Текст книги "История Рима от основания Города"

В то время как римляне особенно заняты были выборами, получено было известие о новом поражении – в этот год судьба посылала одно поражение за другим – именно, будто предназначенный консул Луций Постумий[794]794
  …консул Луций Постумий… – Постумий был консулом в 229 и 225 годах до н. э.


[Закрыть] со всем войском погиб в Галлии. Лес – галлы его называли Литанским[795]795
  Лес – галлы его называли Литанским… – Литанский лес находился в Апеннинах, в Предальпийской Галлии, видимо, между Мутиной и Бононией (совр. Болонья).


[Закрыть], – по которому он хотел провести войско, был велик. В этом лесу с правой и левой стороны дороги галлы так подпилили деревья, что если их не трогать, то они стояли неподвижно, при малейшем же толчке падали. У Постумия было два римских легиона и столько союзников, набранных им в областях у Адриатического моря, что он ввел в неприятельскую страну 25 000 вооруженных. Галлы расположились кругом на опушке леса и, как только войско вошло в лес, толкнули крайние из подпиленных деревьев. Эти деревья падали на другие, которые сами по себе не были устойчивы и еле-еле держались при помощи других, и они с обеих сторон повалились на людей, оружие и лошадей, так что спаслось едва только десять человек. Бóльшая часть была убита стволами деревьев и отломившимися ветвями, прочие же, напуганные этой неожиданностью, были перебиты вооруженными галлами, засевшими вокруг всего леса, причем из такого большого числа взяты были в плен немногие, которые устремились к мосту на реке, но были отрезаны, так как мост был уже занят врагами. Здесь пал Постумий, сражавшийся изо всех сил, чтобы не попасть в плен. Доспехи вождя и его отрубленную голову бóи с торжеством отнесли в свой самый священный храм. Затем голову эту очистили, а череп, по обычаю, оправили в золото и, как священный сосуд, употребляли в торжественных случаях для возлияний, а для жрецов и предстоятелей храма он служил и чашей. Добыча галлов была так же велика, как и победа: хотя бóльшая часть животных была задавлена упавшими деревьями, зато прочие вещи найдены были лежащими по всей линии павшего войска, так как ничего не было потеряно во время бегства.

25. По получении известия об этом поражении государство много дней находилось в таком страхе, что лавки были заперты и в городе царила тишина, точно ночью, вследствие чего сенат поручил эдилам обойти город и приказать открыть лавки и уничтожить в городе знаки общественного траура. После этого Тиберий Семпроний собрал сенат, успокаивал сенаторов и уговаривал их, раз они могли вынести каннское поражение, не падать духом при меньшем несчастии. Лишь бы только-де с врагами карфагенянами и Ганнибалом все обстояло благополучно, на что он надеется, а войну с галлами можно с одинаковой безопасностью и оставить без внимания, и отложить; месть за этот обман останется во власти богов и римского народа. Надо посоветоваться и принять меры относительно врагов пунийцев и того войска, при помощи которого следует вести эту войну. Прежде всего он сам изложил, сколько в войске диктатора пехотинцев, всадников, граждан и союзников; затем Марцелл представил численность своего войска, а о количестве войска в Апулии у консула Гая Теренция спросил людей, знающих его состав. Не находили только возможности набрать консулам войска, достаточно сильного для ведения такой серьезной войны; поэтому решено было в этом году отказаться от войны с Галлией, хотя и побуждал к ней основательный гнев. Войско диктатора назначено было консулу. Что касается войска Марцелла, то решено было тех воинов его, которые бежали после битвы при Каннах, переправить в Сицилию и заставить их там служить все время войны в Италии. Туда же решено было послать слабейших воинов из войска диктатора Юния, не определяя наперед срока службы сверх узаконенного числа походов. Два городских легиона были назначены другому консулу, который заместит Луция Постумия, и решено было избрать такового, как только это можно будет сделать, не нарушая ауспиций. Сверх того, решено было как можно скорее вызвать из Сицилии два легиона, из коих консул, которому достались городские легионы, должен был взять столько воинов, сколько ему понадобится; консулу Гаю Теренцию продлить власть на один год и нисколько не уменьшать войско, которое у него было для защиты Апулии.

26. Таковы были мероприятия и приготовления в Италии; в то же время римляне не с меньшей энергией вели войну в Испании, но пока более счастливо. Между тем как Публий и Гней Сципионы разделили между собою войско так, что Гней вел войну на суше, а Публий на море. Пунийский главнокомандующий Газдрубал, не доверявший особенно ни тому ни другому роду своего войска, держался вдали от врага, уверенный в своей безопасности только благодаря расстоянию и природе местности, пока на многократные и продолжительные просьбы его ему не выслали из Африки подкрепления, в 4000 пехотинцев и 500 всадников. Затем, когда наконец надежды его оживились, он подошел ближе к неприятелю и со своей стороны приказал флоту снарядиться и приготовиться к защите островов и приморского побережъя. В самый разгар новых приготовлений к войне его напугала измена начальников союзного флота, которые никогда не были верны ни вождю, ни интересам карфагенян после сурового упрека, сделанного им за то, что они вследствие трусости покинули флот у Ибера. Эти перебежчики произвели бунт среди тартесиев[796]796
  …среди тартесиев… – Тартесии – другое название турдетанов, или турдулов.


[Закрыть]: под их влиянием отпало несколько городов, а один даже был взят ими штурмом.

Против этого народа вместо римлян начата была война. Газдрубал двинулся с готовым к бою войском в неприятельскую страну и решил напасть на знатного вождя тартесиев – Халба, который с сильным войском держался лагерем перед стенами города, взятого несколько дней тому назад. И вот он послал вперед легковооруженных, чтобы выманить неприятеля на бой, а часть конницы разослал в разные стороны для опустошения страны и для того, чтобы ловить рассеявшихся врагов. Одновременно произошло замешательство в лагере Халба и в полях бегство и избиение; затем, когда враги со всех сторон вернулись разными путями в лагерь, то они быстро оправились от страха, и у них хватило мужества не только защищать укрепления, но и вызывать врага на бой. И вот они, по обычаю, с пляской выскочили из лагеря и своею неожиданной смелостью внушили страх неприятелю, который недавно сам вызывал их на бой. Поэтому Газдрубал тоже отвел войско на довольно крутой холм, защищенный сверх того протекающей перед ним рекой, и стянул туда же посланных вперед легковооруженных и рассеявшихся всадников; кроме того, не полагаясь вполне ни на реку, ни на холм, он укрепил лагерь палисадом. При таком обоюдном страхе дано было несколько сражений; но нумидийские всадники уступали испанским, а маврские метатели – воинам, вооруженным легкими щитами; последние, обладая одинаковой с ними ловкостью, значительно превосходили их мужеством и силою.

27. Простояв перед лагерем пунийцев и не будучи в состоянии вызвать их на бой, испанцы, ввиду трудности штурма лагеря, взяли приступом город Аскую, куда Газдрубал, при вступлении в неприятельскую страну, свез хлеб и прочие запасы, и завладели окрестным пространством. С этого времени никакая власть не могла сдержать их ни во время похода, ни в лагере. Как только Газдрубал заметил со стороны врагов беспечность, которая обыкновенно бывает результатом удачи, он уговорил воинов напасть на врагов, рассеявшихся в беспорядке, сошел с холма и повел войско в боевом порядке к лагерю. Когда вестники и воины, сбежавшие с наблюдательных пунктов и сторожевых постов, в тревоге дали знать о прибытии Газдрубала, было приказано готовиться к бою. Каждый, как только схватил оружие, без команды, без сигнала, без строя и в беспорядке бросался в сражение. Передовые уже вступили в бой, между тем как другие только бежали толпами, а иные и не выступили еще из лагеря. Несмотря на это, они в начале одной своей храбростью напугали врага, затем, когда небольшим отрядом они устремились на сомкнутую массу врагов и вследствие своей малочисленности оказались в опасном положении, то они стали искать взорами один другого и, гонимые со всех сторон, сбились в кучу. Теснясь друг к другу и соединяя оружие с оружием, они так были скучены, что им негде было действовать оружием. Тут карфагеняне окружили их кольцом, и большую часть дня происходило избиение. Небольшой отряд пробился и устремился в лес и горы. Под влиянием того же страха покинут был лагерь, и весь народ на следующий день сдался карфагенянам.

Но недолго продолжался мир. Вскоре пришел из Карфагена приказ, чтобы Газдрубал как можно скорее вел войско в Италию. Только что распространился слух об этом по Испании, как почти все стали склоняться на сторону римлян. Поэтому Газдрубал тотчас же отправил в Карфаген письмо с уведомлением, какой вред причинил слух об его отправлении; он сообщал, что если действительно тронется оттуда, то Испания еще до перехода его через Ибер окажется в руках римлян: не говоря уже о том, что у него нет ни гарнизона, ни вождя, которого он мог бы оставить вместо себя, – римские главнокомандующие так хороши, что, даже при равенстве сил, им едва можно оказывать сопротивление. Поэтому он просил карфагенян, если им Испания хоть сколько-нибудь дорога, прислать ему заместителя с сильным войском, прибавляя, что если даже все будет обстоять благополучно, то провинция доставит ему все-таки немало хлопот.

28. Хотя это письмо сначала произвело на сенат глубокое впечатление, однако никаких изменений в распоряжениях относительно Газдрубала и его войска не последовало, так как забота об Италии была для них важнее и настоятельнее. Гимилькон послан был с формально набранным войском и усиленным флотом занять Испанию с суши и с моря и защищать ее. Как только он переправил сухопутное и морское войско, он укрепил лагерь, вытащил корабли на берег и окружил их валом, а сам с отборными всадниками возможно поспешно прибыл к Газдрубалу, проходя с одинаковой осторожностью среди народов, верность которых была сомнительна, и среди народов отпавших. Изложив ему постановление и поручение сената и в свою очередь выслушав его наставление, как вести войну в Испании, он возвратился в лагерь, ограждая себя от опасности главным образом своей быстротой, так как отовсюду удалялся прежде, чем несколько народов успевало согласиться напасть на него. Не выступая еще в поход, Газдрубал потребовал денег от всех народов, бывших под властью карфагенян, зная хорошо, что Ганнибал купил за деньги позволение пройти через некоторые проходы и имел только наемные галльские вспомогательные войска. Он был того мнения, что если бы Ганнибал без денег предпринял такой поход, то вряд ли он дошел бы до Альп; поэтому, быстро взыскав деньги, он направился к Иберу.

Как только дошел до римлян слух о решении карфагенян и о походе Газдрубала, оба вождя, оставив все прочее без внимания, приготовились соединенными силами идти ему навстречу и пресечь его замысел. Они были того убеждения, что если Газдрубал и находившееся в Испании карфагенское войско соединятся с Ганнибалом, с которым одним едва справляется Италия, то результатом будет конечная гибель Римского государства. Тревожимые этой мыслью, они соединили свои войска у Ибера, перешли реку и, после долгих совещаний: стать ли лагерем против неприятельского лагеря или удовлетвориться задержанием врага от предположенного похода, нападая на карфагенских союзников, начали штурмовать богатейший в то время город в этой стране Иберу, названный так по имени ближайшей реки. Как только узнал об этом Газдрубал, он, вместо того, чтобы оказать помощь союзникам, сам приступил к штурму недавно сдавшегося под покровительство римлян города. Вследствие этого римляне отказались от начатой уже осады и обратили войну против самого Газдрубала.

29. Несколько дней оба лагеря находились один от другого на расстоянии пяти тысяч шагов, причем, хотя войска и завязывали легкие стычки, но до сражения дело не доходило. Наконец, в один и тот же день, точно по уговору, в обоих лагерях выставлен был сигнал к сражению, и все войска вышли на равнину. Римское войско выстроилось в три шеренги; одна половина легковооруженных была помещена между передовыми, а другая позади знамен, на флангах же стояли всадники. Газдрубал укрепил центр войска испанцами, на правом фланге поместил пунийцев, а на левом африканцев и наемные вспомогательные войска[797]797
  …а на левом африканцев и наемные вспомогательные войска… – Африканцы – жители Африки, не принадлежавшие к пунийцам. Испанцы и африканцы, как союзники, выставляли свои войска, и сверх того были еще наемные испанцы, нумидийцы, галлы и др.


[Закрыть] из всадников – нумидийских он поставил к пунийской пехоте, остальных – на фланге у африканцев. Но не все нумидийцы помещены были на правом фланге, а только те, которые, как опытные наездники, имели по две лошади и, по обычаю, часто в пылу сражения в полном вооружении перепрыгивали с утомленной лошади на свежую: так ловки были эти наездники и так приучены были их лошади!

Когда таким образом выстроились обе стороны, надежды вождей были почти равны, так как оба войска немногим разнились одно от другого численностью и родом воинов, но мужество обеих армий было весьма различно. Римлян вожди легко убедили, что, хотя они сражаются вдали от отечества, но сражаются за Италию и город Рим; поэтому войско твердо решилось или победить, или умереть, считая, что их возвращение на родину зависит от этого решительного боя. Менее упорные люди были в неприятельском войске, так как бóльшую часть его составляли испанцы, которые предпочитали быть побежденными в Испании, чем, победив, тащиться в Италию. Поэтому в первой же стычке, едва только римляне бросили копья, как центр неприятельского войска отступил и, вследствие сильного натиска врагов, обратился в бегство. Несмотря на это, на флангах сражались с жаром: с одной стороны теснили римлян пунийцы, с другой – африканцы, и нападали на них с двух фронтов, как будто они были окружены. Но когда все римское войско сдвинулось уже в центр, то у него оказалось достаточно сил, чтобы держать врозь неприятельские фланги. Таким образом произошло два сражения в разных местах. В том и другом несомненными победителями остались римляне, так как, разбив уже раньше центр неприятельского войска, они превосходили врагов численностью и силою. Тут убито было много людей и, если бы испанцы в начале же сражения не разбежались в разные стороны, то из всего войска осталось бы весьма немного. Конного сражения собственно вовсе не было, потому что, лишь только мавры и нумидийцы заметили, что центр подался, как тотчас же пустились бежать, оставив фланги открытыми и угнав слонов. Сам Газдрубал, присутствовавший в сражении до последней минуты, бежал с немногими из этого кровопролитного боя. Римляне завладели лагерем и разграбили его. Благодаря этому сражению присоединились к римлянам те испанские народы, которые еще колебались присоединиться к ним, и Газдрубал лишился не только надежды переправить войско в Италию, но и возможности безопасно оставаться в Испании. Когда об этом стало известно в Риме из писем Сципионов, то народ радовался не столько победе, сколько тому, что Газдрубалу помешали перейти в Италию.

30. Во время этих событий в Испании взята была Гимильконом, профектом Ганнибала, Петелия в Бруттии, спустя несколько месяцев после начала осады. Победа эта стоила пунийцам многих убитых и раненых, и город взят был не столько силою, сколько голодом. После того как вышли все припасы – хлеб и всякого рода мясо четвероногих, обыкновенно употребляемое и не употребляемое в пищу[798]798
  …и не употребляемое в пищу… – Т. е. собак, крыс и мышей; кошки до IV века н. э. составляли редкость.


[Закрыть], жители питались под конец кожей, травой, корнями, молодой древесной корой и листьями и сдались только тогда, когда у них не стало сил стоять на стенах и держать оружие. Взяв Петелию, Гимилькон повел войско на Консенцию, которая защищалась с меньшим упорством и сдалась через несколько дней. Почти в то же время бруттийское войско окружило греческий город Кротону, некогда многолюдный и богатый войском, но в то время до того уже ослабевший от многих тяжелых поражений, что в общем в нем осталось менее 2000 граждан всякого возраста. Потому неприятели легко завладели беззащитным городом. Осталась за жителями только крепость, куда спаслись немногие из кровопролитного боя во время замешательства при взятии города. Отпали и локрийцы к бруттийцам и пунийцам, когда знать изменила народу. В этой области только регинцы остались до конца верными римлянам и независимыми. Такая же склонность к отпадению проникла и в Сицилию: даже дом Гиерона не весь воздержался от измены: старший сын его Гелон[799]799
  …старший сын его Гелон… – У Гиерона были дети – сын Гелон и две дочери, а также внук от сорокалетнего сына.


[Закрыть], невзирая на преклонные годы отца, а после поражения при Каннах и на союз с римлянами, перешел к пунийцам и произвел бы в Сицилии переворот, если бы в то время, как он вооружал народ и подстрекал союзников, его не сразила смерть; она случилась так кстати для римлян, что в ней заподозрили и его отца. Таковы были события, совершившиеся в этом году [216 г.] с переменным счастьем в Италии, Африке, Сицилии и Испании.

В конце года Квинт Фабий Максим просил у сената позволения освятить храм Венеры Эрицинской, который он дал обет построить в бытность свою диктатором. По постановлению сената, предназначенный консул Тиберий Семпроний, по вступлении в должность, должен был войти с предложением к народу, чтобы он повелел Квинту Фабию быть дуумвиром для освящения храма. И в честь Марка Эмилия Лепида, который был два раза консулом и авгуром, три сына его, Луций, Марк и Квинт, устроили на форуме трехдневные погребальные игры и гладиаторский бой двадцати двух пар. Курульные эдилы – Гай Леторий и Тиберий Семпроний Гракх, предназначенный консул, бывший во время исполнения должности эдила начальником конницы, устроили Римские игры, которые продолжались три дня. Плебейские игры эдилов Марка Аврелия Котты и Марка Клавдия Марцелла повторены были три раза.

По прошествии третьего года Пунической войны консул Тиберий Семпроний вступил в должность в мартовские иды [215 г.]. Претор Квинт Фульвий Флакк, который был раньше два раза консулом и цензором, получил по жребию право суда над гражданами, а Марк Валерий Левин – над чужестранцами. Аппий Клавдий Пульхр получил по жребию Сицилию, Квинт Муций Сцевола – Сардинию. Марку Марцеллу народ дал проконсульскую власть, так как после каннского поражения он один только из римских вождей вел счастливо войну.

31. В первый же день следующего года в заседании, происходившем на Капитолии[800]800
  В первый же день следующего года в заседании, происходившем на Капитолии… – Первое заседание происходило в храме Юпитера на Капитолийском холме.


[Закрыть], сенат решил назначить в этом году двойную подать и ординарную взыскать немедленно, чтобы уплатить жалованье за прошлый год всем воинам, за исключением тех, которые участвовали в сражении при Каннах. Относительно войск сенат сделал следующее постановление: двум городским легионам консул Тиберий Семпроний должен назначить день для сбора в Калы, откуда эти легионы должны быть отведены в Клавдиев лагерь выше Свессулы; находящиеся там легионы – то было большею частью каннское войско – претор Аппий Клавдий Пульхр должен переправить в Сицилию, а сицилийские должны быть переведены в Рим. К войску, которому назначен был день для сбора в Калы, послан был Марк Клавдий Марцелл с приказанием отвести городские легионы в Клавдиев лагерь. Для приема прежнего войска и доставления его из Клавдиева лагеря в Сицилию отправлен был Аппием Клавдием легат Тиберий Мецилий Кротон.

Сначала сенаторы молча ожидали, что консул назначит комиции для выбора сотоварища, а затем, когда увидели, что Марк Марцелл, которого они очень желали избрать в консулы на следующий год за прекрасную службу его в должности претора, точно нарочно отослан, то в курии поднялся ропот. Консул, заметив это, сказал: «Сенаторы! Для государства было полезно то и другое: и отправление Марка Клавдия в Кампанию для обмена войск, и назначение комиций лишь по возвращении его оттуда и по выполнении возложенного на него поручения; таким образом вы будете иметь возможность избрать в консулы того, кого наиболее желаете и кого требует положение дел в государстве». Поэтому до возвращения Марцелла не было речи о комициях. Между тем, Квинт Фабий Максим и Тит Отацилий Красс избраны были в дуумвиры для освящения храмов, Отацилий – Уму, Красс – Венере Эрицинской. Оба храма находятся на Капитолии и отделены только рвом. Также относительно 300 кампанских всадников, прибывших в Рим после верной службы в Сицилии, предложено было народу наградить их правами римского гражданства[801]801
  …предложено было народу наградить их правами римского гражданства… – Как граждане Кум, они не имели права голоса в народном собрании и не могли избираться на должности в Риме.


[Закрыть] и причислить к кумским гражданам со дня, предшествовавшего отпадению кампанцев от римского народа[802]802
  … и причислить к кумским гражданам со дня, предшествовавшего отпадению кампанцев от римского народа. – Это было необходимо, чтобы во время отпадения кампанцев эти всадники уже не считались гражданами Капуи и не несли возложенной на последних кары.


[Закрыть]. Внести это предложение побудило главным образом то обстоятельство, что они, по их собственным словам, покинув прежний родной город и не будучи приписаны к новому отечеству, в которое они прибыли на возвратном пути, не знали, к какому народу принадлежат. По возвращении Марцелла из войска назначены были комиции для выбора одного консула на место Луция Постумия. С замечательным единодушием избран был Марцелл, с тем, чтобы он немедленно вступил в должность. Так как при вступлении его в должность раздался гром, то призваны были авгуры, которые и объяснили, что, по их мнению, он ненадлежаще избран. Отцы в общем высказывались в том смысле, что богам не угодно последовавшее тогда впервые избрание обоих консулов из плебеев. На место Марцелла, отказавшегося от должности, избран был в третий раз Квинт Фабий Максим.

В этом году море было в огне; вблизи Синуэссы корова родила жеребенка; с изображений богов в Ланувии у храма Юноны Спасительницы капала кровь; вокруг этого храма шел каменный дождь, по поводу которого, согласно обычаю, приносили жертвы в течение девяти дней; по случаю прочих знамений старательно были принесены умилостивительные жертвы.

32. Консулы разделили между собою войска. Фабию досталось войско в Теане, над которым начальствовал диктатор Марк Юний, Семпронию – находившиеся там добровольцы из бывших рабов и 25 000 союзников; претору Марку Валерию назначены были легионы, которые должны были возвратиться из Сицилии; Марк Клавдий, в звании проконсула, отправлен был к войску, назначенному защищать Нолу выше Свессулы. Преторы отправились в Сицилию и Сардинию. Консулы издали эдикт, чтобы при всяком приглашении в сенат сенаторы и те, которые имели право голоса в сенате[803]803
  …которые имели право голоса в сенате… – Занимавшие курульную должность считались кандидатами на сенаторское звание (ср. гл. 23) и имели право голоса еще до утверждения их в этом звании цензорами.


[Закрыть], собирались у Капенских ворот; преторы, имевшие судебную власть, поместили свои трибуналы у общественного рыбного пруда: туда приказано было представлять поручительства[804]804
  …представлять поручительства… – Истец требовал с обвиняемого известную сумму денег или, по крайней мере, поручительство на нее, чтобы гарантировать явку в суд; в случае неявки обвиняемого залог поступал в пользу истца.


[Закрыть] на явку в суд, и там в этом году происходило судоговорение.

Магон, брат Ганнибала, собирался переправить в Италию 12 000 человек пехоты, 1500 всадников, 20 слонов, 1000 талантов серебра под охраной 60 военных кораблей, когда в Карфаген пришло известие о неудачах в Испании и об отпадении почти всех народов этой провинции к римлянам. Некоторые желали, оставив Италию, отправить Магона с его флотом и войском в Испанию, как вдруг блеснула надежда на возвращение Сардинии: там-де стоит небольшое римское войско; прежний претор Авл Корнелий, знавший провинцию, уходит оттуда, а на его место ожидают другого; к тому же сардов утомило продолжительное господство римлян[805]805
  …сардов утомило продолжительное господство римлян… – Сарды находились под властью римлян 20 лет.


[Закрыть], которые в последний год обращались с ними жестоко, грабили их, угнетали тяжкими податями, незаконными поставками хлеба; таким образом, недостает только вождя, к которому они могли бы отпасть. Старейшины Сардинии тайно отправили посольство с такого рода поручением, главным образом по инициативе Гампсикоры, который в то время, по своему значению и богатству, считался первым в стране. Почти одновременное прибытие этих известий встревожило и ободрило карфагенян, и они отправили в Испанию Магона с флотом и войском, а в Сардинию выбрали вождем Газдрубала, которому назначили почти столько же войска, сколько и Магону.

И в Риме консулы, окончив все дела в городе, стали уже готовиться к войне. Тиберий Семпроний назначил воинам день сбора в Синуэссе, а Квинт Фабий, спросив предварительно мнение сената, приказал всем собрать хлеб с полей и до июня свезти в укрепленные города, а кто этого не сделает, тому грозил опустошить его землю, продать рабов с публичного торга и сжечь дома. Даже преторы, которые избраны были творить суд, не были освобождены от участия в войне[806]806
  Даже преторы, которые избраны были творить суд, не были освобождены от участия в войне… – Такое соединение двух должностей было необычно.


[Закрыть]: претора Валерия сенат решил отправить в Апулию, чтобы принять войско от Теренция; легионы, которые должны были прибыть из Сицилии, употребить главным образом для защиты этой страны, войско же Теренция отправить с каким-нибудь легатом в Тарент. Марку Валерию дано было также 25 кораблей, чтобы он мог защищать морской берег между Брундизием и Тарентом. Такое же число кораблей назначено было городскому претору Квинту Фульвию для защиты берега вблизи города. Проконсулу Гаю Теренцию поручено было произвести набор в Пиценской области и защищать эту страну. Тит Отацилий Красс, освятив храм Ума на Капитолии, с полномочиями главнокомандующего отправлен был в Сицилию начальствовать над флотом.

33. Эта борьба двух могущественнейших в мире народов обратила на себя внимание всех царей и племен, и между прочим македонского царя Филиппа, главным образом потому, что он находился весьма близко от Италии, от которой отделяло его только Ионийское море. Узнав по слухам о переходе Ганнибала через Альпы, он, хотя и радовался войне, вспыхнувшей между римлянами и пунийцами, но колебался, какому народу предпочтительно желать победы, так как боевые силы их еще не выяснились. После третьего сражения, когда победа в третий раз осталась за пунийцами, он склонился на сторону того народа, которому покровительствовало счастье, и отправил к Ганнибалу послов. Последние, минуя гавани Брундизия и Тарента, охраняемые римскими сторожевыми кораблями, высадились у храма Юноны Лацинийской[807]807
  …высадились у храма Юноны Лацинийской. – Это храм Геры (у Тита Ливия Юноны) на мысу Лациний, примерно в 9 км от Кротона.


[Закрыть]. Отсюда они направились по Апулии в Капую, но на пути наткнулись на римский сторожевой пост и были отведены к претору Валерию Левину, стоявшему лагерем в окрестностях Луцерии. Тут Ксенофан, бывший во главе посольства, бесстрашно заявил, что он послан царем Филиппом заключить с римским народом дружественный союз и имеет на это поручение к консулам, сенату и римскому народу. Ввиду отпадения старых союзников, претор очень обрадовался новому союзу с таким знаменитым царем, принял врагов ласково, как гостей, и дал им проводников, чтобы указать точную дорогу, объяснить, какие места и горы заняты римлянами и какие карфагенянами. Ксенофан прошел среди римских гарнизонов в Кампанию, а оттуда ближайшим путем в лагерь Ганнибала, с которым заключил дружественный союз на следующих условиях: царь Филипп должен переправиться с как можно большим флотом (предполагали, что он может выставить 200 кораблей) в Италию, опустошать побережье и вообще по мере возможности вести войну на суше и на море; по окончании войны вся Италия с самым городом Римом должна остаться за карфагенянами и Ганнибалом, вся добыча должна достаться Ганнибалу; после покорения Италии обе армии должны переправиться в Грецию и вести войну с теми, с кем угодно будет царю, причем государства, находящиеся на материке, и острова, прилегающие к Македонии, должны остаться за Филиппом и его царством.

34. На таких приблизительно условиях заключили союзный договор пунийский вождь и македонские послы; с последними отправлены были послы – Гисгон, Бостар и Магон, чтобы услышать от самого царя клятвенное подтверждение союза, и прибыли к тому же храму Юноны Лацинийской, где на рейде скрыт был македонский корабль. Когда они отчалили оттуда и уже плыли по открытому морю, то их заметили с римского флота, оберегавшего берега Калабрии. Валерий Флакк послал легкие суда преследовать неприятельский корабль и вернуть его. Царские послы сначала попытались бежать, но, заметив, что уступают римлянам в быстроте, сдались им и были приведены к начальнику флота. На вопрос его, кто они, откуда и куда держат путь, Ксенофан сперва прибег к обману, который уже однажды удался ему: он заявил, что послан царем Филиппом к римлянам и прибыл к Марку Валерию, путь к которому единственно был безопасен; пройти же через Кампанию он не мог, так как она занята неприятельскими гарнизонами. Но пунийская одежда и вид возбудили подозрение против послов Ганнибала, а речь их, когда они отвечали на предложенные вопросы, выдала их; поэтому их спутников подвергли допросу поодиночке и припугнули, а тогда найдено было и письмо Ганнибала к Филиппу, и договор македонского царя с пунийским вождем. После этого римляне сочли за лучшее как можно скорее препроводить пленных вместе с их слугами в Рим к сенату или консулам, где бы последние ни находились. Для этой цели выбраны были пять самых быстроходных кораблей и отправлены под начальством Луция Валерия Антиата, которому было поручено разместить послов поодиночке под караулом на всех пяти кораблях и не допускать их переговариваться друг с другом и делиться своими планами.

В то же время возвратился из провинции Сардинии Авл Корнелий Маммула и доложил в Риме о положении дел на острове: все-де только и думают о войне и отпадении; заместивший его Квинт Муций тотчас по прибытии вследствие нездорового воздуха и дурной воды заболел не столько опасной, сколько продолжительной болезнью и долго не будет годен для исполнения военных обязанностей; находящееся там войско, вполне достаточное для защиты умиротворенной провинции, никоим образом не достаточно для войны, которая должна вспыхнуть. Поэтому отцы приказали Квинту Фульвию Флакку набрать 5000 пехотинцев и 400 всадников, распорядиться переправить этот отряд при первой возможности в Сардинию и послать туда, с полномочиями главнокомандующего, вождя по его собственному выбору, который бы принял на себя дела до выздоровления Муция. С этой целью командирован был Тит Манлий Торкват, бывший два раза консулом и цензором и покоривший в свое консульство сардов. Почти в то же время отправлен был флот из Карфагена в Сардинию под начальством Газдрубала, по прозвищу Плешивый; но страшная буря разразилась над кораблями и прибила их к Балеарским островам; так как были повреждены не только снасти, но и кили, то корабли были вытащены на землю, и прошло немало времени, пока их починили.

35. После сражения при Каннах война в Италии шла вяло, так как одна сторона ослабела, а другая изнежилась, и вследствие этого кампанцы решились без помощи карфагенян подчинить себе куманскую общину. Сначала они подстрекали ее к отпадению от римлян, но, не успев в этом, придумали хитрость, чтобы уловить их. Все кампанцы приносили ежегодно жертвы в Гамах[808]808
  …в Гамах. – К северо-востоку от Кум (в 4–5 км).


[Закрыть]. Они дали знать куманцам, что туда прибудет кампанский сенат, и просили прибыть также и куманский сенат для совместного совещания, чтобы тот и другой народ имел одних и тех же союзников и врагов; при этом они обещали поставить там вооруженную стражу во избежание опасности со стороны римлян или пунийцев. Хотя куманцы и подозревали здесь обман, однако просьбы не отклонили, думая этим скрыть свой собственный хитрый замысел. Между тем римский консул Тиберий Семпроний произвел смотр войск в Синуэссе, где он назначил ему день сбора, переправился через реку Волтурн и разбил лагерь вблизи Литерна. Так как в лагере у него было много свободного времени, то он заставлял войско часто упражняться, чтобы новобранцы – большею частью добровольцы из бывших рабов – привыкли следовать за знаменами и находить в строю свои места. При этом сам вождь особенно заботился и в этом смысле дал указание легатам и трибунам, чтобы никому из воинов не ставилось в упрек его прошлое и чтобы это не вносило раздора в ряды войска: старый воин должен быть совершенно равен новобранцу, свободный – бывшему рабу-добровольцу; довольно почтенными и благородными должны считаться все те, которым римский народ доверил свое оружие и знамена; обстоятельства, принудившие его прибегнуть к такой мере, заставляют поддерживать ее. Эти указания соблюдались вождями и воинами со всею точностью, и в короткое время такое единодушие соединило всех, что почти забыли, из какого сословия вышел каждый воин. В то время как Гракх занят был этим делом, куманские послы уведомили его, какое посольство приходило к ним несколько дней тому назад от кампанцев и что они ему ответили: через три дня, говорили они, будет этот праздник, и на нем будет не только весь сенат, но и лагерь и войско кампанское. Гракх приказал куманцам свезти все с полей в город и оставаться внутри стен, а сам накануне торжественного жертвоприношения у кампанцев двинулся в Кумы. Гамы отстоят оттуда на три тысячи шагов. Уже кампанцы собрались туда по условию в большом числе, и недалеко оттуда в скрытом месте стоял лагерем с 14 000 вооруженным отрядом Марий Алфий, медикс тутикус (так называется у кампанцев высший начальник). Он был занят гораздо более приготовлением жертвоприношения и организацией коварного плана, который ему предстояло выполнить во время жертвоприношения, чем укреплением лагеря или принятием каких-нибудь военных мер. Жертвоприношения у Гам продолжались три дня. Торжество происходило ночью, но кончалось до полуночи. Гракх, думая воспользоваться этим временем для засады, поставил у ворот стражу, чтобы никто не мог выдать его намерение, велел всем воинам до десятого часа дня подкрепиться пищей и сном, чтобы в начале сумерек они могли собраться по данному сигналу; около первой стражи он приказал поднять знамена и выступил, соблюдая полную тишину. К Гамам он прибыл около полуночи и напал одновременно на все ворота кампанского лагеря, остававшегося вследствие всенощного бдения не защищенным: одних кампанцев он убил в то время, как они спали, а других – когда они без оружия возвращались после жертвоприношения. При этой ночной тревоге убито было более 2000 человек вместе с самим вождем их Марием Алфием, взято в плен <…> тысяч человек, захвачено 34 знамени.