на все беззащитные места, то претору предыдущего года Марку Марцию поручено было защищать побережье Италии с таким же числом кораблей. На основании постановления отцов консулы набрали 3000 воинов для этого флота и два городских легиона – на случай непредвиденных осложнений войны. Испания с войсками и властью главнокомандующих назначена была прежним вождям – Луцию Лентулу и Луцию Манлию Ацидину. В общем со стороны римлян дело вели в тот год 20 легионов и 160 военных кораблей.

Преторы получили приказ отправиться в провинции. Консулам повелено было до отбытия из города отпраздновать Великие игры, которые диктатор Тит Манлий Торкват обещал устроить через пять лет, если положение государства не изменится.

Известия, получавшиеся из разных мест относительно знамений, возбуждали в умах людей новые религиозные сомнения. Поверили, что вороны не только содрали, но даже съели золото на Капитолийском храме; в Антии мыши изгрызли золотой венок; все поля вокруг Капуи покрыла масса саранчи, и оставалось неясным, откуда она явилась; в Реате родился жеребенок с пятью ногами; в Анагнии сперва были рассеяны по небу огни, а затем на нем запылал огромный факел; в Фрузиноне дуга в виде тонкой линии окружила солнце, а затем круг солнца, постепенно увеличиваясь, замкнул дугу с внешней стороны; под Арпином на равнине земля осела, образовав огромный провал; когда один из консулов в первый раз приносил жертву, то печень жертвенного животного оказалась без верхушки. Эти знамения были предотвращены принесением в жертву крупных животных; коллегия понтификов указала, каким богам следует принести жертвы.

3. Закончив эти дела, консулы и преторы отправились в провинции; но все заботились об Африке, точно получили ее по жребию, или потому, что там, как они видели, центр войны, или с целью сделать приятное Сципиону, на которого в то время было обращено внимание всего государства. Ввиду этого, не только из Сардинии, как сказано выше[986]986
  …как сказано выше… – См. XXIX, 36.


[Закрыть], но и из Сицилии и Испании туда доставляли одежду и хлеб, а сверх того, еще оружие и всякого рода запасы из Сицилии. А Сципион в течение всей зимы не прекращал военных предприятий, одновременно в большом количестве окружавших его со всех сторон: он осаждал Утику, наблюдал за лагерем Газдрубала; карфагеняне спустили на воду корабли, держали в полной готовности флот, чтобы перехватывать запасы.

В то же время он не оставлял заботы и о восстановлении дружбы с Сифаком, рассчитывая, не наступило ли уже пресыщение любовью к супруге вследствие продолжительного обладания ею. Но Сифак не столько обнаруживал склонность изменить карфагенянам в случае продолжения войны, сколько предлагал условия мира с ними – чтобы римляне ушли из Африки, пунийцы из Италии. Я скорее склонен верить, что эти переговоры велись через послов – так свидетельствует и большинство историков, сам Сифак не приходил для переговоров в римский лагерь, согласно показанию Валерия Антиата. Сперва римский главнокомандующий едва слушал эти условия, а затем, чтобы дать своим воинам основательный повод ходить в лагерь врагов, он стал отвергать их с меньшей настойчивостью и подавал надежду, что дело может уладиться путем частых встреч.

Зимний лагерь карфагенян почти весь был деревянным; материал был второпях собираем с полей. Нумидийцы жили преимущественно в хижинах, сплетенных из тростника и покрытых по большей части циновками повсюду, без всякого порядка, а некоторые даже вне рва и вала, так как заняли места, не дождавшись приказания. Доклады об этом вызвали в Сципионе надежду найти случай поджечь лагерь врагов.

4. С послами, отправляемыми к Сифаку, вместо погонщиков Сципион посылал в рабской одежде центурионов первых рядов, отличавшихся доблестью и рассудительностью. Пока послы вели переговоры, они должны были, бродя по лагерю, рассмотреть все входы и выходы, расположение и вид всего лагеря и частей его, где жили пунийцы и где нумидийцы, какой промежуток между лагерем Газдрубала и царя; вместе с тем они должны были узнать порядки на аванпостах и караулах, когда удобнее напасть на них, ночью или днем; так как переговоры происходили часто, то нарочно были посылаемы разные лица, чтобы тем большее число ознакомилось со всеми порядками.

Когда частые переговоры со дня на день более и более упрочивали надежду Сифака и карфагенян на заключение мира со Сципионом, римские послы заявляют, что они боятся вернуться к главнокомандующему без определенного ответа; поэтому, если Сифак уже остановился на определенном мнении, то пусть выскажет его, или же, если ему надо посоветоваться с Газдрубалом и карфагенянами, то пусть посоветуется. Пора или заключить мир, или вести серьезно войну. Пока Сифак совещался с Газдрубалом, а Газдрубал с карфагенянами, лазутчики имели достаточно времени все осмотреть, а Сципион – приготовить все необходимое. Разговоры о мире и надежда на заключение его вызвали у пунийцев и нумидийцев обычную небрежность в наблюдении за тем, как бы не подвергнуться тем временем какому-нибудь враждебному нападению. Наконец принесен был ответ, в котором заключались некоторые невыгодные для римлян условия, вставленные ввиду того, что, как казалось, они очень хотят мира. Так как Сципион желал нарушить перемирие, то эти затруднения дали ему вполне подходящий повод к тому. Заявив вестнику царя, что он доложит условия военному совету, на следующий день он ответил, что, несмотря на тщетные усилия его одного, никто не согласен на мир; поэтому пусть он сообщит, что Сифак может надеяться на мир с римлянами только в том случае, если оставит карфагенян.

Таким образом он уничтожает перемирие, с целью освободиться от всяких обязательств и выполнить свой план. Спустив на море корабли – было уже начало весны, – он грузит на них машины и метательные орудия, будто готовясь напасть на Утику с моря; вместе с тем он посылает 2000 воинов взять возвышавшийся над Утикой холм, который он занимал раньше с целью отвлечь в другую сторону внимание врагов от затеваемого им предприятия и в то же время оградить свой лагерь, оставленный под прикрытием небольшого гарнизона, от вылазки и нападения из города, когда он сам уйдет к Сифаку и Газдрубалу.

5. Окончив эти приготовления и созвав военный совет, Сципион приказал лазутчикам рассказать о том, что они узнали, а также Масиниссе, которому все порядки у врагов были известны, и наконец сам изложил, что он задумал предпринять в следующую ночь; трибунам он отдает приказ немедленно вывести легионы из лагеря, как только, по распущении военного совета, раздастся сигнал. Согласно его приказу, под вечер знамена начали выносить из лагеря. Около первой стражи войско выстроилось для похода; в полночь не спеша дошли до лагеря врагов – идти надо было всего семь миль. Тут Сципион часть войск и Масиниссу с нумидийцами поручил Лелию и приказал им напасть на лагерь Сифака и поджечь его. Затем, отведя в сторону Лелия и Масиниссу, он убеждает их поодиночке усилить бдительность и заботливость настолько, насколько ночь лишает возможности видеть впереди. Он нападет на Газдрубала и пунийский лагерь, но только тогда, когда увидит огонь в царском лагере.

Этого не пришлось долго ждать: ибо, как только огонь упал на первые хижины, тотчас же он охватил все ближайшие, находившиеся в непосредственной связи, и распространился по всему лагерю. Началась суматоха, неизбежная при пожаре, раскинувшемся на такое обширное пространство и притом в ночное время; но, полагая, что пожар произошел случайно, а не причинен врагом и войною, бросились тушить огонь без оружия и наткнулись на вооруженных врагов, преимущественно нумидийцев, которых Масинисса, хорошо знавший царский лагерь, расположил на удобных местах, при выходах из улиц. Многих пламя захватило полусонных еще в постелях; многие, несясь в стремительном бегстве друг через друга, были смяты в тесных воротах.

6. Когда сперва карфагенские караульные, а затем и другие, разбуженные ночной тревогой, заметили зарево, то, под влиянием того же заблуждения, думали тоже, что пожар произошел сам собою; крик, поднятый умирающими и ранеными, отличался неопределенностью, так что нельзя было разобрать, следствие ли это резни или ночной суматохи, а это лишало возможности узнать истину. Поэтому все, не подозревая никаких враждебных действий, безоружные бросались во все ворота, где кому было ближе, захватив с собою лишь то, что могло быть пригодно для тушения огня, и попадали на римское войско. Когда все они были перебиты не только вследствие озлобления врага, но и из опасения, как бы кто-нибудь не убежал обратно в лагерь и не дал знать, – Сципион тотчас же напал на ворота, оставшиеся, как и естественно в подобной суматохе, без всякой охраны. После того как на ближайшие бараки был брошен огонь, вспыхнувшее пламя сперва показалось как бы случайно, в нескольких местах, но затем, распространяясь по смежным кровлям, оно вдруг охватило весь лагерь сплошным пожаром. Обожженные люди и вьючный скот заграждали путь к воротам сперва своим беспорядочным бегством, а затем своими трупами; кто избежал пламени, тот погиб от меча; таким образом одинаковое бедствие уничтожило два лагеря. Однако оба вождя и (из стольких тысяч!) 2000 пехотинцев и 500 всадников спаслись, полувооруженные, большей частью раненые и пострадавшие от огня. Убито или погибло в пламени до 40 000 человек, взято в плен свыше 5000, между ними много знатных карфагенян, 11 сенаторов; военных знамен захвачено 174, нумидийских лошадей свыше 2700; захвачено шесть слонов, а восемь погибло от меча и огня; взято большое количество оружия; все его полководец сжег, посвятив Вулкану.

7. Бежавший с немногими Газдрубал устремился в ближайший город африканцев, куда собрались, следуя по стопам вождя, и все оставшиеся в живых; но затем он удалился оттуда из опасения, что город будет сдан Сципиону. Вскоре ворота были открыты и римлян впустили в город; ввиду добровольного подчинения граждан городу не причинено было никакого насилия. Вслед за тем два города были взяты и разграблены. Добыча, взятая тут, равно как и то, что было выхвачено из огня во время пожара лагеря, предоставлена была воинам. Сифак остановился на укрепленной позиции, на расстоянии около восьми миль оттуда; Газдрубал же поспешил в Карфаген, чтобы там, под влиянием страха перед недавним поражением, не приняли какого-нибудь слишком малодушного решения. Действительно, здесь в первый момент произошла страшная паника, и думали, что, оставив Утику, Сципион немедленно осадит Карфаген. Поэтому суфеты – то была у карфагенян власть в роде консульской – созвали сенат. Здесь высказаны были три мнения: одни предлагали отправить послов к Сципиону для переговоров о мире, другие – отозвать Ганнибала для спасения отечества от гибельной войны, третьи – с твердостью духа, присущей римлянам в несчастьях, признавали необходимым снарядить новое войско и убедить Сифака не прекращать войны. Последнее мнение восторжествовало, потому что Газдрубал, присутствовавший в заседании, и все сторонники партии Барки стояли за войну.

Ввиду этого начали производить набор в городе и по деревням и отправили послов к Сифаку, который тоже энергично готовился к новой войне, так как жена его действовала уже не ласками, как прежде, которых было достаточно, чтобы повлиять на влюбленного, но жалобами на свою горькую судьбу; обливаясь слезами, она заклинала его не предавать ее отца и отечества и не допускать, чтобы Карфаген погиб от того же пламени, от которого превратился в пепел лагерь. Весьма кстати послы подавали надежду на успех, сообщая, что около города Оббы они встретили 4000 кельтиберов, отборных молодцов, нанятых их вербовщиками в Испании, и что Газдрубал скоро явится с весьма значительным отрядом. Поэтому Сифак не только дал послам благосклонный ответ, но и показал им толпу нумидийских поселян, которым он в течение последних дней раздал оружие и лошадей, и уверял, что он соберет всю молодежь из своего царства. Он-де знает, что поражение было понесено вследствие пожара, а не в бою, а на войне слабее тот, кого побеждают оружием. Такой ответ дан был послам, и спустя немного дней Газдрубал и Сифак снова соединили свои силы. Все это войско состояло приблизительно из 30 000 вооруженных.

8. Сципион, как будто бы война по отношению к Сифаку и карфагенянам уже была окончена, занялся осадою Утики и уже собирался придвинуть к стенам машины, как весть о возобновлении войны отвлекла его в другую сторону. Оставив небольшие отряды только для вида, будто осада продолжается с суши и с моря, он сам с главными силами двинулся против неприятеля. Сначала он остановился на холме, находившемся на расстоянии приблизительно четырех миль от царского лагеря; на утро, спустившись с конницей на так называемые Великие Равнины[987]987
  …на так называемые Великие Равнины… – По мнению исследователей, это широкая долина в среднем течении Баграды (совр. р. Меджерда), слишком длинная, чтобы можно было точно определить место битвы.


[Закрыть], расположенные у подошвы этого холма, он потратил весь день на то, что приближался к аванпостам врагов и тревожил их незначительными атаками. В два следующие дня тоже не произошло ничего, достойного внимания, так как дело ограничивалось шумными вылазками с той и другой стороны. Только на четвертый день оба войска сошлись на битву.

Римский полководец поставил принципов позади гастатов, которые стояли в первой шеренге, а в резерве поместил триариев; на правом фланге он выставил италийскую конницу, а на левом – нумидийцев с Масиниссой. Сифак и Газдрубал, поместив нумидийцев против италийской конницы, а карфагенян – против Масиниссы, вывели кельтиберов в центр боевой линии, против знамен легионов. Так построившись, войска вступили в бой. При первом натиске нумидийцы и карфагеняне одновременно с обоих флангов были отброшены: ни нумидийцы, в большинстве своем простые поселяне, не устояли против римской конницы, ни карфагеняне, тоже все новобранцы, не выдержали натиска Масиниссы, внушавшего им страх, помимо прочего, вследствие недавней его победы. Лишившись прикрытия на обоих флангах, войско кельтиберов оставалось на месте, так как, не зная местности, не видело никакого спасения в бегстве и не надеялось на помилование со стороны Сципиона, против которого они пришли сражаться в Африку, в качестве наемников, хотя он оказал великие милости им и их племени. Поэтому, окруженные со всех сторон неприятелями, падая один на другого, они мужественно умирали. Так как все враги обратились на них, то Сифак и Газдрубал имели вполне достаточно времени для бегства. Победителей, утомленных резнею, которая продолжалась дольше самого сражения, застигла ночь.

9. На следующий день Сципион отправил Лелия и Масиниссу со всей римской и нумидийской конницей и легковооруженными воинами преследовать Сифака и Газдрубала; сам же с главными силами своей армии подчинил окрестные города, которые все находились под властью карфагенян, – частью обещаниями, частью страхом, частью силой.

В Карфагене, разумеется, господствовала страшная паника: были уверены, что Сципион, обходя с вооруженными силами, быстро покорит все окрестные города и неожиданно нападет на сам Карфаген. Ввиду этого стали исправлять стены и вооружать их бастионами, причем каждый, по мере сил своих, свозил из деревень все необходимое для того, чтобы переносить продолжительную осаду. Редко говорили о мире; чаще слышались разговоры о необходимости отправить послов к Ганнибалу, чтобы вызвать его в Африку. Огромное же большинство настаивало на том, чтобы флот, предназначенный перехватывать провиант, был отправлен к Утике, для нападения на стоянку кораблей, которые расположились там без всяких предосторожностей: может быть, говорили, удастся уничтожить и корабельный лагерь, оставленный под защитой небольшого отряда. Большинство склонялось на сторону последнего предложения. К Ганнибалу решили, однако, отправить послов, полагая, что если даже действия флота будут весьма удачны, то несколько облегчится только положение осажденной Утики; для защиты же самого Карфагена не остается ни полководца, кроме Ганнибала, ни войска, кроме Ганнибалова. Поэтому на следующий день были спущены на воду корабли, а послы отправились в Италию. Под давлением стесненных обстоятельств, все быстро приводилось в исполнение, и каждый со своей стороны считал всякое промедление изменой общему благу.