Текст книги "История Рима от основания Города"

Книга XXVII

Взятие римлянами Мармореи и Мелеса и поражение их при Гердонии (1). Битва при Нумистроне; отступление Ганнибала (2). События в Кампании (3). Отношения с Сифаком; посольство в Александрию; предзнаменования (4). Прибытие в Рим консула Валерия; набег римлян на Утику; тревожные известия из Карфагена; отъезд консула в Сицилию; назначение диктатора для выборных компаний (5). Выборы (6). Доклад Лелия в сенат о событиях в Испании; распределение провинций и армий на 545 год от основания Рима [209 г. до н. э.] (7). Замещение жреческих должностей; положение Сицилии (8). Недовольство плебеев; отказ двенадцати колоний от военной службы; верность остальных колоний; устранение денежных затруднений (9-10). Предзнаменования; выбор цензоров и главы сената; распоряжения цензоров (11). Отъезд консулов из Рима; поражение Марцелла близ Канузия (12). Речь Марцелла к воинам (13). Поражение Ганнибала (14). Итальянские племена покидают Ганнибала; взятие римлянами Тарента (15–16). Неудавшийся план Ганнибала относительно Фабия (16). Сципион приобретает в Испании новых союзников (17). Поражение Газдрубала (18). Сципион отказывается от предложенного ему испанцами титула царя; освобождает нумидийца Массиву (19). Газдрубал решается идти в Испанию; нападки в Риме на Марцелла (20). Оправдание его; выборы в Риме; волнения в Этрурии (21). Распределение провинций и армий на 546 год от основания Рима [208 г. до н. э.] (22). Предзнаменования; чума в Риме (23). Занятие римлянами Арретия (24). Суд над тарентинцами и Ливием; построение храма Храбрости; неудачная осада Локр римлянами (25). Гибель Марцелла (26–27). Неудавшаяся попытка Ганнибала хитростью взять Салапию; освобождение Локр от новой осады римлянами (28). Тревога в Риме; удачный набег римлян на Африку (29). Появление Филиппа в Греции; неудачи этолийцев; переговоры о мире (29–30). Неудачная высадка римлян в Греции; торжество Филиппа и раздражение против него греков (31). Неудача царя у Элиды; взятие им Пирга; удаление его в Фессалию (32). Отступление царя в Македонию; выборы консулов на 547 год от основания Рима [207 г. до н. э.] (33–34). Заботы о делах в Греции; примирение новых кореулов (35). Слухи о движении Газдрубала в Италию; события в Риме (36). Предзнаменования; праздник в честь Юноны (37). Пополнение армий новыми наборами (38). Переход Газдрубала через Альпы (39). Тревога в Риме; неудачи Ганнибала (40). Поражение его у Гадрумента; отступление в Апулию; консул Нерон преследует его (41–42). Вестники Газдрубала перехвачены римлянами; план Нерона (43). Тревога в Риме (44). Быстрое движение Нерона на соединение с другим консулом (45). Соединение их и решение дать немедленно битву Газдрубалу (46). Попытка Газдрубала избежать битвы (47). Решительное поражение его (48–49). Возвращение Нерона; радость в Риме; опечаленный Ганнибал удалился в землю бруттийцев (50–51).

1. Таково было положение дел в Испании. Между тем в Италии консул Марцелл, отняв благодаря измене Салапию, штурмом взял у самнитян Марморею и Мелес; здесь погибло до 3000 воинов Ганнибала, оставленных им в качестве гарнизона, а добыча – ее было весьма значительное количество – была предоставлена воинам; оказалось там также 240 000 модиев пшеницы и 110 000 модиев ячменя. Впрочем, радость по случаю этой победы не так была велика, как сильна была печаль, вызванная поражением римлян несколько дней спустя недалеко от города Гердонии. Здесь расположился лагерем проконсул Гней Фульвий в надежде взять обратно этот город, отпавший от римлян после поражения при Каннах, но лагерь его не был расположен на достаточно прочной позиции и не был защищен гарнизоном. Врожденную беспечность римского полководца усиливала еще надежда, что, по его соображениям, верность жителей карфагенянам поколеблена, после того как стало известно, что Ганнибал, потеряв Салапию, ушел из тех мест в землю бруттийцев. Все сообщения об этом, доходившие секретно до Ганнибала из Гердонии при посредстве вестников, побуждали его приложить старание удержать в своей власти союзный город и подавали надежду врасплох напасть на неприятеля. Ввиду этого Ганнибал ускоренным маршем устремляется к Гердонии, так что его прибытие почти предупредило слухи о его выступлении, и, с целью внушить неприятелю еще больший страх, подступает к лагерю римлян с войском, выстроенным в боевой порядок. Фульвий, не уступавший Ганнибалу в отваге, но в то же время и не обладавший расчетливостью и силами последнего, быстро вывел войска из лагеря и вступил в сражение. Храбро вступили в бой пятый легион и левое крыло. Между тем Ганнибал отдал приказание коннице: в то время как все внимание неприятеля в предстоящем сражении будет сосредоточено на пехоте, одной части объехать кругом и напасть на лагерь, а другой – в тыл врагов, уже пришедших в замешательство. Сам он, издеваясь над сходством имени «Фульвий» (два года тому назад на этом же самом месте он разбил наголову претора Гнея Фульвия), уверял, что подобный исход будет и этой битвы. Надежда его оправдалась вполне. Хотя много римлян пало в рукопашном бою и конной схватке, однако их ряды и знамена остались бы на прежних позициях, – но смятение, произведенное неприятельской конницей с тыла, вместе с тем раздавшийся воинский крик врагов со стороны лагеря принудили отступить прежде всего шестой легион (он стоял первым во второй боевой линии и раньше других был приведен в замешательство нумидийскими всадниками), а затем пятый легион и затем тех, которые стояли впереди: часть обратилась в бегство, а часть, окруженная неприятелем, была перебита; здесь же пал и сам Гней Фульвий с одиннадцатью военными трибунами. Сколько тысяч пало в этом сражении римлян и их союзников, едва ли кто может утвердительно сказать, когда у одних писателей я нахожу 13 000, а у других не более 7000. Лагерь и вся добыча достались победителям; Гердонию Ганнибал сжег, переселив наперед из нее всех жителей в Метапонт и Фурии, так как ему стало известно, что этот город собирался перейти на сторону римлян и изменить ему, лишь только он уйдет из этой местности; знатнейшие лица, уличенные в тайных сношениях с Фульвием, были казнены. Те из римлян, которые ускользнули из такой страшной резни, полувооруженные разными дорогами прибыли к консулу Марцеллу в Самний.

2. Это страшное поражение у Гердонии не особенно сильно встревожило Марцелла; сообщая письменно сенату о потере у этого города войска и полководца, консул добавляет, что он – тот самый Марцелл, который после ужасного сражения при Каннах обуздал гордого своею победою Ганнибала, идет против него и сделает непродолжительной радость его, от которой он вне себя. В Риме сильно горевали о прошедшем и особенно боялись за будущее. Между тем Марцелл, перейдя из Самния в Луканий, расположился лагерем у Нумистрона на равнине в виду Ганнибала, занимавшего позицию на холме; кроме того, консул и тем еще выказал свою решительность, что первым вывел в боевом порядке войска из лагеря. Заметив, что римское войско выступило из ворот, Ганнибал со своей стороны тоже не стал уклоняться от битвы. Однако оба полководца так построили войска, что правое крыло карфагенян занимало холм, а левый фланг римлян примыкал к городу. Битва затянулась с третьего часа до наступления ночи; первые боевые ряды – со стороны римлян первый легион и правое крыло, а со стороны Ганнибала испанские воины и балеарские пращники (в начале сражения были введены в дело также и слоны) – были уже утомлены. Победа долго не склонялась ни на ту ни на другую сторону. И вот у римлян первый легион был заменен третьим и правое крыло – левым, и у неприятеля точно так же вместо утомленных отрядов вступили в сражение свежие; внезапно, с новым воодушевлением и свежими силами, вместо ставшего уже вялым возгорался новый ожесточенный бой.

Но ночь прекратила сражение, оставив победу нерешенной. На следующий день с восхода солнца римляне простояли в боевом порядке большую часть дня; но никто из неприятелей не выступал против них, и вот они не спеша собрали оружие и, снеся в одно место трупы своих, сожгли их. С наступлением ночи Ганнибал тихо снял лагерь и ушел в Апулию. Лишь только с рассветом обнаружилось бегство врагов, Марцелл устремился по пятам преследовать неприятеля, оставив раненых в Нумистроне под прикрытием незначительного гарнизона с военным трибуном Луцием Фурием Пурпурионом во главе. У Венузии он настиг Ганнибала. Здесь в продолжение нескольких дней между всадниками, выступавшими с аванпостов, и пехотинцами происходили стычки, которые больше производили шума, чем имели серьезное значение; почти все они были удачны для римлян. Отсюда оба войска двинулись через Апулию, не дав ни одного сражения, заслуживающего упоминания: Ганнибал выступал в поход ночью, ища случая для засады, а Марцелл преследовал его только днем и притом после предварительных рекогносцировок.

3. Между тем Флакк тратил время в Капуе, занимаясь продажей имущества знатнейших граждан и отдавая в аренду отобранные в казну земли – все они были отданы в аренду за определенное количество хлеба. В это время, для того чтобы иметь повод применять все меры строгости по отношению к жителям Кампании, обнаружен был вследствие доноса новый преступный замысел, державшийся в тайне и принимавший мало-помалу довольно серьезные размеры. Удалив своих воинов из городских помещений, с одной стороны, с целью получать выгоду от отдачи внаймы вместе с полевыми участками городских домов, с другой – из опасения, как бы и его войско, подобно войску Ганнибала, не изнежилось под влиянием слишком больших удобств жизни в городе, Флакк сделал распоряжение, чтобы воины выстроили сами для себя вблизи ворот и стен помещения, годные для лагерной жизни. Большая часть их была сделана из хвороста или досок, а некоторые сплетены из тростника; все они были покрыты соломой, как будто с умыслом, чтобы дать пищу огню. И вот сто семьдесят кампанцев с братьями Блоссиями во главе составили заговор поджечь все эти постройки ночью в одно время. Но некоторые из рабов, принадлежавших Блоссиям, донесли об этом. Тотчас же, по приказанию проконсула, ворота были заперты; по данному сигналу воины сбежались к оружию, все злоумышленники были схвачены и, после сурового расследования, осуждены и преданы казни. Доносчики получили свободу и по десять тысяч ассов награды.

Жителей Нуцерии и Ацерр, которые жаловались, что им негде жить[915]915
  Жителей Нуцерии и Ацерр, которые жаловались, что им негде жить… – Кампанские города Ацерры и Нуцерия были разрушены Ганнибалом в 216 году до н. э. См. XXIII, 15, 17.


[Закрыть], так как Ацерры частью сожжены, а Нуцерия разрушена, Фульвий отослал в Рим к сенату. Ацерринцам было разрешено возобновить постройки, уничтоженные пожаром; нуцерийцы, согласно их желанию, переведены в город Ателлу, жители которого получили приказание переселиться в Калатию. Несмотря на все эти многочисленные и важные события, которые сосредоточивали на себе все внимание римлян то счастливым для них исходом, то несчастным, не забыли они и о тарентинской крепости: в Этрурию были отправлены легаты Марк Огульний и Публий Аквилий скупать хлеб и отправлять его в Тарент; туда же вместе с хлебом, в виде подкрепления, был послан отряд из тысячи городских воинов и такого же числа союзников.

4. Лето уже приближалось к концу, и наступало время комиций для избрания консулов. Но письмо Марцелла, утверждавшего, что противно интересам государства и на шаг уйти от Ганнибала, который при упорном его преследовании отступает и уклоняется от битвы, вызвало беспокойство, не будет ли отозван Марцелл с театра войны как раз в то время, когда он занят важными делами, или в течение года не будет консулов. Сочли за лучшее – отозвать консула Валерия из Сицилии, хотя он и находился вне пределов Италии. По распоряжению сената к нему было послано претором Луцием Манлием письмо, к которому было приложено и письмо Марцелла, чтобы из этого последнего он увидел, какое основание было у сенаторов отзывать из провинции именно его, а не его товарища.

Около этого же времени пришли в Рим послы от царя Сифака, сообщавшие, какие удачные сражения имел этот царь с карфагенянами. Они уверяли, что он ни к какому народу не настроен более враждебно, чем к карфагенянам, и более дружелюбно, чем к римлянам; он-де и прежде посылал послов в Испанию к римским полководцам Гнею и Публию Корнелиям, а теперь пожелал искать дружбы с римлянами, так сказать, у самого источника. Сенат не только дал милостивый ответ послам, но и со своей стороны отправил к Сифаку с дарами послов Луция Генуция, Публия Петилия и Публия Попилия; они понесли ему в дар пурпурную тогу и тунику, кресло из слоновой кости и золотую чашу, весом в пять фунтов. Прямо оттуда послам приказано было посетить и других африканских царьков. И им были отправлены в дар обшитые пурпуром тоги и золотые чаши по три фунта весом. Также и в Александрию к царю Птоломею и Клеопатре были отправлены послы Марк Атилий и Маний Ацилий, чтобы напомнить о прежних дружественных отношениях и возобновить их; царю они понесли в дар пурпурную тогу и тунику и кресло из слоновой кости, а царице – изящно расшитое платье и пурпурный плащ.

В то лето, когда происходило все это, из ближайших городов и деревень были получены сообщения о многих знамениях: в Тускуле родился ягненок с выменем, полным молока; в вершину храма Юпитера ударила молния, и была сорвана почти вся крыша; в эти же приблизительно дни молния ударила в Анагнии у городских ворот в землю, и она пылала день и ночь, хотя и не было никакой пищи для огня; при скрещении дорог около Анагнии, в роще Дианы, птицы покинули на деревьях свои гнезда; в Таррацине, недалеко от гавани, огромной величины змеи выпрыгивали из моря словно играющие рыбы; в Тарквиниях родился поросенок с человеческим лицом; на капенском поле, у рощи Феронии, на четырех статуях день и ночь выступал сильный кровавый пот. Все эти чудесные знамения, по постановлению понтификов, озаботились отвратить, принеся в жертву крупных животных; кроме того, у всех храмов, где были ложи богов, в Риме было назначено на один день всенародное молебствие, а на другой день – на капенском поле у рощи Феронии.

5. Консул Марк Валерий, вызванный в Рим письмом, поручил управление провинцией и начальство над войском претору Луцию Цинцию, а Марка Валерия Мессалу, начальника флота, послал с частью кораблей к берегам Африки – произвести опустошения и вместе с тем разведать, что думают и что замышляют карфагеняне. Сам же с десятью кораблями отправился в Рим и, благополучно прибыв туда, тотчас созвал сенат. Здесь он сделал сообщение о своей деятельности: он окончательно умиротворил провинцию Сицилию, в которой почти шестьдесят лет велась война на суше и на море и немало понесено больших поражений. В Сицилии нет ни одного карфагенянина; все сицилийцы, бежавшие оттуда под влиянием страха, налицо – все они возвращены в родные города и села и занимаются земледелием; снова наконец возделывается покинутая земля, доставляя все в изобилии самим возделывателям ее и служа самой надежной житницей для римского народа и в мирное и в военное время. После этого были введены в сенат Муттин и другие лица, которые оказали услуги римскому народу[916]916
  … Муттин и другие лица, которые оказали услуги римскому народу… – Муттин «сослужил службу» римлянам, выдав им Агригент. См. XXVI, 40.


[Закрыть], и всем им, согласно данному консулом слову, были оказаны почести, а первый даже получил право римского гражданства, о чем было, с утверждения отцов, внесено предложение к народу народным трибуном.

Между тем как все это происходило в Риме, Марк Валерий Мессала, подойдя до рассвета с пятьюдесятью кораблями к берегам Африки, неожиданно высадился в Утике. Опустошив ее на далекое пространство и захватив вместе с прочей добычей много пленных, он возвратился к судам, отправился обратно в Сицилию и на тринадцатый день по выступлении отсюда вернулся в Лилибей. Все сведения, которые были добыты от пленных путем допроса, были обстоятельно сообщены консулу Левину, чтобы познакомить его с положением дел в Африке: 5000 нумидийцев во главе с Масиниссой, сыном Галы, весьма отважным молодым человеком, находятся в Карфагене; кроме того, нанимают и других воинов по всей Африке для переправы в Испанию к Газдрубалу, чтобы он, перейдя при первом удобном случае в Италию с возможно бóльшим войском, соединился с Ганнибалом; от этого, по мнению карфагенян, зависит победа. Сверх того, с целью снова завладеть Сицилией, снаряжается огромный флот, который, по его мнению, в скором времени переправится туда.

Когда консул прочитал донесение Валерия, сенат до того был встревожен, что тотчас же решил, что консулу не дóлжно ожидать комиций, а назначив для созыва их диктатора, немедленно возвратиться в провинцию. Но задержку составляло разногласие по следующему поводу: консул говорил, что он назначит в Сицилии диктатором Марка Валерия Мессалу, в то время начальствовавшего над флотом, а сенаторы утверждали, что вне римских пределов, которые ограничиваются Италией, диктатор не может быть назначен. Когда народный трибун Марк Лукреций руководил совещанием по этому предмету, сенат постановил: прежде чем оставить город, консул должен спросить народ, кого он желает иметь диктатором[917]917
  …консул должен спросить народ, кого он желает иметь диктатором… – Народ не имел права выбирать диктатора, он только указывал лицо, а консулы назначали того диктатором.


[Закрыть], и назначить того, кого велит народ; если консул не пожелает, то претор должен предложить этот вопрос народу; если же и последний откажется, то трибуны должны войти с этим предложением к плебеям. Так как консул заявил, что он не намерен вносить подобного предложения – а это было в его власти, – и запретил претору сделать это, то предложили этот вопрос народные трибуны, и плебеи решили назначить диктатором Квинта Фульвия, находившегося в то время у Капуи. Но в ночь перед тем днем, в который должно было состояться собрание плебеев, консул тайно ушел в Сицилию. Оставленные консулом, сенаторы постановили послать письмо к Марку Клавдию, чтобы он пришел на помощь покинутому его товарищем государству и назначил диктатором того, кого выбрал народ. Таким образом консул Марк Клавдий назначил диктатором Квинта Фульвия; на основании того же постановления плебеев диктатор Квинт Фульвий назначил начальником конницы верховного понтифика Публия Лициния Красса.

6. Придя в Рим, диктатор послал легата Гая Семпрония Блеза, находившегося при нем у Капуи, к войску в Этрурию на место претора Гая Кальпурния, которого он вызвал оттуда письмом, чтобы поручить ему управление Капуей и состоявшим под его командой войском. Затем диктатор назначил комиции на первый же день, когда это было возможно. Но вследствие разногласия, возникшего между трибунами и диктатором, они не могли быть доведены до конца. Центурия младших Галериевой трибы, которая по жребию первой подавала голоса, избрала консулами Квинта Фульвия и Квинта Фабия; и прочие центурии, приглашенные для подачи голоса по установленному законом порядку, присоединились бы к ней, если бы этому не воспротивились народные трибуны Гай и Луций Аррении; последние утверждали, что, с одной стороны, продление власти не совсем согласно с гражданскою равноправностью, с другой – еще гораздо худший пример подает избрание того самого лица, которое руководит выборами. Итак, если диктатор примет поданные за него голоса, то они заявят протест против выборов, а если будут приняты во внимание все другие, кроме него самого, то они не станут препятствовать комициям. Диктатор защищал образ действий комиций, основываясь и на решении сената, и на постановлении плебейского собрания, и на бывших примерах: ибо, в консульство Гнея Сервилия, когда другой консул Гай Фламиний пал у Тразименского озера, согласно утверждения отцов, было сделано предложение плебеям, и плебеи постановили, что, пока война ведется в Италии, народ имеет право вновь избирать консулами лиц, которые уже исполняли эту должность, – кого и сколько раз захочет. Пример подобного явления в древности он имеет в лице Луция Постумия Мегелла, который, будучи междуцарем, на тех комициях, в которых сам председательствовал, был избран консулом[918]918
  …в лице Луция Постумия Мегелла, который… был избран консулом… – В 291 году до н. э. в третий раз. О нем речь должна была быть в XI книге.


[Закрыть] вместе с Гаем Юлием Бубульком; из недавнего времени – пример Квинта Фабия, который конечно никогда не допустил бы продления ему консульства, если бы не считал это полезным для государства. Долго спорящие обменивались такими речами, наконец диктатор и трибуны согласились держаться того, за что выскажется сенат. Сенаторы признали настоящее положение государства требующим, чтобы управление было в руках старых, испытанных и сведущих в военном деле людей, а поэтому они не считали правильным задерживать комиции. Трибуны уступили, и комиции состоялись: консулами были объявлены – Квинт Фабий Максим в пятый раз, Квинт Фульвий Флакк в четвертый раз; затем преторами были избраны Луций Ветурий Филон, Тит Квинкций Криспин, Гай Гостилий Тубул и Гай Аврункулей. После избрания на год должностных лиц Квинт Фульвий сложил с себя звание диктатора.

В конце этого лета карфагенский флот, состоявший из сорока кораблей, под начальством Гамилькара переплыл к Сардинии и прежде всего опустошил землю около города Ольвии, а затем, когда туда явился претор Публий Манлий Вольсон с войском, обогнул остров, пристал с другой стороны, опустошил область Карал и возвратился в Африку со всякой добычей.

В этом же году умерло несколько жрецов в Риме, которые были заменены новыми: понтификом на место Тита Отацилия Красса был назначен Гай Сервилий; Тиберий Семпроний Лонг, сын Тиберия, авгуром на место Тита Отацилия Красса, точно так же децемвиром для совершения жертвоприношений на место Тиберия Семпрония Лонга, сына Гая, был назначен Тиберий же Семпроний Лонг, сын Тиберия. Умер Марк Марций, царь-жрец, и Марк Эмилий Пап, верховный курион; но их места в этом году остались незамещенными.

Цензорами в этом году были Луций Ветурий Филон и Публий Лициний Красс, верховный понтифик. Красс Лициний до времени своего назначения цензором не был ни консулом, ни претором, он был назначен цензором непосредственно из эдилов. Но эти цензоры не производили выборов в сенат и совершенно не занимались делами, касающимися всего государства: смерть Луция Ветурия прекратила цензорство, и вслед за тем отказался от цензорства и Лициний. Курульные эдилы – Луций Ветурий и Публий Лициний Вар возобновили Римские игры в течение одного дня, а плебейские эдилы – Квинт Катий и Луций Порций Лицин – на деньги, полученные от штрафов, поставили медные статуи у храма Цереры и устроили игры с величайшей по тому времени пышностью.

7. В конце этого года прибыл в Рим Гай Лелий на тридцать четвертый день по отплытии из Тарракона. Его вступление в город с толпою пленных вызвало большое стечение народа. На следующий день он доложил сенату о завоевании в течение одного дня столицы Испании Нового Карфагена, о возвращении некоторых отпавших городов и о принятии в союз новых. Сведения, полученные от пленных, почти во всем согласовались с письменными донесениями Марка Валерия Мессалы. На сенаторов особенно удручающее впечатление произвело движение Газдрубала в Италию, которая с трудом могла противостоять одному Ганнибалу с его войском. Явившись в народное собрание, Лелий высказал и там то же самое. По случаю успешных военных действий Публия Сципиона сенат назначил всенародное молебствие на один день, а Гаю Лелию приказал возможно скорее возвратиться в Испанию с теми кораблями, на которых он прибыл. Завоевание Нового Карфагена, основываясь на свидетельствах многих писателей, я отнес на этот год, хотя хорошо знаю, что некоторые историки относят это событие к следующему году[919]919
  …некоторые историки относят это событие к следующему году… – Эта другая датировка (509 г. до н. э.) принята и современными исследователями, основывающимися на сообщении Полибия.


[Закрыть]: мне кажется маловероятным, чтоб Сципион целый год провел в Испании, ничего не делая.

В мартовские иды, когда консулы Квинт Фабий Максим (избранный в пятый раз) и Квинт Фульвий Флакк (в четвертый) вступили в отправление своих обязанностей, им обоим была назначена провинцией Италия, но власть каждого распространялась на известный округ; Фабий должен был действовать у Тарента, Фульвий – в земле луканцев и бруттийцев; Марку Клавдию власть была продлена на год. Преторы разделили между собою провинции по жребию: городскую претуру получил Гай Гостилий Тибул, суд над иностранцами вместе с Галлией Луций Ветулий Филон; Тит Квинкций Криспин – Капую, Гай Аврункулей – Сардинию.

Войска так были распределены по провинциям: Фульвию назначены два легиона в Сицилии, состоявшие под начальством Марка Валерия Левина, Квинту Фабию – те, которыми командовал в Этрурии Гай Кальпурний. Городское войско должно было двинуться в Этрурию; Га ю Кальпурнию предписано управлять той же провинцией, что и раньше; Капую и войско, которое имел Квинт Фульвий, должен принять Тит Квинкций; Гай Гостилий должен принять от пропретора Гая Летория провинцию и войско, стоявшее в то время в Аримине. Марку Марцеллу были назначены те легионы, с которыми он вел войну в звании консула; Марку Валерию с Луцием Цинцием, которым также была продлена власть в Сицилии, были даны войска, сражавшиеся при Каннах, и приказано пополнить их воинами, оставшимися в живых из легионов Гнея Фульвия. Разыскав их, консулы отправили этих воинов в Сицилию, причем на их службу наложено было точно такое же позорное наказание, с каким несли ее воины, сражавшиеся при Каннах, и те, которые были посланы туда сенатом из войска претора Гнея Фульвия, раздражение против которых было вызвано подобным же бегством. Гаю Аврункулею были назначены те же самые легионы, находившиеся в Сардинии, с которыми занимал раньше эту провинцию Публий Манлий Вольсон. Публий Сульпиций получил приказание с тем же самым легионом и тем же флотом занимать Македонию, причем власть была ему продлена на год. Тридцать пентер приказано было отправить из Сицилии в Тарент в распоряжение консула Квинта Фабия; с остальным флотом должен переправиться в Африку для разграбления берегов ее или сам Марк Валерий Левин, или послать туда либо Луция Цинция, либо Марка Валерия Мессалу. Не было сделано никаких перемен относительно Испании, за исключением того, что Сципиону и Силану была продлена власть, но не на год, а до тех пор, пока их не отзовет сенат. Так на тот год были распределены провинции и начальство над войсками.

8. Среди забот о более важных делах комиций происходили выборы верховного куриона на место умершего Марка Эмилия; вспыхнул старинный спор. Патриции заявляли, что кандидатуру Гая Мамилия Ателла, который единственный из плебеев искал эту должность, не дóлжно принимать во внимание, потому что эту жреческую обязанность исполняли до сих пор только патриции. Призванные трибуны решение этого вопроса передали в сенат, а последний предоставил его на благоусмотрение народа. Таким образом Гай Мамилий Ателл был первым верховным курионом из плебеев. И верховный понтифик Публий Лициний принудил Гая Валерия Флакка против его воли посвятить себя в жрецы Юпитера. В коллегию децемвиров для совершения жертвоприношения был избран Гай Леторий наместо умершего Квинта Муция Сцеволы. Я бы охотно умолчал об обстоятельствах насильственного посвящения во фламины, если бы репутация Флакка из дурной не превратилась в хорошую. Он был назначен во фламины верховным понтификом Публием Лицинием вследствие беспорядочной и расточительной его жизни в юности, за что его ненавидели родной брат Луций Флакк и другие родственники. Как только он всецело отдался заботе о жертвоприношениях и священных обрядах, то сразу отказался от своих прежних привычек, так что никто между всеми юношами не считался выше его и никто не пользовался бóльшим почетом со стороны самых первых сенаторов, как родных, так и посторонних. Общее признание за ним этой славы довело его до справедливой самоуверенности, и он потребовал себе места в сенате; это право было нарушаемо много лет, так как прежние фламины были люди недостойные. Когда Гай Флакк вошел в курию и претор Луций Лициний вывел его оттуда, он обратился к народным трибунам; фламин требовал возвращения ему древнего права, принадлежавшего этому жреческому званию: ему-де это право предоставлено вместе с тогой, обшитой пурпуром, вместе с курульным креслом и должностью фламина. Претор утверждал, что право основывается не на примерах, пришедших в забвение вследствие ветхости летописей, но на применении всяких позднейших обычаев: никакой-де жрец Юпитера не пользовался этим правом ни во времена отцов, ни во времена дедов. Трибуны высказались в том смысле, что нарушение этого обычая вследствие бездействия жрецов по справедливости только послужило во вред им самим, а не званию жреца вообще, и так как и сам претор не противодействовал, то они ввели фламина в сенат при большом одобрении сенаторов и народа; при этом общее мнение было таково, что жрец достиг этого не столько по праву, принадлежащему званию жреца, сколько благодаря своему безукоризненному образу жизни.

Прежде чем отправиться в провинцию, консулы произвели набор двух городских легионов для пополнения, насколько это было необходимо, прочих войск. Прежнее городское войско консул Фульвий поручил легату Гаю Фульвию Флакку – он был брат консула – отвести в Этрурию, а легионы, которые находились там, привести в Рим.

Также и консул Фабий отдал распоряжение своему сыну Квинту Максиму отвести в Сицилию остатки войска Фульвия, которые были собраны – их было около 4344 человек, – к проконсулу Марку Валерию и принять от него два легиона и 30 пентер. Удаление этих легионов с острова нисколько не уменьшило военных сил этой провинции ни по существу, ни по виду. Ибо, помимо отлично укомплектованных двух старых легионов, Валерий имел значительное число нумидийских перебежчиков – конных и пеших, – а также произвел набор между сицилийцами, которые служили уже в войске Эпикида или карфагенян и были весьма опытны в военном деле. Присоединив эти чужеземные вспомогательные войска к каждому из двух римских легионов, он сохранил вид двух армий. С одной из них он приказал Луцию Цинцию охранять часть острова, которая прежде составляла государство Гиерона; с другой он сам оберегал остальную часть его, разделенную когда-то между римлянами и карфагенянами; и флот, состоявший из 70 кораблей, был так разделен, чтобы на всем протяжении морские берега были защищены, а сам Валерий с конницей Муттина обходил провинцию, чтобы осмотреть поля, лично удостовериться, какие из них возделаны и какие нет, и, смотря по обстоятельствам, похвалить хозяев или высказать им порицание. Таким образом благодаря такой его заботливости оказалось столько хлеба, что он мог послать и в Рим и увезти в Катину с тем, чтобы отсюда доставить войску, которому предстояло провести лето у Тарента.

9. Впрочем, переправа в Сицилию воинов – то были большей частью латины и союзники – чуть не сделалась причиной большого волнения: так часто важные события обусловливаются маловажными причинами. Дело в том, что между латинами и союзниками в собраниях поднялся ропот, что они за десять лет истощены наборами и налогами; почти ежегодно происходят битвы с большим для них уроном, одни гибнут, а других истребляют болезни; у них погибает больше граждан, взятых римлянами в военную службу, чем захваченных карфагенянами в плен, так как враг безвозмездно отсылает их на родину, между тем как римляне отправляют их за пределы Италии не столько на войну, сколько в изгнание; там уже восьмой год томятся воины, сражавшиеся при Каннах; они умрут прежде чем удалится из Италии враг, могущество которого именно теперь находится в полном расцвете. Если старые воины не возвратятся в отечество, а новые будут вербуемы, то скоро никого не останется; поэтому прежде, чем дойти до последней степени потери людей и бедности, необходимо отказать римскому народу в том, в чем в скором времени откажет само положение дел. Если римляне заметят, что союзники в этом единодушны, то, конечно, они подумают о заключении мира с карфагенянами; в противном случае никогда Италия не освободится от войны, пока жив Ганнибал. Такие толки шли в собраниях.