Электронная библиотека » Тит Ливий » » онлайн чтение - страница 137


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 17:27


Автор книги: Тит Ливий


Жанр: Зарубежная старинная литература, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +6

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 137 (всего у книги 146 страниц)

Шрифт:
- 100% +

66. Когда осажденные заметили первые знамена римлян, то они после полного отчаяния воспрянули духом. Что же касается Персея, то ему следовало прежде всего удовольствоваться случайной удачей и, захватив в плен несколько фуражиров, а других убив, уйти, не тратя времени на осаду отряда, а во-вторых, сделав, как бы то ни было, и эту попытку и зная, что с ним вовсе нет главных сил его войска, следовало отступить, пока это можно было сделать, не подвергаясь нападению; но, гордый своей удачей, он тоже стал дожидаться прихода врагов и послал гонцов поскорее вызвать фалангу, которая должна была прийти и позже, чем нужно, и, расстроив свои ряды при поспешном быстром движении, наткнуться на вполне готовое к бою войско. Придя раньше ее, консул немедленно завязал сражение с царем. Сперва македоняне сопротивлялись, но потом, далеко уступая во всех отношениях римлянам и потеряв поэтому 300 пехотинцев и 24 лучших всадника из так называемого священного отряда, в числе которых пал и начальник их Антимах, они попытались отступить. Однако отступление их по своей беспорядочной торопливости было еще неудачнее самой битвы. Фаланга, вызванная встревоженным вестником, пошла быстро, но была задержана в теснинах, встретившись с толпой пленников и телегами, нагруженными хлебом. С обеих сторон началась сильная суматоха, так как никто не хотел ждать, пока отряд достаточно развернется; вооруженные воины, не имея возможности иначе проложить себе дорогу, сталкивали в пропасть обоз, а животные, когда их начинали бить, бесились и увеличивали беспорядок. Едва воины фаланги успели выбраться из беспорядочной толпы пленников, как они встретились с царским отрядом – пораженными страхом всадниками. Крики этих всадников, приказывавших нести назад знамена, произвели такое смятение, точно все уже погибло, и если бы неприятели решились вступить в теснины и преследовать их далее, то македоняне могли бы понести страшное поражение. Взяв с холма отряд и довольствуясь этим небольшими успехом, консул увел войска назад в лагерь. Есть писатели, которые утверждают, что в этот день была большая битва: убито было будто бы 8000 врагов, и в том числе царские вожди Сопатр и Антипатр, в плен взято живыми около 2800 человек и захвачено 27 военных знамен. Для победителей эта битва также стоила немало потерь: из войска консула пало более 4300 человек и на левом фланге потеряно 5 знамен.

67. Этот день ободрил римлян, а Персея настолько поразил, что, пробыв несколько времени у Мопсела, главным образом из желания позаботиться о погребении павших воинов, он оставил довольно сильный гарнизон в Гонне и увел войска в Македонию. Одного из своих префектов, некоего Тимофея, он оставил с небольшим отрядом у Филы и поручил ему отсюда, как с ближайшего пункта, попытаться подчинить своей власти магнесийцев. По приходе в Пеллу царь распустил войско на зимние квартиры, а сам с Котием отправился в Фессалонику. Туда пришло известие о том, что фракийский царек Автлесбий и префект Евмена Кораг вторглись в пределы Котиса и захватили так называемую Маренскую область. Ввиду этого Персей решил отпустить Котиса для защиты его царства и при отъезде дал ему богатые подарки, а коннице его заплатил только 200 талантов, что составляет полугодовое жалованье, хотя сначала решил дать плату полностью за год.

Услыхав об уходе Персея, консул перенес лагерь к Гонну, в надежде, не удастся ли ему овладеть этим городом. Гонн лежит в проходе перед самой Темпейской долиной и представляет надежнейший оплот для всей Македонии, а для жителей ее удобный пункт, с которого можно проникнуть в Фессалию. Так как этот город и по своему местоположению, и благодаря сильному гарнизону представлял несокрушимую крепость, то консул отказался от своего намерения и окольной дорогой прошел в Перребию. Там он при первом же нападении взял Маллойю и разграбил ее; подчинив затем своей власти Трехградье и остальные области Перребии, он вернулся в Ларису. Здесь он отпустил Евмена и Аттала домой, а Мисагену с его нумидийцами назначил зимние квартиры в ближайших городах Фессалии; кроме того, часть своего войска он распределил по всей Фессалии так, что все воины имели удобные зимние квартиры и в то же время охраняли города. Легата Квинта Муция он послал с 2000 воинов занять Амбракию и отпустил всех союзников из греческих государств, кроме ахейцев. Отправившись затем с частью войска в Фтиотию, консул разрушил до основания покинутый разбежавшимися гражданами Птелей и принял под свою власть с согласия жителей Антроны. После этого он привел войско к Ларисе. Город был пуст, так как все население собралось в крепости; римляне начали штурмовать его. Прежде всех из страха оставили крепость македоняне царского гарнизона; покинутые им горожане немедленно сдались. Затем консул стал раздумывать, следует ли ему напасть на Деметриаду или ознакомиться сначала с положением дел в Беотии, куда его призывали фиванцы, теснимые коронейцами. Ввиду их просьб, а также и ввиду большого удобства их страны для зимовки, сравнительно с Магнесией, он повел войско в Беотию.

Книга XLIII

Действия римлян в Иллирии; самовольное удаление консула Кассия в Македонию (1). Жалобы испанцев в сенате на римских правителей (2). Основание колонии отпущенников; прибытие в Рим карфагенских послов и Гулуссы (3). Усмирение бунта в Испании; алчность Лукреция и Гортензия (4). Жалобы на Кассия и ответ сената (5). Посольства в Риме из Греции, Азии и Африки (6). Посольства с Крита и из Халкиды (7). Суд над Лукрецием (8). Положение дел в Лигурии и Иллирии (9). Неудачная попытка Аппия Клавдия взять Ускану (10). Вести в Риме о положении дел в Македонии; выборы на 585 год от основания Рима [169 г. до н. э.]; возвращение уполномоченных из Македонии (11). Распределение провинций и армий (12). Знамения (13). Выбор цензоров; набор (14–15). Распределение провинций; ценз (15). Суровость цензоров по отношению к всадникам; суд над цензорами (16). Римские уполномоченные в Греции (17). Персей взял Ускану и много других городов Иллирии (18–19). Посольство от Персея к Гентию (19–20). Действия римлян в Иллирии; Персей направляется в Этолию; отступление его от Страта к Аперантии (21–22). Возвращение Персея домой; неудачи римлян (23).

1. В то же лето, в которое произошли события в Фессалии, легат, посланный консулом в Иллирию, осадил два богатых города – Керемию и Карнунт; Керемию он принудил к сдаче силой оружия, оставив гражданам все их имущество, чтобы слухом о своей кротости привлечь к себе жителей укрепленного Карнунта; но, не будучи в состоянии ни склонить его к сдаче, ни овладеть им посредством осады, он, чтобы без пользы не утомлять воинов двумя осадами, разграбил тот город, который раньше оставил нетронутым.

Другой консул, Гай Кассий, в Галлии, которая ему досталась по жребию, не сделал ничего замечательного, без всякого результата попытался провести легионы через Иллирию в Македонию. Об этом движении консула сенат узнал от аквилейских послов, которые, жалуясь, что их молодая, неокрепшая и еще недостаточно укрепленная колония находится среди неприязненных народов истрийцев и иллирийцев, просили сенат позаботиться об ее укреплении. На запрос сената, не желают ли они, чтобы это дело было поручено консулу Кассию, послы отвечали, что Кассий, указав войску собраться в Аквилее, прошел через Иллирию в Македонию. Это обстоятельство сперва показалось невероятным, и все думали, что, может быть, предпринята экспедиция против карнов или истрийцев. На это аквилейцы возразили, что они знают и позволяют себе утверждать только одно: что воинам был роздан тридцатидневный запас провизии и что были найдены и уведены проводники, знающие дороги из Италии в Македонию. Конечно, сенат был весьма недоволен таким дерзким поступком консула, который, оставив свою провинцию, перешел в чужую, повел войско по новому и опасному пути через иноземные племена и столь многим народам открыл путь в Италию. Сенат в многолюдном собрании постановил, чтобы претор Гай Сульпиций выбрал из сенаторов трех уполномоченных с тем, чтобы они, в тот же день отправившись из города, как можно поспешнее нагнали консула, где бы он ни был, и объявили ему: пусть он начинает войну только с теми народами, с которыми признает нужным сенат. Уполномоченными отправились Марк Корнелий Цетег, Марк Фульвий и Публий Марций Рекс. Опасение за консула и его войско отсрочило в это время заботу об укреплении Аквилеи.

2. Затем введены были в сенат послы от нескольких народов обеих Испаний. Они, жалуясь на корыстолюбие и высокомерие римских чиновников, на коленях просили сенат не допустить, чтобы их, союзников, обирали и мучили хуже, чем неприятелей. Так как они жаловались и на другие недостойные поступки, и ясно было, что у них вымогали взятки, то на претора Луция Канулея, которому досталась по жребию Испания, было возложено избрать из сенаторского сословия по пять судей против каждого, с кого испанцы требовали деньги, и предоставить им возможность взять себе патронами[1222]1222
  …взять себе патронами… – Испанцы, как иностранцы, не могли сами подавать в суд жалобу.


[Закрыть]
кого они пожелают. Послов пригласили в сенат, прочитали им сенатское постановление и предложили указать патронов; они назвали четверых: Марка Порция Катона, Публия Корнелия Сципиона, сына Гнея, Луция Эмилия Павла, сына Луция, и Гая Сульпиция Галла. Прежде всего они предъявили иск к Марку Титинию, который в консульство Авла Манлия и Марка Юния [178 г.] был претором в Ближней Испании. После двукратной отсрочки решения по третьему разу обвиняемый был оправдан. Между послами обеих областей возникло несогласие: народы Ближней Испании взяли патронами Марка Катона и Сципиона; народы Дальней Испании – Луция Павла и Галла Сульпиция; первые предъявили иск к Публию Фурию Филу, вторые – к Марку Матиену. Оба они были преторами: первый три года назад, в консульство Спурия Постумия и Квинта Муция [174 г.], второй – два года назад в консульство Луция Постумия и Марка Попилия [173 г.]. Оба подверглись тяжелым обвинениям, и решение было отсрочено; когда же предстояло вторичное рассмотрение дела, они освободились от суда тем, что покинули место жительства, чтобы отправиться в добровольное изгнание. Фурий отправился в изгнание в Пренесту, Матиен – в Тибур[1223]1223
  Фурий отправился в изгнание в Пренесту, Матиен – в Тибур. – Обвиняемому дозволялось до приговора суда оставить Рим и, лишившись римского гражданства, приобрести права гражданства в другом городе; так, например, в то время когда латинские города были еще независимы, можно было удалиться в изгнание в Тибур, Пренесту и другие города.


[Закрыть]
. Ходила молва, что патроны не допускали испанцев привлекать к суду лиц знаменитых и влиятельных. Претор Канулей усилил это подозрение тем, что, оставив это дело, занялся набором, а потом неожиданно отправился в свою провинцию, чтобы еще большее число лиц не подверглось судебному преследованию со стороны испанцев. Таким образом, хотя прошедшее было замолчано и предано забвению, однако на будущее время сенат сделал для испанцев то, чего они добивались: чтобы римский чиновник не имел права оценивать хлеб[1224]1224
  …чтобы римский чиновник не имел права оценивать хлеб… – Для пропитания наместника и его когорты провинциалы обязаны были поставлять хлеб за вознаграждение по определенной сенатом таксе. Принимая хлеб не натурой, а деньгами, чиновники устанавливали произвольную рыночную цену, а разницу присваивали себе; наоборот, покупая хлеб за казенный счет, они назначали низшую таксу.


[Закрыть]
и не принуждал испанцев продавать двадцатую часть по какой ему угодно цене, а также чтобы в их города не назначались заведующие сбором денег.

3. Из Испании пришло еще другое посольство от совсем особого рода людей. Более четырех тысяч человек просили дать им город для жительства, говоря, что они произошли от римских воинов и испанских женщин, не состоявших в браке. Сенат постановил, чтобы они объявили свои имена и имена своих отпущенников Луцию Канулею; решено-де, что они будут отведены в Картею, на берега Океана. Тем из картейцев, которые пожелают остаться дома, предоставляется быть в числе колонистов с правом на землю; что эта колония будет латинской и станет называться колонией вольноотпущенников.

В это же время из Африки явились царевич Гулусса, сын Масиниссы, в качестве посла от своего отца, и карфагеняне. Сперва был введен в сенат Гулусса; изложив, какую помощь оказал его отец для войны с Македонией, и обещав из благодарности к римскому народу доставить, если и еще что угодно будет приказать, он посоветовал сенаторам остерегаться коварства карфагенян: они-де вознамерились изготовить большой флот, будто бы для римлян и против македонян; но, когда они оснастят и снарядят его, то в их власти будет кого считать врагом, а кого союзником <…>[1225]1225
  …а кого союзником <…>. – Далее в рукописи недостает четырех листов, в которых заключается окончание начатого выше изложения отношений между Карфагеном, Масиниссой и римлянами; далее следует выбор чиновников и распределение провинций на 170 год до н. э. (консул Авл Гостилий Манцин получил Македонию, Авл Атилий Серран – Италию и претор Луций Гортензий – флот); потом изложена военная история этого года: жестокость Лициния относительно Коронеи, поражение претора Лукреция при Орее, отпадение эпиротов; далее жестокость претора Гортензия относительно Абдеры, удачные сражения македонян с Гостилием, дарданами и иллирийцами, наконец, восстание в Испании, поднятое Олоником, который с товарищем пробрался в палатку римского претора с намерением убить его, но был схвачен телохранителями и вместе с товарищем заколот; по приказанию претора их головы были отнесены пленниками в лагерь кельтиберов.


[Закрыть]
.

4. <…> войдя в лагерь и показывая головы, пленники вызвали такую панику, что если бы римское войско было тотчас двинуто, то можно было бы овладеть лагерем. Тем не менее произошло величайшее смятение, и некоторые подавали мысль о необходимости послать послов, чтобы вымолить мир. Узнав об этом, многие общины сдались; они оправдывались, сваливая вину на безумие тех двоих, которые сами подвергли себя наказанию. Претор помиловал их и тотчас отправился против остальных общин, и так как все исполняли его приказания, то он спокойно прошел со своим войском по замиренному краю, который недавно пылал страшной смутой. Кротость, с которой претор без кровопролития усмирил самое свирепое племя, тем приятнее была для народа и сената, чем с большею жестокостью и алчностью велась война в Греции консулом Лицинием и претором Лукрецием. Народные трибуны в отсутствие Лукреция постоянно нападали на него в своих речах, тогда как отсутствие его оправдывали государственной службой. Между тем в ту пору не знали, что делалось вблизи: в действительности в это время он был в своем антийском имении и на награбленные деньги проводил воду из реки Лорацина в Антий. Этот подряд он, говорят, сдал за 130 000 ассов. Кроме того, из добычи он украсил картинами капище Эскулапа.

Ненависть и позор перенесли с Лукреция на преемника его Гортензия абдерские послы, которые со слезами жаловались в дверях курии, что Гортензий взял приступом и разграбил их город. По словам абдерцев, поводом к разорению было то обстоятельство, что, когда он потребовал 100 000 денариев и 50 000 модиев пшеницы, они попросили отсрочки, чтобы тем временем послать послов к консулу Гостилию и в Рим. Едва только они пришли к консулу, как услышали, что город их взят, знатнейшие граждане казнены, остальные проданы в рабство. Это дело сенат признал возмутительным и относительно абдерцев сделал такое же постановление, как в предшествующем году относительно коронейцев, и поручил претору Квинту Мению то же самое объявить перед народным собранием; для восстановления свободы абдерцев было послано двое уполномоченных: Гай Семпроний Блез и Секст Юлий Цезарь. Им же было поручено передать консулу Гостилию и претору Гортензию, что сенат находит, что война против абдерцев начата несправедливо, и приказывает сыскать всех, кто был в рабстве, и возвратить им свободу.

5. В это же время в сенат принесены были жалобы на Гая Кассия, который в предыдущем году был консулом, а теперь – военным трибуном у Авла Гостилия в Македонии; пришли также послы галльского царя Цинцибила. Брат его держал в сенате речь и жаловался, что Гай Кассий опустошил земли альпийских народов, их союзников, и увел оттуда в рабство многие тысячи людей. Около этого же времени пришли послы карнов, истрийцев и иапидов[1226]1226
  …и иапидов… – Иапиды – народы кельтского происхождения, жившие к северу от Адриатического моря.


[Закрыть]
; они говорили, что консул Кассий потребовал от них проводников – показать ему дорогу, когда он шел с войском в Македонию; что он ушел было от них мирно, словно вести другую войну, а потом, воротившись с половины дороги, прошел их область как неприятельскую: повсюду происходили убийства, грабежи и пожары, и они и до сих пор не знают, за что консул обошелся с ними как с врагами. И отсутствовавшему царьку галлов, и этим народам сенат ответил, что он не предвидел того, на что они жалуются, и не одобряет, если это случилось; но несправедливо без суда и следствия осудить за глаза мужа, бывшего консулом, отсутствующего ради государственного дела; когда Гай Кассий возвратится из Македонии, тогда, если они пожелают лично обвинять его, сенат, рассмотрев дело, позаботится об их удовлетворении. Сенату угодно было не только дать ответ этим народам, но и отправить двух послов к царьку за Альпы и трех к окрестным народам объявить о решении отцов. Постановили отправить послам подарков по 2000 ассов; обоим братьям-царькам особые дары: два золотых ожерелья весом в 5 фунтов и пять серебряных ваз в 20 фунтов весом, два коня с убором и конюхами, конное вооружение и плащи и спутникам их – как свободным, так и рабам – платье. Вот что было послано им; кроме того, по их просьбе им разрешено было купить и вывести из Италии по десять лошадей. Послами вместе с галлами отправлены были за Альпы Гай Лелий и Марк Эмилий Лепид, к прочим народам – Гай Сициний, Публий Корнелий Блазион и Тит Меммий.

6. Одновременно сошлись в Рим послы многих государств Греции и Азии. Первыми приняты были афиняне. Они сказали, что послали консулу Публию Лицинию и претору Гаю Лукрецию столько кораблей и воинов, сколько у них было; не воспользовавшись ими, эти лица потребовали 100 000 модиев хлеба; они, афиняне, чтобы не нарушить своего долга, исполнили это, хотя обрабатывают бесплодную землю и даже самих земледельцев кормят привозным хлебом; готовы они исполнить и другие требования. Милетяне сказали, что они ничего еще не поставили, но обещали представить все, что сенату угодно будет потребовать для этой войны. Жители города Алабанды напомнили, что они построили храм Городу Риму[1227]1227
  …построили храм Городу Риму… – Т. е. богине Роме (олицетворение города Рима). Впервые изображение Ромы появилось в 204 году до н. э. на монете южноиталийских Локр. В самом Риме образ Ромы усвоила сначала ученая поэзия, и лишь в 121 году при императоре Адриане ей стали и там воздавать почести.


[Закрыть]
, установили ежегодные игры в честь этого бога и привезли золотую корону весом в 50 фунтов, дабы пожертвовать ее на Капитолий Юпитеру Всеблагому Всемогущему, а также 300 конных щитов; дары эти они передадут кому прикажут; они просили, чтобы им было дозволено возложить свой дар на Капитолии и совершить жертвоприношение. О том же просили и жители Лампсака, принесшие корону в 80 фунтов весом, напомнив, что они отступились от Персея после того, как римское войско пришло в Македонию, хотя они были под властью Персея, а раньше – Филиппа. За это и за поставленную помощь римским полководцам они просили только принять их в дружбу с римским народом и, в случае заключения мира с Персеем, сделать оговорку, что они не должны возвращаться под власть царя. Прочим послам дан был благосклонный ответ; жителей Лампсака претору Квинту Мению приказано было внести в список союзников; всем даны были подарки стоимостью по 2000 ассов; жителям Алабанды велено было доставить щиты в Македонию к консулу Авлу Гостилию.

Тогда же из Африки прибыли послы и от карфагенян, и от Масиниссы. Послы карфагенян указали, что они свезли к морскому берегу миллион модиев пшеницы и 500 000 модиев ячменя, чтобы доставить туда, куда укажет сенат; они знают, что этот дар, принести который они считают обязательным для себя, далеко не соответствует заслугам народа римского и их собственному желанию; но в другое время, при благоприятных обстоятельствах того и другого народа, они выполняли обязанности благодарных и верных союзников. Точно так же послы Масиниссы предложили то же количество пшеницы, 1200 всадников и 12 слонов; и если в другом чем будет надобность, пусть сенат потребует: с одинаковой готовностью он исполнит это, как и то, что он сам предложил. И карфагенян, и царя поблагодарили и попросили доставить обещанное в Македонию к консулу Гостилию. Каждому из послов были отправлены подарки в 2000 ассов.

7. Критские послы доложили, что они отправили в Македонию столько стрелков, сколько было назначено консулом Публием Лицинием, но и не опровергали, что у Персея их стрелков служит больше, нежели у римлян.

Поэтому им дан был ответ, что если критяне твердо и серьезно решатся предпочесть дружбу римского народа дружбе с Персеем, то и сенат римский ответит им, как верным союзникам; а пока пусть сообщат своим, что сенату угодно, чтобы критяне приложили старания как можно скорее отозвать домой тех воинов, которые воюют в отрядах царя Персея.

Когда критяне были отпущены с таким ответом, были приглашены халкидяне, посольство которых при самом своем появлении обратило на себя общее внимание, – глава его Микитион с отнявшимися ногами был внесен на носилках. Сразу стало ясно, что дело вызвано крайней необходимостью, когда такой немощный человек или сам не считал возможным извиниться состоянием своего здоровья, или это извинение не было принято для этого поручения. Сказав сперва, что у него ничего не осталось живого, кроме языка, чтобы оплакивать бедствия своего отечества; он изложил сначала услуги своего государства, которые оно оказало римским вождям и войскам как встарь, так и во время войны с Персеем, потом рассказал о тех насилиях, грабежах и жестокости, которые совершил против его соотечественников сперва римский претор Га й Лукреций, а затем в самое последнее время совершает Луций Гортензий. Халкидяне убеждены, что они скорее должны переносить все, даже более жестокое, чем то, что они терпят, но не изменять верности, однако что касается Лукреция и Гортензия, то они знают, что безопаснее было затворить ворота, чем впустить их в город. Те, кто не впустил их, – Эматия, Амфиполь, Маронея, Энос, – остались целы и невредимы, а у них из храмов похищены все украшения, и святотатственно наворованное Гай Лукреций переправил на кораблях к себе в Антий; свободные люди уведены в рабство; имущество союзников римского народа расхищено и ежедневно расхищается. Ведь по почину Гая Лукреция и Гортензий держит на постое флотский экипаж и зимой и летом, и дома халкедян наполнены толпой моряков; они постоянно среди их, их жен и детей, перед которыми они нисколько не стесняются ни в своих словах, ни в своих действиях.

8. Постановлено было вызвать Лукреция в сенат, чтобы он представил устные объяснения и оправдания. Впрочем, когда он явился, ему пришлось выслушать гораздо больше обвинений, чем было предъявлено в отсутствие его, и присоединились более солидные и влиятельные обвинители – два народных трибуна, Маний Ювентий Тальна и Гней Авфидий. Они не только в сенате поносили его, но, вызвав в народное собрание и бросив в лицо много укоризн, потребовали к суду. По приказанию сената халкидянам ответил претор Квинт Мений: сенат знает, что они говорят правду, указывая на заслуги свои перед римским народом как прежние, так и во время последней войны, и что этому соответствует признательность к ним сената. Зная, что войну с Персеем, а прежде с его отцом Филиппом римский народ начал за свободу Греции, а не для того, чтобы союзники и друзья терпели притеснения от его военачальников, кто может думать, что то, что, по их словам, сделал Гай Лукреций и делает Луций Гортензий, римские преторы, сделано и делается по воле сената? Сенат даст им письмо к Луцию Гортензию о том, что то, на что жалуются халкидяне, сенат не одобряет; пусть он сыщет их свободных людей, которые попали в рабство, и как молжно скорее возвратит им свободу; что сенат считает справедливым ставить на постой из моряков только капитанов. Вот что по приказанию сената было написано Гортензию. Послам были отправлены дары по 2000 ассов, и для Микитиона наняты за казенный счет экипажи, чтобы покойно доставить его в Брундизий. Когда настал назначенный день, трибуны обвинили Гая Лукреция перед народом и назначили штраф в миллион ассов. На комициях все тридцать пять триб осудили его.

9. В Лигурии в этом году не произошло ничего замечательного: ни неприятели не брались за оружие, ни консул не вводил легионов в их область; достаточно убедившись в прочности мира на этот год, он в течение шестидесяти дней с того времени, как пришел в провинцию, распустил воинов двух римских легионов. Заблаговременно отведя войско латинских союзников на зимние квартиры в Лýну и Пизу, он сам с конницей прошел большую часть городов галльской провинции.

Война велась только в Македонии; однако и иллирийский царь Гентий внушал подозрение. Поэтому сенат постановил послать из Брундизия восемь снаряженных кораблей к Иссе к легату Гаю Фурию, который под прикрытием двух местных кораблей командовал островом. На эти корабли было посажено 2000 воинов, которых, согласно решению сената, претор Марк Реций набрал в лежащей против Иллирии части Италии. Кроме того, консул Гостилий послал в Иллирию Аппия Клавдия с 4000 пехоты для охраны пограничных жителей Иллирии; но тот, не довольствуясь приведенным войском, выпросил от союзников и вооружил вспомогательный отряд до 8000 человек разного рода и, пройдя всю эту область, остановился у дассаретского города Лихнида[1228]1228
  …у дассаретского города Лихнида. – Лихнид, впоследствии болгарская Охрида, главный город дассаретиев, находился на границе Албании и Македонии, при озере того же имени; расположенный на горе, он был очень сильной крепостью.


[Закрыть]
.

10. Недалеко оттуда находился город Ускана, который большею частью был под властью Персея; там проживало 10 000 жителей, а для охраны – только небольшой критский гарнизон. Отсюда к Клавдию тайно являлись вестники, говорившие, что есть партия, готовая предать город, если он приблизится с войском; что дело стоит труда: он обогатит добычей не только себя и друзей, но и своих воинов. Жадность, разжигаемая надеждой, так ослепила его, что он не задержал никого из тех, которые приходили, не потребовал заложников, которые служили бы ручательством, что дело будет сделано без обмана, не послал разузнать и не потребовал клятвенного обещания; он просто в назначенный день отправился от Лихнида и расположился лагерем в двенадцати милях от города, к которому шел. В четвертую стражу он двинул отсюда войско, оставив для защиты лагеря около 1000 человек. В беспорядке, растянувшись длинной колонной и в небольшом числе, потому что в темноте воины теряли друг друга, пришли они к городу. Их беспечность возрасла, когда они не заметили на стенах ни одного воина; но лишь только они приблизились на расстояние полета стрелы, одновременно сделана была вылазка из двух ворот. Вместе с криком сделавших вылазку со стен поднялся страшный шум: женщины вопили, отовсюду раздавался звон меди, и нестройная масса граждан, соединившись с толпою рабов, оглашала воздух разнообразными криками. Напуганные всем этим, римляне не могли выдержать первого натиска вылазки, и потому их больше погибло во время бегства, чем в сражении; едва 2000 человек спаслись с самим легатом, добежав до лагеря. Отдаленность лагеря дала возможность врагам настигнуть большое число утомленных воинов. Аппий, не остановившись даже в лагере, чтобы собрать рассеявшихся по полям в бегстве воинов и тем спасти их, тотчас повел что осталось от поражения обратно к Лихниду.

11. Об этих и других неудачах, случившихся в Македонии, сообщил военный трибун Секст Дигитий, прибывший в Рим для жертвоприношения. Поэтому сенаторы, опасаясь, чтобы не привелось испытать какого-нибудь еще большего позора, послали в Македонию уполномоченных Марка Фульвия Флакка и Марка Каминия Ребила разузнать на месте о положении дел и доложить сенату. Вместе с тем консулу Авлу Атилию предложено было так назначить комиции для выбора консулов, чтобы они могли состояться в январе месяце и чтобы он как можно скорее возвратился в город. Между тем претору Марку Рецию было поручено созвать указом в Рим из всей Италии всех сенаторов, кроме тех, которые отсутствовали по государственным делам, а тем, кто был в Риме, приказано не отлучаться дальше тысячи шагов. Это было исполнено согласно распоряжению сената. Консульские комиции состоялись за пять дней до февральских календ. Консулами были избраны Квинт Марций Филипп (вторично) и Гней Сервилий Цепион. Спустя три дня в преторы были избраны Гай Децимий, Марк Клавдий Марцелл, Гай Сульпиций Галл, Гай Марций Фигул, Сервий Корнелий Лентул и Публий Фронтей Капитон. Предназначенные преторы получили в свое заведывание, кроме двух городских юрисдикций, Испанию, Сардинию, Сицилию и флот.

Уполномоченные возвратились из Македонии в самом конце февраля месяца; они сообщили об удачных действиях царя Персея в это лето и о том, какой страх овладел союзниками римского народа, когда столько городов подпало под власть царя; что войско консула малочисленно вследствие отпусков, без разбора даваемых ради приобретения популярности; что вину этого обстоятельства консул сваливает на военных трибунов, а те, напротив, на консула. Сенат узнал, что они умышленно уменьшают позор, испытанный вследствие безрассудства Клавдия: в самом деле, они доносили, что было потеряно немного воинов италийского происхождения, а большею частью погибли там взятые в службу при чрезвычайном наборе. Лишь только вновь избранные консулы вступили в должность, им предложено было сделать сенату доклад о Македонии. Провинциями им назначены были Италия и Македония.

В этом году был вставной месяц; календы вставного месяца были на третий день после праздника Терминалий[1229]1229
  …после праздника Терминалий. – Терминалии – праздник в честь бога-покровителя границ, совершавшийся 23 февраля.


[Закрыть]
. Из жрецов в этом году умерли Луций Фламинин <…>, понтификов скончалось двое – Луций Фурий Фил и Гай Ливий Салинатор. На место Фурия выбрали в понтифики Тита Манлия Торквата, на место Ливия – Марка Сервилия.

12. В начале следующего года, когда новые консулы Квинт Марций и Гней Сервилий сделали доклад относительно провинций, им было предложено как можно скорее, или путем соглашения, или бросив жребий, разделить между собою Италию и Македонию. Прежде чем решить это жребием, постановлено было назначить, во избежание влияния личных симпатий, неизвестному правителю той и другой провинции необходимое пополнение военных сил заранее. Для Македонии назначили 6000 римской пехоты, 6000 союзников латинского племени, римских всадников 250, союзных 300; старослужащих воинов решено было отпустить, так, чтобы на каждый римский легион не приходилось более 6000 пехоты и 300 всадников. Другому консулу не было назначено никакого определенного числа римских граждан, которое он набрал бы для пополнения; одно только было определено – чтобы он набрал два легиона, каждый численностью в 5200 пеших и 300 всадников. Латинских союзников ему назначили больше, чем товарищу, – 10 000 пехоты и 600 всадников. Кроме того, велено было набрать еще четыре легиона, чтобы послать куда понадобится. Трибунов для этих легионов не позволено было назначить консулам – их выбрал народ. Союзникам латинского племени приказано было выставить 16 000 пехоты и 1000 всадников. Это войско решено было только снарядить, чтобы оно могло выступить, куда потребуют обстоятельства. Более всего беспокоила Македония. Во флот велено было набрать 1000 моряков из римских граждан-вольноотпущенников, из Италии 500, столько же из Сицилии, и тому, кому достанется эта провинция, поручено доставить их в Македонию, где бы ни находился флот. Для Испании назначено было на пополнение 3000 римской пехоты и 300 всадников, и здесь также определено было число воинов в легионах – пехотинцев по 5200, всадников по 300. Претор, которому достанется Испания, получил приказ потребовать и от союзников 4000 пехотинцев и 300 всадников.

13. Я знаю, что вследствие того же безразличного отношения, вследствие которого теперь вообще думают, что боги ничего не предзнаменуют, ни одно чудо не обнародуется и не заносится в летописи; между тем, описывая древние события, я, не знаю каким образом, усваиваю себе старинный образ мыслей и за грех ставлю считать не стоящим занесения в мою историю того, что те мудрейшие мужи признавали заслуживающим внимания государства.


  • 4 Оценок: 8

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации