Текст книги "История Рима от основания Города"

Корнелий остался в Самнии, а Марций с триумфом за победу над герниками возвратился в город. Решено было поставить на форуме его конную статую, которая находится теперь перед храмом Кастора. Трем общинам герников – жителям городов Алетрия, Ферентина и Верул – были оставлены их собственные законы, так как они предпочли их римскому гражданству, и даровано право на признание законными их браков между собой[602]602
  …на признание законными их браков между собой… – Законным браком, т. е. таким, рожденные в котором дети наследовали состояние отца, по римскому гражданскому праву считался первоначально только тот брак, который был заключен между членами одного и того же класса, т. е., например, брак патриция с патрицианкой признавался законным, брак же патриция с плебейкой незаконным. Но в 454 году до н. э. законами Канулея было определено, что брак между патрициями и плебеями должен считаться законным римским браком (см. IV, 1 сл.). Впоследствии это право было распространено вместе с правом гражданства на всю Италию.


[Закрыть], каковое право имели некоторое время из герников одни они. Жителям Анагнии и другим, которые шли войною против римлян, были дарованы права гражданства без права подачи голоса: право собирать народные собрания и право на признание законности их взаимных браков были у них отняты; отменены также были все должности, кроме тех, в ведении которых находилось наблюдение за жертвоприношениями.

В том же самом году цензор Гай Юний Бубульк сдал подряд на постройку храма богини Спасения[603]603
  …храма богини Спасения… – Храм Спасения был возведен на Квиринале – на месте древнего культа этого божества.


[Закрыть], воздвигнуть который он дал обет, будучи консулом, во время войны с самнитами. Он же и его товарищ Марк Валерий Максим проложили на общественный счет проселочные дороги. В том же году и с карфагенянами был возобновлен в третий раз союзный договор[604]604
  …карфагенянами был возобновлен в третий раз союзный договор… – Тит Ливий до сих пор упомянул лишь об одном договоре с карфагенянами – см. VII, 27.


[Закрыть] и послам их, которые пришли с этой целью, были предупредительно предложены дары.

44. В том же году [305 г.] был диктатором Публий Корнелий Сципион, а начальником конницы Публий Деций Мус. Они председательствовали в комициях для выбора консулов, что и составляло цель их избрания, так как ни один из консулов не мог отлучиться с театра военных действий. Консулами были избраны Луций Постумий и Тиберий Минуций. Пизон[605]605
  Пизон… – Луций Кальпурний Пизон – консул 133 года до н. э. Он написал «Летопись» (в семи книгах), которой пользовались Тит Ливий и другие историки.


[Закрыть] ставит этих консулов непосредственно за Квинтом Фабием и Публием Децием, опустив те два года, в течение которых, как мы сообщали, консулами были Клавдий с Волумнием и Корнелий с Марцием. Неизвестно, забыл ли он при составлении своей летописи об этих четырех консулах или намеренно обошел их, признавая упоминание о них ошибочным.

В этом же году самниты произвели набег на Стеллатский округ, что в Кампанской области. Поэтому оба консула были отправлены в Самний. Они направились в разные стороны: Постумий в Тиферн, а Минуций в Бовиан. Сражение произошло сначала у Тиферна под предводительством Постумия. Одни передают, что самниты потерпели решительное поражение и что 20 000 человек было взято в плен, другие говорят, что битва осталась нерешенной, а Постумий, притворившись струсившим, ночью тихонько отвел свои войска в горы, неприятель же будто бы последовал за ним и расположился лагерем также в укрепленном месте, в двух тысячах шагов от него. Консул, чтобы подать вид, будто он искал безопасного, богатого провиантом места для лагеря (а оно и на самом деле было таким), укрепив свой лагерь и снабдив его запасами всего необходимого, оставил в нем сильный гарнизон и около третьей стражи повел ближайшей дорогой налегке легионы к своему товарищу, который также стоял лагерем против другого самнитского войска. Там по совету Постумия Минуций вступил в битву с врагами; нерешительное сражение продолжалось значительную часть дня; тогда Постумий со своими свежими легионами напал неожиданно на утомившееся уже неприятельское войско. Утомление и раны не позволяли даже бежать, и потому враги были перебиты наповал; захватив 21 знамя, римляне направились отсюда к лагерю Постумия. Там два победоносных войска, напав на врагов, уже лишенных энергии, вследствие слухов о поражении другой своей армии, разбили и обратили их в бегство; было захвачено 26 военных знамен; вождь самнитов Статий Геллий и много других попались в плен; оба лагеря взяты. Также и город Бовиан, к осаде которого приступили на следующий день, был взят в непродолжительном времени, и консулы с великой славой получили триумф за свои подвиги.

Некоторые сообщают, что консул Минуций, тяжело раненный, был отнесен в лагерь и там умер, а Марк Фульвий, избранный консулом на его место, был отправлен к войску Минуция и взял Бовиан. В этом году снова были отняты от самнитов Сора, Арпин и Цезенния. На Капитолии поставлена и освящена большая статуя Геркулеса.

45. В консульство Публия Сульпиция Саверриона и Публия Семпрония Софа [304 г.] самниты, желая ли положить конец войне или отсрочить ее, прислали в Рим послов просить мира. На их смиренные речи был дан ответ, что если бы самниты не просили так часто мира, готовясь в то же время к войне, то можно было бы посредством переговоров покончить дело о мире; теперь же, так как до сих пор слова их не имели действительного значения, надо держаться фактов. Консул Публий Семпроний скоро будет с войском в Самнии; его нельзя будет обмануть, к войне ли склонны они или к миру, обо всем, что узнает, он доложит сенату; когда консул будет уходить из Самния, за ним должны следовать послы. Так как войско римское, пройдя через Самний, нашло его в полном спокойствии и самниты радушно снабжали его провиантом, то им был возвращен в этом году прежний союзный договор.

Затем римляне обратили свое оружие против старинных врагов – эквов, которые, впрочем, много лет оставались спокойными[606]606
  …много лет оставались спокойными… – С 388 года до н. э.


[Закрыть], по виду сохраняя мир, но ненадежный. Пока племена герников оставались независимыми, они вместе с ними посылали вспомогательные войска самнитам; а когда герники были покорены, то почти весь народ эквов, не скрывая, что это было делом общего решения, отпал на сторону врагов. Когда же, после заключения в Риме союзного договора с самнитами, к эквам пришли фециалы требовать удовлетворения, то они стали говорить, что их испытывают, не согласятся ли они, испугавшись войны, сделаться римскими гражданами. А насколько это желательно, доказали герники тем, что те из них, которым это было возможно, предпочли свои законы правам римского гражданства, а тем, которым не было возможности выбрать то, что они предпочтут, неизбежные права гражданства будут вместо наказания! Так как эти речи говорились публично, в собраниях, то римский народ приказал объявить эквам войну; оба консула, отправившись для ведения этой новой войны, расположились в четырех тысячах шагов от неприятельского лагеря.

Войско эквов, которые не вели в течение весьма многих лет войны самостоятельно, походило на наскоро собранное ополчение, без определенных вождей и начальников; оно волновалось; одни полагали, что следует вступить в битву, другие – что нужно защищать лагерь. Большую часть тревожило предстоящее опустошение полей, а затем разрушение городов, оставленных со слабыми гарнизонами. Поэтому, услыхав в числе многих других мнений и такое – оставить попечение об общих интересах и позаботиться каждому о своих собственных, – все с замечательным единодушием приняли это мнение: уйти в первую стражу из лагеря по разным направлениям с целью снести в свои города все имущество и защищать городские стены.

Когда враги рассеялись по полям, римляне на рассвете вынесли знамена и построились в боевой порядок. Никто не выходил навстречу им; тогда римляне скорым шагом направились к неприятельскому лагерю; но, не видя там караульных пикетов перед воротами, не замечая никого на валу и не слыша обычного в лагере шума, они остановились, смущенные необычайною тишиною и страшась засады. Перейдя затем вал и найдя там полное запустение, они двинулись далее по следам врагов; но следы, ведшие одинаково во все стороны, как это естественно, когда разбегаются по различным направлениям, приводили их сначала в недоумение; затем, узнав через лазутчиков о планах врагов и перенося военные действия с одного города на другой, римляне взяли штурмом в течение пятидесяти дней тридцать один город, из которых большая часть была разрушена и сожжена; племя эквов было уничтожено почти с корнем, над ними был отпразднован триумф. Поражение, понесенное эквами, послужило уроком, так что марруцины, марсы, пелигны и ферентинцы послали в Рим послов просить мира и дружественного союза. С этими народами был заключен, согласно их просьбе, союзный договор.

46. В том же году был курульным эдилом Гней Флавий, сын Гнея, государственный писец[607]607
  …государственный писец… – Это были секретари, состоявшие при разных должностных лицах.


[Закрыть], человек низкого происхождения, имевший отцом вольноотпущенника, но хитрый и красноречивый. В некоторых летописях я нахожу, что Флавий, состоя на службе у эдилов и видя, что по счету голосов триб он получает эдильство[608]608
  …по счету голосов триб он получает эдильство… – Речь идет о народном собрании, которое избирало плебейских эдилов. Подача голосов происходила по трибам.


[Закрыть], председатель же собрания не соглашается на это, ввиду того, что он занимает должность писца, положил свою доску и поклялся в том, что не будет писцом. Макр Лициний утверждает, что Флавий гораздо раньше отказался от должности писца, когда еще до этого был трибуном и членом коллегии триумвиров – один раз коллегии, в ведении которой находилось наблюдение за безопасностью города в ночное время[609]609
  …коллегии, в ведении которой находилось наблюдение за безопасностью города в ночное время… – «Ночной» триумвират (собственно триумвиры по уголовным делам) выполнял вспомогательную службу при магистратах, судивших уголовные дела (в частности, следил за исполнением смертных приговоров), а также ведал ночной стражей и пожарными дозорами. – Примеч. ред.


[Закрыть], а другой раз – для отвода колонии. Впрочем (и в этом согласны все), Флавий упорно боролся со знатью, презиравшей его низкое происхождение; он обнародовал правила гражданского судопроизводства, скрывавшиеся в тайне понтификами[610]610
  …правила гражданского судопроизводства, скрывавшиеся в тайне понтификами… – Хотя право в общих чертах и было известно плебеям уже из законов Двенадцати таблиц; тем не менее патриции и понтифики все еще исключительно обладали юридическими знаниями и скрывали их от народа, чтобы таким образом отнять у него средства судебной самозащиты.


[Закрыть], расставил вокруг форума белые доски с росписью на них судебных дней, чтобы знать, когда по закону можно хлопотать о делах[611]611
  …когда по закону можно хлопотать о делах… – По римским законам суд мог совершаться не каждый день; были такие дни, когда судебные заседания не дозволялись.


[Закрыть]; освятил и открыл на Вулкановой площади[612]612
  …на Вулкановой площади… – Так называлась небольшая площадка в Риме на форуме.


[Закрыть], к величайшему негодованию знати, храм Согласия, и единодушным решением народа верховный понтифик Корнелий Брабат вынужден был говорить перед ним установленные для этого слова[613]613
  …вынужден был говорить перед ним установленные для этого слова… – Освящение и затем открытие храма совершалось или одним из консулов, или лицом, построившим храм по обету, или же двумя нарочно для этого избранными представителями народа. Они вместе со жрецом, приложив руки к косякам дверей, повторяли вслед за первосвященником произносившуюся им письменно составленную формулу освящения.


[Закрыть], хотя он и заявил, что по обычаю предков освящать храм может только консул или главнокомандующий. Вследствие этого, по решению сената, было сделано предложение народу, чтобы никто не освящал храма или жертвенника без приказания сената или большинства народных трибунов.

Теперь расскажу я об одном, не важном само по себе обстоятельстве, если бы оно не служило доказательством свободомыслия плебеев в их борьбе с гордостью знати.

Флавий пришел к своему больному товарищу навестить его. Сидевшие там знатные юноши сговорились не вставать перед ним; тогда Флавий велел принести туда свое курульное кресло и со своего почетного места поглядывал на врагов своих, мучимых завистью. Впрочем, Флавия избрала эдилом партия самых низких людей[614]614
  …партия самых низких людей… – До сих пор эти люди не принадлежали к одному из пяти классов (см. I, 43) и, как бедняки, не принимали участия в голосовании. Сообщаемое ниже нововведение Аппия коренным образом изменило порядок: допустив в трибы людей без всякого имущественного ценза, каковых всегда было большинство, Аппий открыл широкий простор для подкупов.


[Закрыть], получившая значение благодаря цензорству Аппия Клавдия, который первый осквернил сенат, избрав в него сыновей вольноотпущенников; когда же никто не признал этих выборов правильными и он не достиг в сенате того влияния, к которому стремился, Аппий распределил по всем трибам людей низкого происхождения и тем подкупил форум и Марсово поле[615]615
  …и тем подкупил форум и Марсово поле. – Т. е. трибутные комиции и центуриатные комиции, так как местом заседания первых был форум, а вторых – Марсово поле.


[Закрыть]. Избрание Флавия возбудило такое негодование знатных лиц, что многие сняли с себя золотые кольца и бляхи[616]616
  …сняли с себя золотые кольца и бляхи. – Золотые бляхи, даваемые в награду за подвиги во время войны, всадники надевали на ремне поверх панциря.


[Закрыть]. С этого времени граждане распались на две партии: народ благонамеренный, уважавший и почитавший людей знатного происхождения, имел одну цель, а пария людей низких – другую, пока не были избраны цензорами Квинт Фабий и Публий Деций. Первый из них – отчасти для того, чтобы водворить согласие, а отчасти с той целью, чтобы выборы не были в руках людей самого низкого происхождения, – выделил всю эту толпу и составил из нее четыре трибы, названные им «городскими». Мера эта, говорят, была принята с такою благодарностью, что за эту разумную организацию сословий Фабий получил прозвище «Величайший» [617]617
  …получил прозвище «Величайший»… – По-латыни Maximus (он стал зваться Квинт Фабий Максим Руллиан).


[Закрыть], чего не получил за столько побед. Он же, говорят, установил торжественные процессии всадников[618]618
  …торжественные процессии всадников… – Процессии эти, в которых участвовали только всадники, направлялись от храма Марса через форум на Капитолий. Участники были в полном парадном одеянии.


[Закрыть] в квинктильские иды.

Книга X

Устройство колоний и покоренных городов; экспедиция в Умбрии; победа над эквами (1). Экспедиция Клеонима Лакедемонского к берегам Италии; победа над ним патавийцев (2). Победа римлян над марсами; неудача в Этрурии (3). Прибытие диктатора и взятие этрусского лагеря (4–5). Избрание плебеев в понтифики и авгуры (6–8). Подтверждение закона об апелляции к народу; война с эквами, осада Неквина (9). Взятие его; неудачная попытка этрусков поднять галлов против Рима (10). Опустошение Этрурии; вызывающий образ действий самнитов (11). Союз Рима с Луканией; победы под Волатеррами и у Бовиана (12). Этруски и самниты готовятся к новой войне; избрание в консулы Квинта Фабия Максима (13). Блестящая победа над самнитами (14). Победа над апулийцами; опустошение Самния (15). Самниты стараются поднять этрусков (16). Разорение самнитских городов и обогащение римского войска добычей (17). Грандиозные приготовления в Этрурии; раздоры римских консулов; победа римлян (18–19). Удачи самнитов; поражение их и возвращение захваченной ими добычи (20). Рим встревожен настроением Этрурии и соседних племен (21). Выбор консулов для этих войн (22). Спор между патрицианскими и плебейскими женщинами; суд над ростовщиками (23). Спор между консулами, кому где воевать (24). Фабий в Этрурии (25). Неудача Сципиона там же (26). Решительная битва с галлами и самнитами; самопожертвование Публия Деция; победа римлян (27–29). Удачи римлян в Этрурии и Самнии (30). Новое поражение союзников; трудность и продолжительность самнитских войн (31). Новая война в Самнии; нападение самнитов на римский лагерь (32). Отражение их; прибытие подкрепления из Рима (33). Занятие римлянами покинутых самнитских городов (34). Нерешительная битва консула Атилия с самнитами в Апулии; взаимная боязнь противников; победа римлян (35–36). Неудачная попытка самнитов занять Интерамну и наказание их (36). Опустошение Этрурии; покорность главных этрусских городов; триумф консула без согласия сената (37). Чрезвычайные приготовления самнитов (38). Консулы опустошают Самний и готовятся к решительной битве (39). Обманное показание пуллария и смерть его (40). Поражение самнитов, занятие их лагеря и Аквилонии (41–42). Взятие римлянами Коминия (43). Консулы награждают воинов и идут разрушать сами города (44). Восстание фалисков; успехи римлян в Самнии (45). Триумф Папирия; ропот народа на налоги; успехи в Этрурии; триумф Карвилия (46). Внутренние события (47).

1. В консульство Луция Генуция и Сервия Корнелия [303–302 гг.] не было почти вовсе внешних войн. В Сору и Альбу были выведены колонии. В Альбу, в землю эквов, было набрано 6000 колонистов. Сора входила в состав вольскской территории, но была во власти самнитов; туда отправлено было 4000 человек. В том же году жителям городов Арпина и Требулы дарованы были права гражданства. У жителей города Фрузинона конфискована третья часть их земли за то, что они подстрекали герников к восстанию; зачинщики же этого заговора, после того как консулы произвели на основании сенатского постановления дознание, были наказаны розгами и обезглавлены.

Впрочем, провести год вполне мирно помешала консулам небольшая экспедиция, состоявшаяся в Умбрии по поводу известий о том, что из одной пещеры шайка вооруженных людей производит набеги на поля. Римляне со знаменами вошли в эту пещеру, и так как в ней было темно, то многие получили раны, особенно от ударов камнями, пока наконец не найден был другой выход из пещеры (она была проходная); тогда, завалив оба отверстия деревьями, подожгли их. Таким образом, до 2000 вооруженных людей погибло внутри пещеры от дыма и жара: стараясь вырваться, они кидались под конец прямо в пламя.

В консульство Марка Ливия Дентера и Марка Эмилия [302 г.] вновь началась война с эквами. Они негодовали на колонию, видя в ней как бы крепость, воздвигнутую в их пределах, и потому с величайшими усилиями пытались овладеть ею, но были прогнаны самими колонистами. Впрочем, трудно было верить, чтобы эквы, при таком расстройстве в делах своих, сами по себе начали войну; поэтому своим восстанием они произвели в Риме такой переполох, что был назначен диктатор – Гай Юний Бубульк. Двинувшись в поход вместе с начальником конницы Марком Титинием, он разбил эквов в первой же схватке и, возвратившись на восьмой день с триумфом в Рим, освятил храм Спасения; обет построить этот храм дал он, будучи консулом, сдал подряд на постройку его, будучи цензором, освятил, будучи диктатором.

2. В том же году греческий флот под начальством Клеонима Лакедемонского пристал к берегам Италии и взял город Фурии, в земле саллентинов. Против этого врага был отправлен консул Эмилий. Дав одно только сражение, он обратил греков в бегство и загнал их на корабли. Фурии были возвращены прежним обитателям, и земле саллентинов дарован мир. В некоторых летописях я нахожу известие, что к саллентинам был послан диктатор Юний Бубульк и что Клеоним еще до битвы с римлянами удалился из Италии. Затем он обогнул Брундизийский мыс; ветер нес его посредине Адриатического моря. По левую руку его были не имеющие гаваней берега Италии, а по правую – иллирийцы, либурны и истры, народы дикие, приобретшие себе дурную славу главным образом морскими разбоями. Страшась их, он уплыл в отдаленный конец моря и достиг побережья венетов. Высадив здесь небольшое число людей с целью исследовать местность, он услыхал от них, что берег представляет из себя узкую косу, за которой находятся болота, орошаемые прибоями волн с моря, что сейчас же за этими болотами, невдалеке виднеется равнина, еще дальше, по-видимому, холмы, а немного поодаль – устье весьма глубокой реки (то была река Медуак), куда, как они видели, входят корабли, находя там безопасную гавань. Введя сюда свой флот, Клеоним приказал ему подниматься вверх по реке, но самые тяжелые из судов не прошли по руслу реки; поэтому воины пересели на более легкие корабли и таким образом добрались до местности, густонаселенной, ибо в этой части берега были расположены три приморских села патавийцев. Высадившись здесь и оставив на судах небольшой отряд, греки овладели селами, сожгли строения, угнали добычу, состоявшую из людей и скота, и, увлекшись грабежом, уходили все дальше и дальше от своих кораблей. Когда об этом сообщили в Патавий, то его жители, вынужденные своими соседями-галлами быть всегда под оружием, разделили свою молодежь на два отряда: один из них пошел в ту сторону, где, по полученным известиям, происходил неистовый грабеж, а другой, чтобы не попасться в руки кому-либо из грабителей, двинулся окольною дорогою к тому месту, где стояли корабли, в четырнадцати милях от города. Перебив стражу, отряд этот напал на небольшие корабли, и испуганные корабельщики были вынуждены переправить суда на другой берег реки. Одинаково успешна была и сухопутная битва с рассеявшимися повсюду грабителями: когда эти последние кинулись обратно к тому месту, где стояли их корабли, венеты преградили им путь. Таким образом неприятели были со всех сторон окружены и перебиты; часть их, взятая в плен, показала, что вождь их Клеоним с флотом находится на расстоянии в три мили. Поэтому, передав пленных под охрану в ближайшее селение, патавийцы посадили свое войско частью на речные плоскодонные суда, приспособленные к плаванию по мелководным озерам, частью же на корабли, захваченные у неприятелей, и, двинувшись к греческому флоту, со всех сторон напали на неподвижно стоявшие корабли, которых более страшила незнакомая им местность, чем враги. Греческий флот не столько думал о сопротивлении, сколько спешил уйти в открытое море. Патавийцы преследовали его вплоть до устьев реки, причем захватили и сожгли несколько неприятельских судов, которые второпях наскочили на мель, и победоносно возвратились восвояси. Потерпев неудачу во всех посещенных им местностях Адриатического моря, Клеоним удалился отсюда, едва сохранив пятую часть своих кораблей. Еще живы многие, видевшие в старом храме Юноны в Патавии[619]619
  …в Патавии… – Патавий (совр. Павия) – родина Тита Ливия.


[Закрыть] прибитые корабельные носы и оружие, захваченное у лакедемонян. В воспоминание об этой морской битве ежегодно в день ее годовщины, при торжественной обстановке, происходит на реке, протекающей через город, корабельный бой.

3. В том же году в Риме был заключен договор с вестинами, просившими дружественного союза. Затем гроза надвинулась с разных сторон: было получено известие о том, что Этрурия возобновила войну; восстание это началось смутами в Арретии, где народ взялся за оружие, чтобы изгнать род Цильниев[620]620
  …род Цильниев… – Из этого рода происходил Цильний Меценат, знаменитый друг и покровитель Горация, который писал, что, по словам самого Мецената, среди этрусков нет семьи более знатной.


[Закрыть], обладавший большими богатствами и потому возбуждавший к себе зависть; в то же время марсы насильственно удерживали за собою область Карсеол, куда была выведена колония, после того как записалось 4000 человек. Вследствие этих волнений был избран диктатор Марк Валерий Максим; в начальники конницы он взял себе Марка Эмилия Павла. Это мнение я считаю более правдоподобным, чем то, будто Валерию был подчинен Квинт Фабий, человек старый, удостоившийся таких великих почестей. Впрочем, причиной ошибки послужило, по всей вероятности, прозвище Максим.

Выступив с войском, диктатор в одном сражении разбил марсов наголову; затем, загнав их в укрепленные города Милионию, Плестину и Фресилию, он взял их в течение немногих дней и, отняв у марсов в наказание часть их земли, возобновил с ними союзный договор.

Затем военные действия были направлены против этрусков. В то время как диктатор отправился в Рим, чтобы произвести новые гадания[621]621
  …произвести новые гадания… – Производство новых гаданий было вызвано тем, что предстояла война с другими врагами, этрусками; война с марсами, перед началом которой также, без сомнения, были произведены гадания, уже окончилась.


[Закрыть], начальник конницы, выйдя на фуражировку, попался в засаду и был окружен; потеряв несколько знамен, после ужасной резни и бегства войска, он был прогнан в лагерь. Подобная трусливость не идет к Фабию не только потому, что его прозвище вполне соответствовало как другим его качествам, так в особенности его воинской славе, но еще и потому, что, помня строгость Папирия[622]622
  …помня строгость Папирия… – См. VIII, 30–35.


[Закрыть], он никогда бы не решился вступить в сражение без приказания диктатора.

4. Известие об этом поражении вызвало в Риме бóльшую панику, чем того заслуживало самое дело: подобно тому, как это бывает в случае уничтожения войска, суды были объявлены закрытыми, у ворот расставлены караулы, по улицам ходили патрули; оружие и стрелы снесены на стены. Вся молодежь приведена к присяге, и к войску послан диктатор; он нашел все в большем спокойствии, чем ожидал, все было приведено в порядок трудами начальника конницы: лагерь был перенесен в более безопасное место, когорты, потерявшие знамена, были оставлены вне вала и без палаток, войско жаждало битвы, чтобы тем скорее смыть с себя позор. Поэтому диктатор немедленно двинул лагерь в окрестность Рузеллы. Туда пошли за ним и враги; хотя под влиянием успеха они питали большие надежды на свои силы также и в открытом сражении, но тем не менее сделали попытку заманить неприятеля в засаду, опыт которой однажды вполне им удался.

Неподалеку от римского лагеря находились полуразрушенные жилища одного сожженного во время опустошения полей селения. Скрыв здесь отряд вооруженных воинов, неприятели на виду у римских форпостов, которыми начальствовал легат Гней Фульвий, выгнали скот. С римского поста никто не выходил на эту приманку; тогда один из пастухов подошел к самым укреплениям и громко закричал другим пастухам, медленно отгонявшим скот от развалин селения: «К чему вы медлите, когда можно безопасно гнать стада через середину римского лагеря?!» Когда некоторые из церийцев перевели эти слова легату, воинами всех манипулов овладело сильное негодование, но без приказания они не смогли двинуться с места; тогда Фульвий приказал лицам, хорошо знавшим этрусский язык, обратить внимание на то, какую речь более напоминает собою разговор пастухов, речь крестьян или горожан. Когда ему сообщили, что произношение, осанка и костюм изящнее, чем у простых пастухов, он сказал: «Ступайте же, скажите им, пусть оставят они свои тщетно скрываемые козни: римлянам известно все, и хитростью одолеть их уже так же трудно, как и победить в сражении!» Как только враги услыхали это и передали тем, которые находились в засаде, они поднялись вдруг из своих тайных убежищ и вынесли свои знамена на равнину, со всех сторон открытую для взоров. Войско это показалось легату слишком большим, чтобы его отряд мог устоять против него; поэтому он немедленно послал к диктатору за подкреплениями, а сам между тем сдерживал напор врагов.

5. Получив известие об этом, диктатор приказал нести вперед знамена, а войску следовать за ними с оружием. Впрочем, все свершилось почти с большею быстротою, чем последовало самое приказание: воины немедленно схватили знамена и оружие, и их едва удерживали от того, чтобы они не бросились в атаку бегом. Их подстрекали, с одной стороны, гнев, вызванный недавним поражением, а с другой – доходивший до слуха крик, становившийся все сильнее и сильнее вследствие того, что бой разгорался; тесня друг друга, они убеждают знаменосцев идти скорее; но чем более поспешности видит диктатор, тем настойчивее удерживает он войско и приказывает ему идти не торопясь. Напротив, этруски, воспламенившись с самого начала битвы, пустили в дело все свои войска. Гонцы один за другим дают знать диктатору, что в битву вступили все легионы этрусков и что римское войско уже не может сопротивляться им; да и сам он с возвышения видит, в каком критическом положении находится отряд; но, надеясь на то, что легат все-таки еще в состоянии выдерживать битву, и зная, что, находясь сам невдалеке, он может выручить его в случае опасности, он желал, чтобы враги утомились как можно более, с целью напасть на уставших со свежими силами.

Хотя воины и медленно подвигались, однако для разбега, и особенно коннице, оставалось уже не много места. Впереди несли знамена легионов, чтобы враги не боялись какой-либо тайны или неожиданности; но между рядами пехоты были оставлены промежутки, достаточно широкие, чтобы пустить во весь опор лошадей.

В одно и то же время войско подняло крик, конница двинулась и понеслась во весь опор на неприятелей, поразив их внезапным ужасом, потому что ряды их не были сомкнуты так, как требовалось это для встречи бурной атаки конницы. Таким образом, хотя отряд был почти уже окружен и помощь для него едва не запоздала, однако с этой минуты его совершенно оставили в покое: в битву вступили свежие войска; но она продолжалась недолго, и результат ее был несомненен: разбитые наголову, враги кинулись назад в свой лагерь, попятились перед вступавшими уже в него римлянами и кучей бросились в самую отдаленную часть лагеря. Во время бегства они стеснились в узких воротах и остановились; многие взобрались на вал и палисады, рассчитывая ли на то, что с места более возвышенного им можно будет защищать себя, или же надеясь на возможность перелезть где-нибудь и убежать. Случайно в одном месте плохо укрепленный вал обвалился в ров от тяжести стоявших на нем. Этим путем и бросились бежать враги с криком, что боги открывают им дорогу для бегства; безоружных тут было более, чем вооруженных.

В этом сражении вторично были сокрушены силы этрусков[623]623
  …вторично были сокрушены силы этрусков. – Впервые – в 309 году до н. э. См. IX, 39.


[Закрыть]. Под условием уплаты войску годового жалованья и доставки провианта на два месяца диктатор позволил им отправить в Рим послов с просьбой о мире. В мире им было отказано, но даровано перемирие на два года. Диктатор с триумфом возвратился в Рим.

Некоторые писатели свидетельствуют, что диктатор усмирил Этрурию, не дав при этом ни одной достойной упоминания битвы, а только уладив внутренние волнения арретинцев и помирив семейство Цильниев с плебеями.

Непосредственно после своей диктатуры Марк Валерий был избран консулом[624]624
  … Марк Валерий был избран консулом. – На 300 год до н. э. Это было пятое консульство Марка Валерия Корва.


[Закрыть]. Некоторые передают, что он был избран, хотя сам не только не искал этого, но даже заочно, и что комиции были созваны междуцарем. Единственно, что не подлежит сомнению, это то, что он отправлял должность консула вместе с Апулеем Пансой.

6. В консульство Марка Валерия и Квинта Апулея [300 г.] на границах государства царил мир: неудачи на войне и перемирие заставляли этрусков соблюдать спокойствие, и самниты, смирившиеся вследствие поражений, претерпеваемых ими в течение многих лет, довольствовались пока недавно заключенным союзным договором[625]625
  …недавно заключенным союзным договором. – В 304 году до н. э. См. IX, 45.


[Закрыть]. Также и в Риме плебеев успокаивала и облегчала отправка в колонии множества народа.

Впрочем, повсеместному полному спокойствию помешали раздоры, посеянные народными трибунами Квинтом и Гнеем Огульниями между знатнейшими лицами в государстве из патрициев и плебеев. Ища повсюду случая очернить патрициев перед плебеями, они, после других тщетных попыток, затеяли дело, которым разгорячили не низы народа, а самих его представителей, именно тех плебеев, которые отправляли должности консулов и получали триумфы и почестям которых недоставало только жречества, которое не было еще общедоступным. Поэтому, так как в то время было четыре авгура и четыре понтифика и число жрецов желали увеличить, они обнародовали предложение относительно прибавки четырех понтификов и пяти авгуров и избрания их из плебеев. Каким образом число авгуров в этой колонии могло дойти до четырех, я могу объяснить только смертью двоих из них, так как у авгуров существует неизменное правило, по которому число их должно быть нечетным с тем, чтобы три старинные трибы, Рамны, Титии и Луцеры, имели каждая своего авгура, или же увеличивали число авгуров, в случае надобности, так, чтобы они распределялись между тремя этими трибами поровну. Так именно было увеличено число авгуров прибавкою к четырем прежним пятерых новых, что довело число их до девяти, и таким образом на каждую трибу приходилось их по три человека. Впрочем, так как они должны были избираться из плебеев, то патриции отнеслись к этому делу с таким же почти огорчением, с каким встретили они предложение сделать общедоступной должность консула. Они лицемерно уверяли, что это дело касается скорее богов, чем их; что боги сами позаботятся о том, чтобы их священнодействия не подвергались поруганию, а что они, патриции, желают только того, чтобы не приключилось с государством какой-нибудь беды. Впрочем, сопротивление их было не особенно энергично, ибо они привыкли уже терпеть поражения в подобного рода борьбе; к тому же перед их глазами были противники, уже не стремящиеся только к достижению высоких почетных должностей, на получение которых в былое время они с трудом могли рассчитывать, но уже достигшие всего того, за что ранее вели борьбу с сомнительной надеждой на успех, получавшие уже много раз должности консулов, цензоров и триумфы.

7. Тем не менее особенно ожесточенные прения за и против этого законопроекта происходили, говорят, между Аппием Клавдием и Публием Децием Мусом. После того как с той и другой стороны было высказано относительно прав патрициев и плебеев почти то же, что было некогда сказано за и против Лициниева законопроекта[626]626
  …было некогда сказано за и против Лициниева законопроекта… – См. VI, 35–41.


[Закрыть], когда вопрос шел о допущении плебеев к должности консула, Деций, говорят, воскресил в своей речи образ своего отца, каким видели его многие из присутствовавших на собрании, препоясанным по-габийски и стоящим на копье, в том именно виде, как обрек он себя на смерть за народ и легионы римские. «Тогда консул Публий Деций, – сказал он, – явился пред очами бессмертных богов таким же непорочным и благочестивым, каким явился бы его товарищ Тит Манлий, если бы он обрек себя на смерть! Так неужели того же Публия Деция нельзя было бы вполне законно избрать для исполнения обрядов общественного богослужения римского народа? Не того ли опасаются, что моим молитвам боги стали бы внимать менее, чем молитвам Аппия Клавдия? Неужели Аппий с большею, чем я, душевною чистотою совершает обряды частного богослужения и с чувством более горячим поклоняется богам?!.. Кто недоволен теми обетами, которые давали за государство столько консулов и диктаторов из плебеев, или отправляясь на войну, или во время самой войны? Пересчитайте полководцев за те года, как войны начали вести под личным предводительством и главным начальством плебеев, сочтите их триумфы, – и вы увидите, что плебеи уже не имеют причины оставаться недовольными даже знатностью своего сословия! Я уверен, что если вспыхнет вдруг какая-нибудь война, то для сената и народа римского ничуть не больше будет надежды на полководцев из патрициев, чем на полководцев из плебеев!