Текст книги "История Рима от основания Города"

(21) Допустим, все ложь, что здесь говорил афинский посол о жестокости, алчности и любострастии царя; допустим, нас не касаются преступления, совершенные царем против горних и подземных богов в Аттике, – (22) все это не сравнится с тем, что претерпели жители отдаленных от нас Кеоса и Абидоса. Давайте, если хотите, забудем и о наших собственных ранах, (23) об убийствах и грабежах, учиненных царем в Мессене – в сердце Пелопоннеса, о гостеприимце царя в Кипариссии Харителе, убитом прямо на пиру, вопреки всем божеским и людским правам[3400]3400
  Видимо, речь идет о фактическом вмешательстве Филиппа в 205 г. до н. э. в борьбу партий в Мессене (главный город Мессении, освободившейся в 369 г. до н. э. от спартанского господства), из-за чего были перебиты предводители знати и с ними еще около 200 человек (см.: Полибий, VII, 11; 13; Плутарх, Арат, 49 сл.). Кипариссия – город на западном побережье Мессении.


[Закрыть] и обычаям, об Аратах из Сикиона, отце и сыне, умерщвленных царем. А ведь он несчастного старца отцом величал! (24) У сына же похоти ради увез жену в Македонию![3401]3401
  О судьбе Аратов см.: Плутарх, Арат, 51–54; Полибий, VIII, 14; ср. также выше: XXVII, 31, 8.


[Закрыть] Не будем вспоминать прочие надругательства над девами и матронами. (25) Допустим, что мы имеем дело и не с Филиппом, чьей жестокости вы так боитесь, что все онемели. Ведь какая еще может быть причина для молчанья у созванных на совет? Предположим теперь, что мы обсуждаем свои дела с Антигоном, кротчайшим и справедливейшим царем, оказавшим нам всем множество услуг[3402]3402
  Предшественник Филиппа V на македонском престоле, Антигон III Досон (229–221 гг. до н. э.), поддерживал ахейцев против Этолийского союза.


[Закрыть]: неужто он потребовал бы от нас делать невыполнимое?

(26) Пелопоннес есть полуостров, лишь узким перешейком Истма[3403]3403
  Коринфский перешеек.


[Закрыть] связанный с континентом; ни для чего он не открыт и не удобен в такой степени, как для морской войны. (27) Если сто крытых судов, да пятьдесят более легких открытых, да тридцать исских ладей начнут разорять приморские области и нападать на беззащитные города побережья, то мы, понятно, спасемся в городах, лежащих внутри страны, – как будто война, проникшая вглубь, не сжигает уже наши недра! (28) Когда Набис с лакедемонянами будет теснить нас с суши, а римский флот с моря, – откуда тогда взывать мне к союзнической помощи царя и македонской защите? Может быть, мы сами, своими силами будем оборонять осажденные города от римского врага? То-то мы хорошо отстояли Димы в прошлой войне[3404]3404
  См.: XXVII, 31, 9; 32, 11. Димы – прибрежный город в Западной Ахайе.


[Закрыть]! (29) Разве мало мы видим чужих несчастий, чтобы умножать их еще и своим примером? (30) Римляне по своей воле ищут нашей дружбы – не вздумайте пренебречь тем, чего вам самим следует желать и к чему всеми силами нужно стремиться. (31) Уж не думается ли вам, что они от страха прибегают к союзу с вами, что, застигнутые в чужой стране, желают укрыться под сенью вашего покровительства, дабы их принимали в ваших гаванях и снабжали вашим продовольствием? (32) В их распоряжении море; в какие бы земли они ни приходили, все тотчас подчиняется их власти: того, о чем они просят, им по плечу добиться и силой. Только из сострадания они не позволяют вам совершить непоправимое. (33) Ибо то, что Клеомедонт представлял вам как умеренный и самый безопасный путь – оставаться в бездействии и не браться за оружие, – это в действительности не средний и вообще не путь. (34) Не говоря уж о том, что нам все равно нужно либо принять, либо отвергнуть союз с римлянами – чем, как не добычей победителя, станем мы, не заручившись нигде надежной поддержкой и ожидая исхода дела, рассчитывая присоединить свое решение к решению судьбы? (35) Не пренебрегайте тем, что вам предложили по доброй воле, но о чем следовало молить всех богов. Сегодня вам позволено сделать выбор, но не всегда это будет так. Не часто и не долго будет у вас такая возможность. (36) Уже давно вы более хотите, чем смеете освободить себя от Филиппа. А теперь вам не нужно терпеть ни трудов, ни опасностей: те, кто вернет вам свободу, приплыли из-за моря с большим флотом и войском. (37) Если вы отвергнете этих союзников, значит, вы лишились рассудка, ибо не миновать вам встретиться с римлянами, если не как с соратниками, то как с врагами».

22. (1) После речи претора поднялся шум. Одни ее одобряли, другие сурово бранили одобряющих, (2) и уже не только отдельные люди, но и целые города спорили между собой; должностные лица союза – их называют «дамиурги» и избирают числом десять человек[3405]3405
  Дамиурги (Ливий пользуется дорийским написанием этого слова) – должностные лица Ахейского союза, составлявшие совет при стратеге («преторе»). Их число, видимо, установилось, когда союз состоял из десяти городов.


[Закрыть] – тоже вступили в перепалку ничуть не менее горячую, чем толпа. (3) Пятеро говорили, что они внесут предложение о союзе с римлянами и поставят его на голосование; пятеро других утверждали, что закон запрещает должностным лицам ставить на голосование, а собранию принимать решение против союза с Филиппом. Так в перебранках прошел еще один день. (4) Последний, третий, день остался собранию для принятия законного решения. К этому времени страсти накалились до того, что отцы с трудом удерживались от расправы над сыновьями. (5) У пелленца Писия был сын дамиург по имени Мемнон, из тех, что противились принятию решения и опросу мнений. (6) Писий долго умолял сына, чтобы тот позволил ахейцам позаботиться об общем благе и своим упрямством не толкал к гибели целый народ. (7) Когда мольбы не подействовали, он поклялся, что будет считать его не сыном, а врагом и убьет собственной рукой. (8) Этим отец добился того, что на следующий день сын присоединился к тем, кто стоял за голосование. Поскольку они оказались в большинстве, а почти все города не колеблясь одобряли предложение и открыто заявляли, какое решение они примут, (9) то жители Дим, мегалополитанцы и некоторые из аргосцев, прежде чем было принято решение, поднялись и покинули собрание, чему никто не удивился и не попенял. (10) Дело в том, что мегалополитанцы еще на памяти их дедов[3406]3406
  Это произошло, собственно, в 223 г. до н. э., так что на памяти их дедов – некоторое преувеличение. О Димах см. выше.


[Закрыть] были изгнаны с родины лакедемонянами; вернул же их обратно Антигон. Димы были недавно захвачены и разграблены римским войском, а Филипп приказал выкупить их жителей, где бы они ни томились в рабстве, и вернул им не только свободу, но и родину. (11) Аргосцы же помимо того, что верили, будто от них ведут свой род македонские цари, в большинстве своем к тому же были связаны с Филиппом узами гостеприимства и семейной дружбы. (12) Потому-то все они и покинули собрание, которое склонялось к решению о союзе с римлянами. Поскольку на них лежал долг за столь великие и недавние благодеяния, им простили этот уход.

23. (1) Остальные общины ахейцев, когда началось голосование, срочным декретом утвердили союз с Атталом и родосцами. (2) Союз с римлянами не мог быть утвержден без согласия народа римского[3407]3407
  То есть без утверждения народным собранием.


[Закрыть], и его отложили до того времени, когда появится возможность отправить послов в Рим. (3) Пока что постановили отрядить трех послов к Луцию Квинкцию, а все ахейское войско двинуть к Коринфу, поскольку Квинкций, захватив Кенхреи, осаждал уже и сам город[3408]3408
  См. выше: примеч. 52.


[Закрыть].

(4) Ахейцы расположились лагерем подле тех ворот, что ведут к Сикиону; римляне осаждали часть города, обращенную к Кенхреям; Аттал перевел войско через Истм и вел осаду со стороны Лехея – гавани у другого моря[3409]3409
  То есть у Коринфского залива. Сюда доставлялись товары из Италии. По обеим сторонам трехкилометровой дороги от Коринфа в Лехей стояли длинные стены.


[Закрыть]. Сперва они вели дело медленно, надеясь, что внутри города начнется распря между горожанами и царским гарнизоном. (5) Но там, напротив, все были одушевлены единым порывом: македоняне защищали Коринф так, будто это была и их родина, а коринфяне принимали власть начальника гарнизона Андросфена, словно он был их согражданином, избранным на должность голосованием. (6) Поэтому союзникам оставалось надеяться на силу, на оружие, на осадные сооружения. Со всех сторон к стенам были подведены насыпи, хотя подходить туда было нелегко. (7) С той стороны, откуда вели осаду римляне, таран разрушил часть стены; поскольку это место оказалось не защищенным укреплениями, македоняне бросились туда, чтобы оборонить его оружием, – между ними и римлянами вспыхнула ожесточенная битва. (8) И сначала благодаря численному перевесу они с легкостью отбросили римлян, но затем, когда подоспели подкрепления от ахейцев и Аттала, силы сторон сравнялись, и стало ясно, что союзники легко оттеснят отсюда македонян и греков. (9) Там было великое множество италийских перебежчиков; частью из войска Ганнибала – они пошли за Филиппом, страшась наказания от римлян, – частью же из моряков: те, что недавно бежали из флота и перешли к врагу в надежде на более почетный род службы[3410]3410
  Моряки (матросы, гребцы) набирались в основном из вольноотпущенников и даже рабов. Служба эта отнюдь не была почетной.


[Закрыть]. В случае победы римлян им не оставалось надежды на спасение, но отчаяние воспламеняло в них скорее ярость, чем храбрость. (10). Напротив Сикиона есть выдающийся в море мыс, это мыс Юноны, которую называют Акрея[3411]3411
  Юнона – здесь, конечно, Гера. См.: Страбон, 380: «Между Лехеем и Пагами [в Мегариде] в древности находился оракул Геры Акрейской». Здесь на мысу в Коринфском заливе (севернее перешейка) был храм, основанный, по преданию, Медеей, похоронившей тут сыновей (Еврипид. Медея, 1379). Эпитет «Акрейская» («обитающая на высотах», «Гера Высей» в пер. И. Анненского) давался божествам, имевшим храмы на горных высотах. Ср. также: Аполлодор. Библиотека, I, 9, 28.


[Закрыть]. Расстояние оттуда до Коринфа – почти семь миль[3412]3412
  То есть около 11 км.


[Закрыть]. (11) Царский префект Филокл привел туда через Беотию тысячу пятьсот воинов. Наготове были посланные из Коринфа ладьи, которые, приняв это войско, перевезли его в Лехей. (12) Аттал предложил сжечь осадные сооружения и немедленно прекратить осаду; упорнее настаивал на своем замысле Квинкций, но и он, увидев царские передовые части перед всеми воротами, понял, что не сможет выдержать натиск врага в случае вылазки, и согласился с предложением Аттала. (13) Итак, предприятие оказалось тщетным: отпустив ахейцев, союзники вернулись на корабли. Аттал отправился в Пирей, а римляне – на Коркиру.

24. (1) Пока флот был занят всем этим[3413]3413
  Здесь Ливий возвращается к рассказу, прерванному в гл. 19, 1.


[Закрыть], консул разбил лагерь в Фокиде у Элатеи. Сперва он попытался решить дело, вступив в переговоры со старейшинами элатейцев, (2) и лишь когда получил ответ, что от них ничего не зависит и что царские воины многочисленнее и сильней горожан, он напал на город сразу со всех сторон, с оружием и осадными приспособлениями. (3) К стене подведен был таран – когда с ужасным шумом и грохотом рухнула стена между двумя башнями, римская когорта немедленно ринулась в открывшийся проход. (4) Покинув свои посты, македоняне из всех частей города бросились к тому месту, где наступал неприятель. (5) Римляне тем временем перелезали через обрушившуюся стену, а к другим приставляли лестницы. И пока взоры и внимание защитников были обращены в одну сторону, во многих местах вооруженные воины, вскарабкавшись по лестницам, захватили стену и перебрались в город. (6) Услыхав шум, враги в страхе покинули место, которое обороняли сомкнутым строем, и все бежали в крепость. За ними туда последовала толпа безоружных. (7) Так консул овладел городом. Разграбив его, он послал в крепость вестников, которые обещали царским воинам жизнь, если те согласятся уйти безоружными, а элатейцам свободу. Соглашение было заключено, и консул через несколько дней занял крепость.

25. (1) В остальном же, с прибытием в Ахайю царского префекта Филокла не только Коринф был освобожден от осады, но и Аргос ему предался. Зачинщиками тут выступили некоторые из знати, разузнав сперва настроения черни. (2) У аргосцев был обычай, чтобы в первый день народных собраний преторы возглашали имена Юпитера, Аполлона и Геракла как бы для доброго предзнаменования. Позднее закон добавил к этому перечню имя царя Филиппа. (3) Но коль скоро уже был заключен союз с римлянами, глашатай на сей раз его не помянул. (4) Из-за этого в толпе сначала поднялся ропот, а потом стали выкрикивать имя Филиппа и требовать узаконенной почести. Наконец царское имя было возглашено при всеобщем одобрении. (5) Полагаясь на это изъявление чувств, Филокла призвали в город – ночью он захватил холм, над ним господствующий (эту крепость называют Лариса), и расположил там гарнизон. На рассвете он в полной боевой готовности начал спускаться к форуму, который находится у подножия крепости. Навстречу ему вышел отряд, построенный к сражению. (6) То был недавно поставленный ахейский гарнизон – около пятисот юношей из всех городов. Командовал им Энесидем из Дим. (7) Царский префект послал к ним вестника с повелением уйти из города: ведь сил у них не хватит даже на одних горожан, сочувствующих македонянам, а ведь к ним присоединились и сами македоняне, против коих не устояли даже римляне под Коринфом. Сначала этот приказ не стронул с места ни командира, ни воинов, (8) но вскоре они увидели, как с другой стороны приближается большой отряд вооруженных аргосцев. Однако было ясно, что, даже понимая неизбежность гибели, они приняли бы любую участь, будь предводитель их более упрям. (9) Но чтобы вместе с городом не был потерян и цвет ахейского юношества, Энесидем договорился с Филоклом, что им будет разрешено уйти. Сам же он не ушел, а с немногими преданными ему людьми[3414]3414
  В латинском тексте «клиенты». Так римляне называли свободных, связанных с могущественным покровителем – патроном (от «патер» – «отец»). Подобного рода зависимость существовала в разных формах во многих древних обществах, и слово это могло употребляться как в строгом (см: примеч. 41 к кн. II), так и в более широком смысле.


[Закрыть] остался с оружием в руках там, где стоял. (10) Филокл послал узнать, чего он хочет. Тот стоял недвижимо, выставив перед собой щит. Ему вверена оборона города, и он умрет с оружием в руках – таков был ответ. Тогда фракийцы по приказу префекта, метнув свои копья, убили всех. (11) Итак, даже после заключения союза между ахейцами и римлянами два знаменитейших города, Аргос и Коринф, оставались во власти царя. (12). Вот какие деяния совершили этим летом римляне в Греции на суше и на море.

26. (1) В Галлии консул Секст Элий не совершил ничего, достойного упоминания. (2) У него в провинции находились две армии – одну он, вопреки предписанию, не распускал (раньше ею командовал проконсул Луций Корнелий, но сам консул поставил во главе ее претора Гая Гельвия); вторую же привел в провинцию Элий[3415]3415
  См. выше: гл. 9, 5. О проконсуле Луции Корнелии Лентуле (консуле 199 г. до н. э.) ср. также: гл. 8, 3.


[Закрыть]. (3) Почти весь год он побуждал кремонцев и плацентийцев вернуться в колонии, откуда они разбежались из-за бедствий войны.

(4) Если Галлия в тот год вопреки ожиданиям оставалась спокойна, то около Города чуть не вспыхнул мятеж рабов. (5) Карфагенских заложников содержали под стражей в Сетии[3416]3416
  Сетия – город в Лации.


[Закрыть]. Поскольку то были дети знатных людей, вместе с ними там было множество рабов. (6) Их число увеличивалось еще и оттого, что сами сетийцы скупили немало рабов того же племени из добычи недавней африканской войны. (7) Они составили заговор и сперва отправили кого-то из своих к тем, которые находились в полях вокруг Сетии, а затем в округу Норбы и Цирцей – подстрекать рабов. Когда все уже было готово, они решили напасть на народ, как только тот отвлечется на зрелище во время игр, которые должны были состояться в Сетии в скором времени. (8) Думая внезапным мятежом и резней захватить Сетию, они намеревались затем овладеть Норбой и Цирцеями[3417]3417
  Текст не вполне исправен. Переведено с учетом общего смысла контекста.


[Закрыть]. Об этом чудовищном замысле донесли в Рим, городскому претору Луцию Корнелию Лентулу[3418]3418
  Видимо, ошибка – городским претором этого (198) года был Луций Корнелий Мерула – см. выше: гл. 8, 5.


[Закрыть]: (9) затемно к нему явились двое рабов и по порядку изложили все, что произошло и что было замыслено. (10) Приказав сторожить их в его доме, претор собрал сенат и поведал о том, что узнал от доносчиков. Получив приказ расследовать и подавить этот заговор, (11) он отправился в путь с пятью легатами. Всех, кого встречал по дороге, он заставлял принести присягу и с оружием следовать за ним. (12) И с этим наскоро собранным войском он прибыл в Сетию, имея при себе две тысячи человек, из которых никто не знал, куда он направляется. (13) Там зачинщики заговора были немедленно схвачены, а рабы бросились бежать из города. Затем по полям были разосланы люди выслеживать беглецов. (14) Вот какую великую службу сослужили два раба-доносчика и один свободный. Сенаторы повелели даровать ему сто тысяч тяжелых ассов, а рабам по двадцать пять тысяч и свободу; а цену их господам выплатили из казны. (15) Через некоторое время было получено известие, что рабы из прежних участников того же заговора собираются занять Пренесту[3419]3419
  Пренеста (совр. Палестрина) – стратегически важный и хорошо укрепленный город Лация к востоку от Рима (примерно в 35 км).


[Закрыть]. (16) Отправившись туда, претор Луций Корнелий казнил почти пятьсот человек, виновных в этом замысле. Граждане опасались, что все подстроено пунийскими заложниками и пленными. (17) Поэтому в Риме по всем кварталам выставили охрану, а проверять караулы было приказано младшим должностным лицам; триумвиры тюремной каменоломни[3420]3420
  Видимо, на северо-восточном склоне Капитолийского холма. О триумвирах, ведавших тюрьмами и исполнением приговоров, подробнее см.: примеч. 5 к кн. XXV.


[Закрыть] получили приказ усилить охрану; (18) претор разослал по латинским городам письмо, чтобы заложники содержались под стражей в частных домах и им бы не дозволяли появляться в общественных местах, а пленники имели бы на себе оковы не легче десяти фунтов и содержались бы под стражей непременно в городских тюрьмах.

27. (1) В том же году [198 г.] послы от царя Аттала возложили на Капитолии золотой венок в двести сорок шесть фунтов и принесли сенату благодарность, так как Антиох, уважая заступничество римских послов, вывел войско из пределов царства Аттала.

(2) Этим же летом к войску, которое было в Греции, было послано от царя Масиниссы двести всадников, десять слонов и двести тысяч модиев[3421]3421
  Модий («мерка») – 8,754 л.


[Закрыть] пшеницы. С Сицилии и Сардинии также было послано много продовольствия и одежды для войска. (3) Сицилией управлял Марк Марцелл, Сардинией – Марк Порций Катон, муж благочестивый и беспорочный, но выказавший сугубую суровость в пресечении ростовщичества: (4) ростовщики с острова были изгнаны, а расходы, которые обычно несли союзники на содержание преторов, сокращены или отменены.

(5) Консул Секст Элий, вернувшись из Галлии в Рим для проведения выборов, объявил консулами Гая Корнелия Цетега и Квинта Минуция Руфа. (6). Через два дня состоялись выборы преторов: в тот год впервые было избрано шесть преторов, ибо число провинций росло и держава расширялась[3422]3422
  Отныне две испанских провинции (как с 227 г. до н. э. Сицилия и Сардиния) поступали в ведение ежегодно избираемых в Риме преторов (а не назначаемых лиц с соответствующими полномочиями, как это было в первое время по изгнании карфагенян).


[Закрыть]. (7) Выбраны же были следующие: Луций Манлий Вольсон, Гай Семпроний Тудитан, Марк Сергий Сил, Марк Гельвий, Марк Минуций Руф, Луций Атилий. Из них Семпроний и Гельвий были перед тем плебейскими эдилами. (8) Курульными эдилами выбрали Квинта Минуция Терма и Тиберия Семпрония Лонга. Римские игры в этом году повторялись четырежды.

28. (1) В консульство Гая Корнелия и Квинта Минуция [197 г.] прежде всего был рассмотрен вопрос о консульских и преторских провинциях. Сперва было покончено дело с преторами, поскольку здесь смогли обойтись жеребьевкой[3423]3423
  Преторы обычно распределяли между собой провинции (т. е. сферы полномочий) сразу после выборов. Для консулов требовалось сначала решение сената о том, какие провинции будут на этот раз консульскими, а сама жеребьевка проводилась в последний момент.


[Закрыть]. (2) Городские судебные дела достались Сергию, дела чужеземцев – Минуцию. Сардиния выпала Атилию, Сицилия – Манлию, Ближняя Испания – Семпронию, а Дальняя – Гельвию. (3) Но когда консулы приготовились метать жребий об Италии и Македонии, этому воспротивились народные трибуны Луций Оппий и Квинт Фульвий; они говорили, что Македония – провинция далекая (4) и до того дня ничто не оказывалось такой помехой войне, как отозвание прежнего консула, когда он только-только приступал к делу и как раз начинал вести боевые действия. (5) Ведь уже четвертый год, как объявлена война Македонии, но Сульпиций потратил бо2льшую часть года на поиски царя и его войска; Виллий был отозван, не доведя ничего до конца, как раз когда столкнулся с врагом; (6) Квинкция большую часть года удерживали в Риме священные обязанности[3424]3424
  См. выше: гл. 9, 1.


[Закрыть], и тем не менее он взялся за дело так, что наверняка мог бы довести войну до конца, появись он в провинции раньше или наступи зима позже. (7) И теперь, придя на зимние квартиры, он, говорят, так усердно готовится к войне, что, по всей видимости, завершит ее ближайшим летом, если ему не помешает преемник. (8) Подобными речами народные трибуны добились того, что консулы заявили о своей готовности предоставить решение сенату, если то же самое сделают и трибуны. Поскольку и та и другая сторона согласились на свободное обсуждение, сенаторы постановили отдать провинцию Италию обоим консулам, (9) а Титу Квинкцию продлить власть до прибытия преемника, назначенного сенатом; каждому консулу было назначено по два легиона, с тем чтобы они вели войну с предальпийскими галлами, отложившимися от римского народа. (10) Квинкцию в Македонию решили послать подкрепления: шесть тысяч пехоты, триста всадников, три тысячи моряков. (11) Начальствование над флотом было поручено тому же Луцию Квинкцию Фламинину, который им и прежде командовал. Преторам в обе Испании было назначено по восемь тысяч пехоты из числа союзников и латинов, а также по четыреста конников, чтобы отпустить оттуда старослужащих воинов; преторам было также приказано разграничить дальнюю и ближнюю провинции; (12) в Македонию дополнительно назначили легатами Публия Сульпиция и Публия Виллия, которые в прежние годы были в этой провинции консулами.

29. (1) Прежде чем консулы и преторы отправились бы в провинции, следовало искупить знамения, поскольку в Риме молния поразила храмы Вулкана и Суммана[3425]3425
  Сумман – римское божество ночных молний.


[Закрыть], а во Фрегеллах – стену и ворота; во Фрузиноне посреди ночи воссиял свет; (2) в Эфуле родился двухголовый ягненок о пяти ногах; в Формиях два волка вошли в город и растерзали несколько прохожих, а в Риме волк проник не просто в город, но даже на Капитолий.

(3) Народный трибун Гай Атиний внес предложение о выводе пяти колоний на морское побережье: двух в устья рек Вултурна и Литерна, одной в Путеолы, одной в Салернскую крепость; (4) к ним был добавлен Буксент[3426]3426
  Выведение этих колоний, как прямо пишет Страбон (V, 251), было связано с обнаружившейся в годы Ганнибаловой войны нелояльностью населения и с конфискациями земель. Все выведенные тогда колонии располагались вдоль Тирренского побережья – кампанского (первые четыре) и луканского (последняя). Колонии в устьях рек были выведены на места римских укреплений времен войны (см.: XXV, 20, 2 и 22, 5; XXIII, 35, 5). В старую крепость над морем была выведена и Салернская колония (совр. Салерно) – «для надзора за пикентами» (здешним населением), поясняет Страбон. Колонии в Путеолах и Буксент были выведены на места старых греческих. Все пять колоний были гражданскими.


[Закрыть]. В каждую колонию было приказано отправить по триста семей. Триумвирами, которым предстояло заниматься выведением колоний, были назначены Марк Сервилий Гемин, Квинт Минуций Терм и Тиберий Семпроний Лонг с полномочиями на три года.

(5) Когда был произведен набор и завершены другие дела, божественные и человеческие, в которых обязаны участвовать оба консула[3427]3427
  Такие, как проведение Латинских празднеств, принесение обетов на Капитолии, обсуждение дел в сенате и др.


[Закрыть], они отправились в Галлию. (6) Корнелий двинулся прямой дорогой[3428]3428
  По Фламиниевой дороге.


[Закрыть] на инсубров, которые, объединившись с ценоманами, пребывали в боевой готовности. Квинт Минуций, отклонившись влево, пошел по Италии к Нижнему морю[3429]3429
  «Отклонившись влево» (по пути к галльским землям) – на запад. Нижнее море – Тирренское («Верхнее» – Адриатическое).


[Закрыть]; выведя войско к Генуе, он начал войну с лигурийцами. (7) Два лигурийских города, Кластидий и Литубий, а также две общины того же племени, Келаты и Кердекиаты, сдались ему. Таким образом, вся страна по сю сторону Пада, за исключением галльских бойев и лигурийских ильватов, оказалась под властью римлян[3430]3430
  То есть за исключением одного галльского племени и одного лигурийского.


[Закрыть]. (8) Говорили, что сдалось пятнадцать городов с населением двадцать тысяч человек. Затем консул повел легионы в землю бойев.

30. (1) Незадолго до этого войско бойев перешло Пад и соединилось с инсубрами и ценоманами, (2) поскольку они сочли, что раз консулы будут действовать, соединив легионы, то и им следует объединить силы. (3) Когда же пришла весть, что один из консулов сжигает поля бойев, немедленно пошли распри: бойи требовали, чтобы все помогали попавшим в беду, а инсубры отказывались оставить свою землю. (4) Итак, силы разделились: в то время как бойи поспешили на защиту своих полей, инсубры с ценоманами остались на берегу реки Минций. (5) Консул Корнелий разбил лагерь на той же реке, двумя милями ниже по течению. (6) Отправив оттуда посланцев в селения ценоманов и в Бриксию[3431]3431
  Бриксия – совр. Брешия.


[Закрыть], главный город этого племени, он узнал, что молодежь вооружилась, не получив одобрение старейшин, и что ценоманы присоединились к мятежу инсубров не по решению общины. (7) Тогда консул вызвал к себе вождей и начал убеждать их и настаивать, чтобы ценоманы отложились от инсубров и, подняв знамена, либо вернулись домой, либо перешли на сторону римлян. (8) Но этого добиться он и не смог; консулу были лишь даны заверения в том, что во время сражения ценоманы или будут бездействовать, или, если представится случай, помогут римлянам.

(9) Инсубры не знали об этом уговоре, но как-то почувствовали, что их союзники ненадежны. Поэтому, когда стали выстраиваться к бою, инсубры решили не поручать ценоманам ни того, ни другого крыла, чтобы их коварство, буде они отступят, не погубило всего дела, и расположили их в запасе, за своими боевыми порядками. (10) Перед сражением консул дал обет, что возведет храм Юноне Спасительнице[3432]3432
  О культе Юноны Спасительницы см.: примеч. 60 к кн. XXXI.


[Закрыть], если в этот день враги будут разбиты и обращены в бегство. Тут воины подняли крик, что они порадеют о выполнении консульского обета – и ударили на врага. (11) Инсубры не выдержали первого же столкновения. Некоторые утверждают, что и ценоманы в разгар сражения вдруг напали на инсубров с тыла, удвоив смятение. В окружении было перебито тридцать пять тысяч врагов, а две с половиной тысячи захвачено живыми, (12) среди них вождь пунийцев Гамилькар[3433]3433
  Сведения Ливия о гибели этого Гамилькара противоречивы (он и сам здесь начинает рассказ о битве словами «некоторые утверждают»). Ср.: XXXI, 21, 18 и примеч. 97 к кн. XXXI. Не исключено, что мы имеем дело с «удвоением» одного события.


[Закрыть], который послужил причиной этой войны. Было взято сто тридцать боевых знамен и свыше двухсот повозок. (13) Многие галльские города, которые последовали за инсубрами в их мятеже, сдались римлянам.

31. (1) Консул Минуций сперва обошел все пределы бойев, сея кругом разорение, но затем, когда их войско, покинув инсубров, вернулось для защиты родных очагов, он вернулся в лагерь, намереваясь встретиться с врагом в открытом сражении. (2) Бойи также готовы были бы драться, если бы весть о разгроме инсубров не сломила их дух. Бросив лагерь и полководца, бойи рассыпались по селениям; каждый теперь собирался защищать свое имущество, а это заставляло и противника изменить способ ведения войны. (3) Отчаявшись решить дело одним сражением, консул вновь начал разорять поля, жечь дома и захватывать поселки. (4) В эти же дни был сожжен Кластидий. Оттуда Минуций повел легионы к лигурийцам-ильватам, которые одни еще не покорились. (5) Но, услышав, что инсубры разбиты в сражении, а бойи так напуганы, что не отважились на решительное сражение, – сдалось и это племя. (6) Письма от обоих консулов о счастливом исходе дел в Галлии пришли в Рим почти одновременно. Городской претор Марк Сергий прочитал их сначала в сенате, а потом, с одобрения отцов-сенаторов, – народу. Были назначены четырехдневные молебствия.

32. (1) К этому времени уже наступила зима[3434]3434
  Возвращаясь к событиям на востоке, Ливий возвращается и к своему основному источнику по этой части – к Полибию (XVIII, 1–8).


[Закрыть]. Когда Тит Квинкций, захватив Элатею[3435]3435
  См. выше, гл. 24.


[Закрыть], расположился на зимних квартирах в Фокиде и Локриде, возникла распря в Опунте[3436]3436
  Опунт – главный город Восточной Локриды (на Евбейском заливе).


[Закрыть]. (2) Одна сторона призывала этолийцев, которые были ближе, другая – римлян. (3) Этолийцы подоспели первыми, однако состоятельные горожане, закрыв перед ними ворота и послав вестника к римскому полководцу, удерживали город до его прибытия. (4) Но городская крепость охранялась царским гарнизоном, и ни угрозы опунтцев, ни величие римского командующего не могли заставить его уйти оттуда. (5) С осадой крепости дело замедлилось, поскольку от царя прибыл посланец с просьбой назначить место и время для переговоров. (6) Квинкций, хотя и неохотно, согласился на предложение царя, и не то чтобы он не желал выглядеть человеком, который сам – где силой оружия, где переговорами – довел до конца войну; (7) но ведь он еще даже не знал, будет ли прислан на смену ему один из новых консулов, или же ему будут продлены полномочия (добиваться чего всеми силами он поручил своим друзьям и близким). (8) Однако такие переговоры казались ему выгодными, поскольку давали возможность повернуть дело и к войне (если он останется командующим), и к миру (если будет отозван). (9) Было выбрано место на берегу Малийского залива возле Никеи. Царь прибыл туда от Деметриады с пятью ладьями и одним военным кораблем. (10) С ним были знатные македоняне и ахейский изгнанник, знаменитый Киклиад. (11) С римским командующим были царь Аминандр, Дионисодор, посланник Аттала, Агесимброт, начальник родосского флота, Феней, вождь этолийцев, и двое ахейцев, Аристен и Ксенофонт. (12) Вместе с ними римлянин вышел к самой кромке берега, в то время как царь появился на носу стоявшего на якоре судна. (13) «Удобнее было бы, – сказал Квинкций, – если бы ты сошел на землю. Тогда бы мы и говорили, и слушали друг друга, стоя лицом к лицу». Царь отказался это сделать. «Да кого же ты боишься?» – спросил Квинкций, (14) на что тот с царским высокомерием ответил: «Я-то никого не боюсь, разве что бессмертных богов. Но не всем я доверяю из тех, кого вижу вокруг тебя, и менее всего этолийцам». – (15) «Переговоры с врагом равно опасны для всех, если стороны друг другу не доверяют», – сказал римлянин. (16) «Однако, Квинкций, коль свершится клятвопреступление, то неравной наградой за вероломство будут Филипп и Феней, – произнес царь. – Ведь македонянам подыскать на мое место царя было бы труднее, чем этолийцам другого претора».

33. (1) Затем наступило молчание, ибо римлянин считал, что первым следует говорить просившему о переговорах, а царь – что первое слово принадлежит тому, кто диктует условия мира, а не тому, кто их принимает. (2) Тогда заговорил римлянин: его речь, сказал он, будет проста, он ведь лишь перечислит те условия, без которых мирный договор невозможен. (3) Царь должен вывести гарнизоны из всех греческих городов; выдать союзникам римского народа пленных и перебежчиков; возвратить римлянам те области Иллирика, которые царь захватил после заключения Эпирского мира[3437]3437
  После мира 205 г. до н. э. (см.: XXIX, 12, 1) Филипп занял ряд районов Иллирийского побережья, которые Рим контролировал с 229 г. до н. э. (см.: Периохи, XX).


[Закрыть]; (4) вернуть царю Египта Птолемею города, захваченные после смерти Птолемея Филопатора[3438]3438
  См.: примеч. 70 к кн. XXXI.


[Закрыть]. Таковы условия его собственные и римского народа, однако справедливо будет выслушать также и требования союзников. (5) Посол царя Аттала просил вернуть корабли и пленных, захваченных в морской битве у Хиоса, а также восстановить в целости Никефорий[3439]3439
  Никефорий – священная роща возле Пергама, варварски разоренная Филиппом (см.: Полибий, XVI, 1, 6; Страбон, XIII, 624).


[Закрыть] и храм Венеры, которые Филипп разграбил и разорил. (6) Родосцы требовали назад Перею – это область на суше напротив Родоса, издревле находившаяся под их властью[3440]3440
  Перея (Перайя – греч. «противолежащий край») – южное побережье Карии (область на юго-западе Малой Азии) напротив Родоса (см.: Страбон, XIV, 651). Была захвачена Филиппом, видимо, во время военных действий, кратко упомянутых в: XXXI, 14, 4. В Карии находились и города Иас, Баргилии и Евром.


[Закрыть]; еще они настаивали на выводе гарнизонов из Иаса, Баргилий, Еврома, а на Геллеспонте из Сеста и Абидоса; (7) кроме того, они хотели, чтобы византийцам был на прежних правах возвращен Перинф и чтобы были освобождены все торговые города и гавани Азии. (8) Ахейцы требовали назад Коринф и Аргос; претор этолийцев Феней настаивал на том же, на чем и римляне: чтобы была освобождена Греция, а этолийцам возвращены города, некогда подчинявшиеся их законам и власти[3441]3441
  Феней в 198 г. до н. э. был претором (т. е. стратегом – главным должностным лицом) Этолийского союза (второй раз в 192–191 гг. до н. э., см.: XXXV, 44 сл.); Александр же, названный здесь “princeps Aetolorum”, был просто одним из этолийских старейшин.


[Закрыть]. (9) Тут его речь подхватил знатный этолиец Александр, слывший среди них краснобаем. (10) Он заявил, что уже давно молчит, но не потому, чтобы полагал эти переговоры ведущими к чему бы то ни было, а лишь из нежелания прерывать кого-нибудь из союзников; Филипп ведь никогда ни о мире честно не договаривался, ни войн по-настоящему доблестно не ведет. (11) При переговорах он строит козни и ловчит, а на войне не встречается с врагом в открытом поле и не бьется лицом к лицу, но, убегая, жжет и грабит города, а, побежденный, истребляет добычу победителей. (12) Нет, не таковы были древние цари македонские, у них было в обычае воевать в строю, города же по возможности щадить, чтобы держава македонян становилась богаче. (13) Что толку уничтожать то, из-за чего и ведется война? Ведь тот, кто это делает, не оставляет себе самому ничего, кроме самой войны. (14) В прошлом году Филипп разорил больше союзнических фессалийских городов, чем все враги, когда-либо бывшие у Фессалии. (15) Да и у этолийцев он больше отнял, когда был их союзником, чем когда воевал с ними. Он захватил Лисимахию[3442]3442
  Лисимахия – город на перешейке Херсонеса Фракийского (совр. Галлиполийский полуостров). Основана в 309 г. до н. э. Лисимахом (см. ниже: примеч. 108 к кн. XXXIII), потом переходила из рук в руки. В III в. до н. э. недолгое время входила в Этолийский союз. Около 202–200 гг. до н. э. была захвачена Филиппом, изгнавшим поставленного здесь этолийцами военачальника (Полибий, XVIII, 11–12).


[Закрыть], выгнав оттуда претора и этолийский гарнизон. (16) И подвластный ему город Киос[3443]3443
  Город на одноименном острове (см.: примеч. 78 к кн. XXXI).


[Закрыть] он тоже разграбил и разорил дочиста. Столь же вероломно захватил он Фивы Фтиотийские[3444]3444
  Фивы Фтиотийские и др. – города в Фессалии.


[Закрыть], Эхин, Ларису, Фарсал.

34. (1) Распаленный речью Александра, Филипп приказал передвинуть корабль поближе к берегу, чтобы его было слышно. (2) Когда начал он говорить, особенно нападая на этолийцев, его резко прервал Феней, заявивший, что дело не в речах: следует либо побеждать в войне, либо подчиняться более сильному. (3) «Ну, это-то ясно и слепому», – ответил Филипп, труня над Фенеевыми больными глазами, – от природы он был насмешливее, чем это пристало царю, и не упускал случая позабавиться даже в серьезном деле. (4) Затем он с негодованием заговорил о том, что этолийцы, как и римляне, требуют, чтобы он ушел из Греции, а сами даже не могут сказать, каковы ее, Греции, границы. Ибо даже в самой Этолии земли агреев, аподотов и амфилохийцев, составляющие ее очень большую часть, не принадлежат к Греции[3445]3445
  Иными словами, упомянутые здесь племена, входившие в Этолийский союз, не эллинского происхождения (ср.: Полибий, XVIII, 5, 8). Амфилохийцы обитали на берегах Амбракийского залива (ср. выше: примеч. 44). Страбон (VII, 321) причисляет их к эпирским племенам.


[Закрыть]. (5) «Вот этолийцы жалуются, – продолжил Филипп, – что я не стал щадить их союзников. Справедливо ли это, если у них самих древний обычай, разрешавший молодежи воевать (правда, без согласия государства) против собственных их союзников, приобрел силу закона? Разве не случается сплошь и рядом, что в каком-нибудь сражении обе воюющие стороны пользуются помощью этолийских отрядов? (6) И Киос я не захватил, но лишь помог Прусию[3446]3446
  Прусий I – царь Вифинии (на северо-западе Малой Азии). Во внешней политике ориентировался на Македонию и враждовал с Пергамом.


[Закрыть], своему союзнику и другу, в его осаде. И Лисимахию я от фракийцев спас, но навязанная мне нынешняя война отвлекла меня от защиты этого города, и теперь им владеют фракийцы. (7) Таков мой ответ этолийцам. Атталу же и родосцам я по справедливости ничего не должен: ведь это их вожди начали войну, а не я. (8) Впрочем, из уважения к римлянам я верну родосцам Перею, а Атталу – корабли с пленными, какие удастся разыскать. (9) А что касается требований о восстановлении Никефория и храма Венеры, то ответ у меня один: (10) поскольку нету другого способа восстановить срубленный лес или рощу, то расходы и заботу о посадках я уж возьму на себя, коль скоро царям вздумалось договариваться и о таких вещах». (11) А в конце речи он обрушился на ахейцев: начав с Антигона, он затем перечислил и свои заслуги перед их племенем, велел прочитать их о нем постановления, в которых собраны были все божеские и человеческие почести. (12) Наконец был прочтен их самый последний декрет, в котором объявлялось об отложении от царя. Резко порицая ахейцев за клятвопреступление, (13) он все же обещал вернуть им Аргос, а относительно Коринфа, сказал он, ему предстоит рассудить с римским командующим, а заодно и узнать, должен ли, по мнению римлян, он, Филипп, уйти из тех городов, которые захватил сам и которыми владеет по праву войны, или даже из тех, которые получил от своих предков.