Текст книги "История Рима от основания Города"

41. А Марцелл считал унизительным, чтобы он, который отбил от Нолы опиравшегося на каннскую победу Ганнибала, отступил перед этими, побежденными на суше и на море, врагами; поэтому он приказал воинам поспешно взять оружие и вынести знамена. В то время как он строил войско, к нему подлетают, несясь во весь опор, 10 нумидийцев из неприятельского войска с известием, что их земляки останутся в покое во время битвы: прежде всего на них подействовал тот бунт, во время которого 300 из их числа ушли в Гераклею; затем они видят, что полководцы, умаляя славу их начальника, услали его накануне самого дня сражения. Лживый народ остался верен данному им обещанию. Таким образом, и римляне воспрянули духом, благодаря быстро разлетевшейся по рядам вести о том, что конница, составлявшая предмет особенных опасений, покинула врагов, и врагами овладел ужас, так как, помимо того что большая часть собственных сил не помогала им, явилось также опасение нападения со стороны собственной конницы. Поэтому сражение не было упорно: первый крик и натиск решили дело. При столкновении нумидийцы спокойно оставались на флангах. Увидя, что их союзники обращают тыл, они некоторое время только бежали с ними вместе, а когда заметили, что все в тревоге направляются в Агригент, сами, из боязни осады, врассыпную рассеялись по ближайшим общинам. Перерубили много тысяч людей, забрали в плен 6000 человек и 8 слонов. Это была последняя битва Марцелла в Сицилии. Затем он победоносно возвратился в Сиракузы.

Год был уже почти на исходе. Поэтому сенат в Риме постановил, чтобы претор Публий Корнелий отправил к консулам в Капую письмо, предлагая, не угодно ли одному из них явиться для выбора должностных лиц, пока Ганнибал далеко и у Капуи нет никаких важных дел. По получении этого письма консулы согласились между собой, чтобы Клавдий председательствовал в комициях, а Фульвий оставался у Капуи. Клавдий избрал в консулы Гнея Фульвия Центимала и сына Сервия, Публия Сульпиция Гальбу, не занимавшего прежде никакой курульной должности. Потом в преторы избраны были Луций Корнелий Лентул, Марк Корнелий Цетег, Гай Сульпиций и Гай Кальпурний Пизон. Пизону досталось судопроизводство в городе, Сульпицию – Сицилия, Цетегу – Апулия, Лентулу – Сардиния. Консулам продлена была власть на год.

Книга XXVI

Распределение сенатом войск на 543 год от основания Рима [211 г. до н. э.] (1). Ответ сената Луцию Марцию; изгнание Гнея Фульвия (2–3). Стычки под Капуей (4). Битва с Ганнибалом под Капуей (5–6). Ганнибал решается идти на Рим (7). Мероприятия к защите Рима (8). Прибытие Фульвия Флакка (9). Паника в Риме (10). Отступление Ганнибала (11). Флакк возвращается в Капую; отчаяние капуанцев; вестник, отправленный к Ганнибалу, перехвачен; казнь изменников-нумидийцев (12). Совещания в Капуе (13). Самоубийство нескольких изменивших Риму сенаторов; вступление римлян в город (14). Казнь остальных изменников (15). Взятие римлянами Ателлы и Калатии (16). Гай Нерон отправлен в Испанию; хитрость Газдрубала (17). Назначение Публия Сципиона главнокомандующим в Испанию и прибытие его туда (18–19). Распоряжения его; временное появление карфагенского флота у Тарента (20). Торжественный въезд в Рим Марка Марцелла; волнения в Сицилии (21). Выбор консулов на 544 год от основания Рима [210 г. до н. э.] (22). События в Риме (23). Этолийцы заключают союз с римлянами и начинают войну с Филиппом (24). Мероприятия Филиппа к ограждению своего царства от соседей; вражда этолийцев и акарнанцев (25). Взятие Антикиры Левином и отъезд его в Рим; жалобы сицилийцев на Марцелла; недовольство в Риме (26). Пожар в Риме и наказание поджигателей; кампанцы едут с консулом Левином в Рим жаловаться на Квинта Флакка (27). Доклад сенату о положении провинций и решения его (28). Консулы меняются доставшимися им по жребию провинциями (29). Жалобы сицилийцев и решение по ним сената (30–32). Жалобы кампанцев и решение по ним сената (33–34). Затруднительному положению римского казначейства помогают частные лица (35–36). Настроение в Риме и в Карфагене (37). Беспокойство Ганнибала; взятие римлянами Салапии (38). Поражение римского флота близ Тарента; успехи в Таренте (39). Распоряжения Левина в Сицилии; взятие им Агригента; умиротворение Сицилии (40). Речь Сципиона к воинам (41). Взятие Нового Карфагена (42–46). Добыча, взятая тут (47). Награды воинам (48). Распоряжения относительно пленных (49–50). Мероприятия Сципиона для дальнейших действий; впечатление, произведенное его победой на испанские племена (51).

1. Консулы Гней Фульвий Центимал и Публий Сульпиций Гальба, вступив в должность в мартовские иды [211 г.], созвали на Капитолии сенат и совещались с отцами относительно государственных дел, ведения войны, распределения театров военных действий и армий. Квинту Фульвию и Аппию Клавдию, консулам предыдущего года, было продлено командование войсками, причем им назначены были те войска, над которыми они начальствовали, и, сверх того, приказано не отступать от Капуи, которую они осаждали, прежде чем не возьмут ее. Последнее обстоятельство в то время особенно заботило и обращало на себя внимание римлян, не столько вследствие раздражения, законнее которого у них никогда не было ни против одного государства, сколько вследствие предположения, что покорность такого славного и могущественного города склонит умы уважать старую власть так же точно, как отпадение его увлекло вслед за собою несколько народностей.

Продлено было также командование войсками и преторам предыдущего года, Марку Юнию – в Этрурии и Публию Семпронию – в Галлии, каждому при тех двух легионах, над которыми они начальствовали; продлено было оно и Марку Марцеллу, с тем чтобы он, в должности проконсула, закончил остальную часть военных действий в Сицилии с тем войском, которое имел; если же окажется необходимость в подкреплениях, то ему предоставлено было пополнить войско из тех легионов, которыми командовал в Сицилии пропретор Публий Корнелий, лишь бы только он не брал кого-нибудь из тех воинов, которым сенат до окончания войны запретил увольняться со службы и возвращаться на родину. Гаю Сульпицию, на долю которого досталась Сицилия, назначены были два легиона, над которыми раньше начальствовал Публий Корнелий, и резерв из войск Гнея Фульвия, который в предыдущем году был позорно разбит и обращен в бегство в Апулии. Для этих воинов сенат назначил такой же срок военной службы, как и для сражавшихся при Каннах. Сверх того, позор тех и других был увеличен запрещением зимовать в укрепленных местах и устраивать зимние квартиры ближе десяти тысяч шагов от какого бы то ни было города. Луцию Корнелию даны были два легиона в Сардинии, над которыми раньше начальствовал Квинт Муций; подкрепление же, если в нем будет нужда, предписано было набрать консулам. Титу Отацилию и Марку Валерию было назначено побережье Сицилии и Греции вместе с легионами и флотом, которыми они командовали. На Грецию приходились пятьдесят кораблей и один легион; Сицилия же располагала сотней кораблей и двумя легионами. В тот год вели войну на суше и на море двадцать три римских легиона.

2. В начале этого года, когда делался сенату доклад по поводу письма Луция Марция, сенаторы признали его подвиги выдающимися[882]882
  …признали его подвиги выдающимися… – См. XXV, 37 сл.


[Закрыть], но многих из них задевал титул его должности, так как он написал «пропретор сенату», хотя власть эта дана была ему не по воле народа и не с утверждения отцов. Дурной пример, говорили они, дает то, что избрание полководцев войска и торжественность комиций, сопровождаемых ауспициями, переносится в лагерь и в провинции, будучи предоставляемо произволу воинов, не сдерживаемому законами и властями. Когда некоторые высказывались, что следует доложить об этом сенату, нашли лучшим отложить совещание по этому делу до тех пор, пока не удалятся всадники, которые доставили письмо от Марция. Решено было ответить на запросы о провиaнте и обмундировании войска в том смысле, что о том и другом позаботится сенат; но постановили не присовокуплять в заголовке ответа слов «пропретору Луцию Марцию» для того, чтобы он не счел того, что именно оставлено для обсуждения, предрешенным в свою пользу. Когда были отпущены всадники, то консулы прежде всего доложили об этом деле, и все единодушно высказались за то, что следует обратиться к народным трибунам, прося их при первой же возможности внести на решение народа вопрос, кого ему угодно будет послать с полномочиями главнокомандующего в Испанию к тому войску, над которым начальствовал полководец Гней Сципион. По этому делу договорились с трибунами, и был обнародован законопроект. Но другая борьба приковала к себе внимание.

Гай Семпроний Блез, назначив срок явиться на суд Гнею Фульвию по делу о потере войска в Апулии, не давал ему покоя, постоянно повторяя на народных собраниях, что много полководцев по безрассудству и неумелости доводили свои войска до критического положения, но никто, кроме Гнея Фульвия, не развращал еще своих легионов, допуская всевозможные пороки, прежде чем предать их гибели. Поэтому справедливо можно сказать, что они погибли раньше, чем увидели врага, и что не Ганнибал, а собственный вождь победил их. Никто, приступая к голосованию, не знает хорошо того человека, которому он вручает командование и войско. Какая разница была между Тиберием Семпронием и Гнеем Фульвием? Тиберий Семпроний, получив войско из рабов, вскоре, благодаря дисциплине и разумному применению своей власти, достиг того, что никто из тех людей, находясь в строю, не помнил о своем общественном положении и происхождении, а был защитой союзникам и страхом для врагов. Кумы, Беневент и другие города они вырвали как бы из пасти у Ганнибала и возвратили римскому народу[883]883
  Кумы, Беневент… возвратили римскому народу. – О снятии осады с Кум см. XXIII, 35. О битве при Беневенте см. XXIV, 15.


[Закрыть]. Гней же Фульвий приучил к рабским порокам войско, состоящее из римлян-квиритов, людей благородного происхождения, воспитанных приличным гражданину образом. Таким образом, он достиг того, что, будучи дерзкими и беспокойными в обращении с союзниками, они были робки и трусливы с врагом и не только не могли выносить нападения пунийцев, но даже и их крика. И, клянусь Геркулесом, говорил он, неудивительно, что воины в битве отступили, когда прежде всех бежал полководец; удивительнее то, что некоторые пали на месте и не все сопутствовали Гнею Фульвию в его бегстве под влиянием панического страха. Га й Фламиний, Луций Павел, Луций Постумий, Гней и Публий Сципионы предпочли пасть в битве, чем покинуть окруженные врагом войска. Гней же Фульвий возвратился в Рим почти единственным вестником гибели войска. Возмутительно, что войско, сражавшееся при Каннах, сослано в Сицилию за бегство из сражения, чтобы не прежде быть возвращенным оттуда, чем враг удалится из Италии, и, в то время как та же самая мера недавно применена к легионам Гнея Фульвия, для него самого его бегство из битвы, данной по его же безрассудству, осталось безнаказанным; он будет проводить старость в трактирах и непотребных домах, там же, где проведена им юность, в то время как его воины, не совершившие никакого другого преступления, кроме того, что уподобились своему полководцу, удалены почти в ссылку, лишены чести и несут позорную воинскую службу. До такой степени не одинаковы в Риме гражданские права богатого и бедняка, человека, занимающего почетный пост, и человека незначительного.

3. Подсудимый же сваливал с себя вину на воинов, говоря, что они, неистово требуя сражения, были им выведены на битву не в тот день, когда пожелали, так как было уже поздно, а на следующий, и хотя были выстроены своевременно и на удобном месте. Не устояли ли они перед славой имени или перед силами врага, но все в беспорядке бежали, он также был увлечен в бегство толпою, как Варрон в битве при Каннах, как многие другие полководцы. Какую же пользу государству мог принести он, оставаясь один на поле битвы? Разве только смерть его послужила бы к предотвращению несчастий государства. Не вследствие недостатка провианта заведен был он в неудобную местность, не вследствие того, что двигался с войском без рекогносцировки, не окружен был засадой: его победили в бою открытою силой, оружием. Не от него зависело мужество как его воинов, так и врагов: собственная природа делает каждого или отважным, или трусом.

Два раза был привлечен к обвинению Фульвий и обвинитель требовал наложить на него денежное взыскание; в третий же раз были представлены свидетели и очень многие, кроме того что осыпали его всевозможными позорными обвинениями, под клятвой утверждали, что начало бегству и смятению было положено претором, воины были им покинуты и, считая страх вождя не лишенным основания, обратили тыл. Все воспылали таким негодованием, что собрание вместе с Блезом громко требовало назначения смертной казни. И по этому поводу также возникли новые прения. Ибо, после того как обвинитель два раза требовал наказать Фульвия денежным штрафом, а в третий раз назначил ему смертную казнь, народные трибуны, к содействию которых обратился Фульвий, сказали, что не мешают своему товарищу, как это предоставлено обычаем предков, привлекать Фульвия к ответственности, пока он не добьется для подсудимого или смерти, или денежного штрафа, предпочитает ли он руководствоваться при этом законом или обычаями. Тогда Семпроний заявил, что он объявляет Гнея Фульвия виновным в государственном преступлении, и потребовал от городского претора Гая Кальпурния назначить день для комиций. Тут обвиняемый попробовал ухватиться за другое средство, не удастся ли устроить так, чтобы на суде присутствовал брат его Квинт Фульвий, пользовавшийся тогда всеобщим уважением, благодаря своим славным подвигам[884]884
  …Квинт Фульвий… благодаря своим славным подвигам… – Он был консулом в 237, 224, 212 (и впоследствии в 209) годах до н. э. Еще до войны с Ганнибалом прославился в войнах с галлами долины Пада, а в 212 году до н. э. захватил лагерь карфагенян под Беневентом.


[Закрыть] и близкой к осуществлению надежде на взятие Капуи. Но когда Квинт Фульвий письменно просил об этом, жалобно ходатайствуя за жизнь брата, то сенаторы ответили ему, что удаление его из Капуи не согласно с интересами государства. Фульвий, при приближении дня комиций, удалился в изгнание – в Тарквинии. Плебеи признали это изгнание справедливым для него наказанием.

4. Между тем главный центр военных действий сосредоточен был у Капуи. Но то было скорее обложение, чем штурм, и чернь с рабами не могла ни переносить голода, ни послать к Ганнибалу вестников через такую плотную цепь караулов. Но нашелся такой нумидиец, который, пообещав проскользнуть с письмом из Капуи, исполнил свое обещание. Выйдя ночью, он пробрался через центр римского лагеря и возбудил в кампанцах надежду, что попытка сделать вылазку со всех сторон города, пока у них остается еще сколько-нибудь сил, будет иметь успех. Впрочем, во многих конных стычках кампанцы сражались довольно удачно, но пехота их терпела поражения. Римлянам же далеко не столько радости доставляли победы, сколько огорчения причиняли поражения, понесенные в каком бы то ни было роде сражения от врагов, осажденных и почти уже находящихся в их руках. Наконец нашли средство восполнить недостаток в силе хитростью.

Были выбраны из всех легионов юноши, отличавшиеся наибольшей ловкостью, обусловленной их силою и легкостью; им были даны небольшие щиты, короче, чем у всадников, и по семь дротиков, длиной в четыре фута каждый, окованных на конце железом, как копья легковооруженных. Каждого из них поодиночке всадники брали к себе на лошадь и приучали ездить верхом, сидя сзади, и быстро соскакивать по данному сигналу. После того как нашли, что, благодаря ежедневным упражнениям, этот маневр проделывается с достаточной неустрашимостью, римские всадники выехали против выстроившихся кампанских всадников на равнину, лежавшую посредине между лагерем и стенами, и лишь только съехались на расстояние полета копья, легковооруженные по данному сигналу соскочили с лошадей. Затем образовавшийся таким образом из конницы строй пехоты внезапно напал на врагов и стремительно стал метать в них дротик за дротиком и, осыпав ими людей и лошадей, многих поранил, однако больше напугал он врага необычностью и неожиданностью этого маневра. Затем на смятенных врагов налегли всадники и, избивая их, гнали вплоть до ворот в беспорядочном бегстве. После этого римляне и в конных битвах получили перевес над врагом. Решено было иметь при легионах легковооруженных. Говорят, что изобретателем вмешательства пехоты в действия конницы был центурион Квинт Навий, и полководец вменил ему это в почетную заслугу.

5. В то время как под Капуей дела находились в таком положении, заботы Ганнибала были сосредоточены на двух различных обстоятельствах, а именно: чтобы овладеть тарентской крепостью и чтобы удержать за собой Капую. Однако верх одержала мысль о важности Капуи, на которую, как он видел, было обращено внимание всех его союзников и врагов и которой потому предстояло сыграть руководящую роль, каковы бы ни были последствия отпадения ее от римлян.

Поэтому он оставил бóльшую часть обоза и всю более тяжеловооруженную часть войска в земле бруттийцев и, устроившись так, что стало возможно двигаться ускоренным маршем, с отборной конницей и пехотой отправился в Кампанию. Однако, несмотря на такую быстроту его движения, за ним следовали тридцать три слона. Он расположился станом в укромной долине позади Тифатских гор, возвышавшихся над Капуей. По пути он овладел крепостью Галатией, прогнав силой ее гарнизон, и затем устремился на осаждавших Капую. Послав предварительно известить о том, когда он намерен напасть на римский лагерь, для того чтобы в то же самое время и кампанцы, приготовившись к вылазке, выступили из всех ворот, навел этим великий страх на римлян. Ибо в то время как с одной стороны нападал он сам, с другой – делали вылазку все кампанцы, как всадники так и пехота, и вместе с ними пунийский гарнизон под начальством Бостара и Ганнона. Римляне, сообразуясь с таким своим критическим положением и опасаясь, что, стягиваясь к одному месту, они оставят какой-нибудь пункт без прикрытия, так распределили между собою командование войсками: Аппий Клавдий был поставлен против кампанцев, Квинт Фульвий – против Ганнибала; пропретор Гай Нерон с всадниками шести легионов[885]885
  …пропретор Гай Нерон с всадниками шести легионов… – Всего легионов под Капуей было шесть: из них четыре под командованием двух проконсулов, а два – пропретора Гая Нерона.


[Закрыть] – вдоль дороги на Свессулу; легат же Гай Фульвий Флакк с союзнической конницей расположился по направлению к местности у реки Волтурн[886]886
  …по направлению к местности у реки Волтурн. – Т. е. к северу от Капуи.


[Закрыть].

Сражение началось не только с обычного крика и шума; к разнообразным звукам, издаваемым людьми, лошадьми и оружием, присоединились крики толпы находившихся на стенах и неспособных к войне кампанцев, сопровождаемые бряцанием меди совершенно так, как это обыкновенно бывает среди ночного безмолвия во время лунного затмения; этим они привлекли к себе внимание даже сражающихся. Аппий легко отражал кампанцев со стороны вала, но с другой стороны с большими силами наступал на Фульвия Ганнибал с пунийцами. Тут подался назад шестой легион; отбросив его, испанская когорта с тремя слонами проникла вплоть до вала, прорвала середину боевой линии римлян и колебалась между надеждою на успех и опасностью, не зная, прорвется ли она в лагерь или будет отрезана от своих. Фульвий, лишь только заметив смятение в легионе и опасность, угрожавшую лагерю, убеждает Квинта Haвия и других центурионов первых отрядов напасть на сражавшуюся у вала вражескую когорту. Дело, говорит он, находится в большой опасности: или следует дать им дорогу, и они ворвутся в лагерь с меньшими усилиями, чем с какими прорвали сплоченный строй римского войска, или их должно истребить у вала. Это не будет стоить большого труда: их немного, к тому же они отрезаны от своих; и в то время как римляне испугались, что их боевая линия разорвана, пусть обе части ее устремятся с обеих сторон на врага, замкнут его в середину и окружат, сражаясь с той и с другой стороны. Навий, услышав эту речь вождя, выхватил у знаменосца второго манипула гастатов знамя и устремился с ним на врагов, грозя бросить его в их середину, если воины не поспешат за ним и не примут участия в битве. Он был дороден телом; его украшало оружие;

кроме того, высоко поднятое вверх знамя привлекало к этому зрелищу взоры его сограждан и врагов. Но когда он уже был вблизи знамен испанцев, со всех сторон стали бросать в него дротики и почти вся линия врагов устремилась на него одного; но ни многочисленность врагов, ни множество стрел не могли сдержать стремительности этого мужа.

6. И легат Марк Атилий со знаменем первого манипула так называемых принципов того же легиона начал наступать на испанскую когорту; в то же время и легаты Луций Порций Лицин и Тит Попилий, начальствовавшие над лагерем, упорно отражали врага с вала и убивали на самом валу перебиравшихся через него слонов. Когда ров переполнился трупами слонов, враги получили возможность перейти через него, как будто была возведена насыпь или перекинут мост; и тут над трупами поверженных слонов произошла жестокая свалка; в другой части лагеря уже были отброшены кампанцы вместе с пунийским гарнизоном, и сражение шло у самых ворот Капуи, через которые идет дорога на Волтурн[887]887
  …идет дорога на Волтурн. – Волтурн – крепость (позднее город) в устье одноименной реки.


[Закрыть]. И врывавшиеся в их толпу римляне не столько встречали сопротивление со стороны вооруженного врага, сколько были задерживаемы воротами, снабженными метательными машинами для бросания издали камней и стрел. Сверх того, остановила наступление римлян рана, полученная главнокомандующим Аппием Клавдием: у него была поражена длинным метательным копьем грудь под левым плечом, в то время как он ободрял своих воинов. Несмотря на это, у ворот было перебито весьма много врагов, остальные же в страхе были прогнаны в город. И Ганнибал, после того как увидел, что испанская когорта разбита и враги упорно защищают лагерь, приостановив наступление, начал стягивать свои войска и переходить в отступление с пехотой, прикрыв ее с тыла против натиска врагов конницей. Легионы горели желанием преследовать врага, но Флакк приказал дать сигнал к отступлению, полагая, что достаточно достигнуто в обоих отношениях, именно чтобы и кампанцы, и сам Ганнибал почувствовали, какую незначительную помощь мог тот оказать.

В этот день, как передают описавшие эту битву, было убито из войска Ганнибала 8000 человек, кампанцев 3000 и отнято 15 знамен у карфагенян и 18 у кампанцев; но у других писателей я нашел, что это сражение вовсе не было таким значительным и что больше было паники, чем битвы, когда неожиданно ворвались в римский лагерь нумидийцы и испанцы вместе со слонами, которые, пробегая посреди лагеря, со страшным треском ломали палатки и приводили в бегство рвавшийся с привязи вьючный скот. К этой сумятице присоединилась еще коварная хитрость, употребленная Ганнибалом, так как он выслал людей, которые, будучи одеты в италийское платье и умея говорить по-латыни, приказывали каждому от имени консула по мере сил своих спасаться бегством на ближайшие горы, так как-де римский лагерь взят. Но эта хитрость скоро была раскрыта и закончилась страшным избиением врагов; слонов же прогнали из лагеря с помощью огня. Это сражение, каковы бы ни были его начало и конец, было перед сдачей Капуи последним.

Медикс тутикус – так называется у кампанцев высший начальник – в тот год был Сеппий Лесий, человек низкого происхождения и небогатый. Рассказывают, что некогда его мать, когда тот был еще ребенком, просила гаруспика истолковать данное семье предзнаменование и получила ответ, что верховная власть над Капуей, какая будет, перейдет к этому мальчику. Мать сказала, не находя никакого основания надеяться на исполнение этого предзнаменования: «Поистине плохи будут, по твоим словам, дела кампанцев, когда верховная власть достанется моему сыну!» Эта ирония над правдой также оказалась справедливой. Кампанцы были удручаемы голодом и войною и не оставалось никакой надежды избавиться от них; те, которым их происхождение давало возможность надеяться на занятие почетных должностей, отказывались от почетного поста. Лесий получил последним из всех кампанцев верховную власть благодаря своим жалобам на то, что Капуя покинута и предана своею знатью.

7. Впрочем, Ганнибал, лишь только увидел, что более нельзя ни выманить врагов на битву, ни прорваться через их лагерь к Kaпуе, решился отказаться от безуспешного предприятия и сняться с лагеря из опасения, как бы новые консулы не отрезали подвоз съестных припасов и к нему. Среди разных размышлений о том, куда теперь направить путь, в его уме вдруг возникла мысль нанести удар в самое сердце войны – Рим. После битвы при Каннах он упустил случай осуществить это свое всегдашнее заветное желание; на этот промах роптали все окружавшие его, сознавал его он и сам. Он полагал, что не следует отчаиваться и под влиянием неожиданной паники и смятения занять какую-нибудь часть города; а если Рим будет в опасности, то тотчас оба римских главнокомандующих или один из них оставят Капую, а раз они разделят армию, то каждый из них, сделавшись более слабым, даст ему или кампанцам случай достичь какого-нибудь успеха. Одна только забота тревожила Ганнибала – как бы кампанцы не сдались тотчас после его ухода. Он прельстил подарками готового отважиться на всякое предприятие нумидийца, чтобы тот, получив от него письмо, под видом перебежчика пробрался в римский лагерь и с другой его стороны тайно прошел в Капую. Письмо же это было переполнено ободряющими речами: его-де удаление, которое будет спасительно для них, отвлечет от осады Капуи к защите Рима римских полководцев и войска; пусть кампанцы не падают духом; потерпев немного дней, они положат конец всей осаде. Затем Ганнибал приказал подвести к тому укреплению, которое он уже раньше выстроил для своего прикрытия, захваченные на реке Волтурн корабли. Когда ему донесли, что их достаточно для переправы в одну ночь его войска, он, заготовив съестных припасов на десять дней, вывел ночью к реке свои легионы и перед рассветом переправил их.

8. Обо всем этом Фульвий Флакк узнал еще прежде от перебежчиков и написал о том в Рим сенату; это известие произвело на умы различное впечатление, в зависимости от характера каждого. Когда, ввиду столь угрожающего положения, немедленно созван был сенат, Публий Корнелий, имевший прозвище Азина (Ослица), забыв и Капую, и все другое, предлагал призвать полководцев и войска со всей Италии для защиты города. Фабий же Максим считал преступным удаляться от Капуи и, поддаваясь страху, делать передвижения войск по мановению и угрозам Ганнибала. Он говорил: «Тот, кто после победы при Каннах не осмелился идти на Рим, теперь, будучи отбит от Капуи, возымел надежду завладеть им! Ганнибал идет не для осады Рима, а для снятия осады с Капуи. Юпитер, свидетель нарушения Ганнибалом договора, и прочие боги защитят Рим вместе с тем войском, которое находится у города». Над этими противоречивыми мнениями взяло верх среднее между ними – мнение Публия Валерия Флакка, который, не упуская из виду ни того ни другого, предложил написать находившимся под Капуей полководцам о том, какими силами располагает Рим для своей защиты; о том же, сколько войска ведет с собою Ганнибал и сколько его нужно для осады Капуи, они сами знают. Таким образом, если можно послать в Рим одного из полководцев с частью войска при том условии, чтобы осада Капуи велась правильно другим вождем и его войском, то пусть Клавдий и Фульвий придут между собою к соглашению относительно того, кому из них осаждать Капую, кому идти в Рим для защиты родного города от осады.

После того как было сообщено под Капую это сенатское постановление, проконсул Квинт Фульвий, которому дóлжно было отправиться в Рим, так как его товарищ страдал от раны, набрав воинов из трех армий, переправил через Волтурн до 15 000 пехоты и 1000 всадников. Затем, узнав с достоверностью, что Ганнибал пойдет по Латинской дороге, он послал вперед людей по муниципальным городам, лежавшим у Аппиевой дороги, и тем, которые находились вблизи нее, – в Сетию, Кору и Лавиний, приказал этим общинам иметь и в городах наготове съестные припасы и свозить их на дорогу из отдаленных от них деревень, а также стягивать в эти города гарнизоны, так чтобы каждая община располагала средствами для самообороны.

9. Ганнибал в тот день, как переправился через Волтурн, расположился лагерем неподалеку от этой реки, а на следующий, пройдя мимо Кал, прибыл в область сидицинов. Проведя один день в опустошении той местности, он через земли городов Свессы, Аллиф и Казина направляется по Латинской дороге. В течение двух дней стояли лагерем под Казином и повсюду опустошили местность. Затем, минуя Интерамну и Аквин, Ганнибал пришел в область фрегелланцев к реке Лирис, где нашел мост сломанным фрегелланцами для замедления его движения. И Фульвий был задержан у реки Волтурн, в то время как он с трудом, при большом недостатке строительного материала, изготовлял плоты для переправы войска, так как корабли были сожжены Ганнибалом. После переправы войска на плотах остальной путь не представлял для Фульвия затруднений, так как не только по городам, но и вокруг дороги провиант был заготовлен в изобилии, и воины бодро побуждали друг друга прибавить шагу, помня, что они идут на защиту отечества.

Вестник из Фрегелл, прибыв в Рим после безостановочного пути днем и ночью, распространил там великий ужас. Беготня людей, присочинявших ложь к тому, что они слышали, подняла на ноги весь город, производя еще больше смятения, чем само известие. Не только из домов слышны были вопли женщин; повсюду устремились на улицы матроны: они перебегали от одного храма богов к другому и на коленях, покрывая ступени алтарей своими распущенными волосами, воздымали к небожителям свои руки с мольбой о том, чтобы те вырвали из рук врага город римлян и сохранили невредимыми римских матерей и малолетних детей. На форуме постоянно находился наготове сенат на тот случай, если магистраты пожелают о чем-нибудь спросить его совета. Одни получают приказания и расходятся каждый к своим обязанностям; другие предлагают свои услуги, если ими можно для чего-нибудь воспользоваться. Расставляются гарнизоны в Крепости, на Капитолии, на стенах, вокруг города, даже на Альбанской горе и в Эфуланской крепости. Среди этого смятения приносят весть о том, что проконсул Квинт Фульвий вышел с войском из Капуи. Чтобы не умалилась его власть, раз он прибудет в город, сенат постановил – иметь Квинту Фульвию одинаковые с консулами полномочия верховной власти. А Ганнибал, весьма жестоко опустошив область Фрегелл в отместку за разрушение мостов, прибыл через пределы фрузинатов, ферентинцев и анагнийцев в Лабик; затем через Альгид направился в Тускул и, не найдя пристанища в его стенах, спустился ниже Тускула направо, в сторону Габий, а затем, сведя войско в Пупинийскую область[888]888
  …в Пупинийскую область… – Пупиния – область между Римом и Тускулом (к востоку или юго-востоку от Рима). – Примеч. ред.


[Закрыть], разбил лагерь на расстоянии восьми тысяч шагов от Рима. Чем ближе подступал враг, тем больше беглецов избивали шедшие впереди его нумидийцы и тем более попадало в плен людей всякого происхождения и возраста.