Текст книги "История Рима от основания Города"

35. Так как год был уже на исходе, то после собрания, в котором в присутствии консула происходили прения между ахейцами и лакедемонянами, Марк Фульвий отправился для выборных комиций в Рим и выбрал консулами Марка Валерия Мессалу и Гая Ливия Салинатора, сделав тщетным и в этом году искательство своего врага, Марка Эмилия Лепида. Затем были выбраны преторы: Квинт Марций Филипп, Марк Клавдий Марцелл, Гай Стертиний, Гай Атиний, Публий Клавдий Пульхр и Луций Манлий Ацидин. По окончании выборов постановили, чтобы консул Марк Фульвий возвратился в свою провинцию к войску, и ему, а равно и его товарищу, Гнею Манлию, власть была продлена на год. В этом году Публий Корнелий воздвиг, согласно ответу децемвиров, в храме Геркулеса статую самого бога и на Капитолии – позолоченную шестерку коней с надписью, что их посвятил консул. Курульные эдилы, Публий Клавдий Пульхр и Сервий Сульпиций Гальба, соорудили двенадцать позолоченных щитов на те деньги, к уплате которых приговорили хлебных торговцев за укрывательство запасов хлеба. Плебейский эдил Квинт Фульвий Флакк тоже воздвиг две позолоченные статуи, добившись осуждения лишь одного обвиняемого. Из привлеченных к суду товарищем его Авлом Цецилием – ведь они обвиняли порознь – никто не был осужден. Римские игры были повторены целиком три раза, а Плебейские – пять раз.

Когда затем, в мартовские иды, Марк Валерий Мессала и Гай Ливий Салинатор вступили в отправление консульских обязанностей [188 г.], то советовались с сенатом об управлении государством, о провинциях и армиях. Относительно Этолии и Азии не было ничего изменено. Из консулов одному была назначена провинцией Пиза с областью Лигурией, а другому Галлия. Им было велено относительно их условиться по взаимному соглашению или же бросить жребий, набрать новые армии, по два легиона каждому, и приказать латинским союзникам выставить для каждой армии по 15 000 пехотинцев и по 1200 всадников. Мессале досталась Лигурия, а Салинатору Галлия. Затем бросили жребий преторы: Марку Клавдию досталось судопроизводство в городе, а Публию Клавдию – между иноземцами; Квинт Марций получил Сицилию, Гай Стертиний – Сардинию, Луций Манлий – Ближнюю Испанию, а Гай Атиний – Дальнюю.

36. Относительно армии постановили следующее: перевести из Галлии легионы, находившиеся под начальством Гая Лелия, в область бруттиев к пропретору Марку Тукцию, армию, находившуюся в Сицилии, распустить, а стоявший там флот должен был привести пропретор Марк Семпроний обратно в Рим. Для Испании были назначены находившиеся тогда в этих провинциях легионы, для каждой по одному, и велено, чтобы каждый из преторов приказал союзникам выставить по 3000 пехотинцев и по 200 всадников для укомплектования войска и переправить их с собой. Раньше, чем новые должностные лица отправились в свои провинции, происходили в продолжение трех дней на всех перекрестках умилостивительные молебствия, назначенные по распоряжению коллегии децемвиров, вследствие того, что днем, приблизительно между третьим и четвертым часом, наступил мрак. Было также назначено девятидневное жертвоприношение вследствие того, что будто на Авентине шел каменный дождь.

Так как цензоры заставили, согласно сенатскому постановлению, состоявшемуся в прошлом году, кампанцев проходить перепись в Риме (раньше не было определено, где им подвергаться переписи), то они просили, чтобы им было позволено жениться на римских гражданках и чтобы брак тех, которые до этого успели на них жениться, считался законным; и чтобы дети, родившиеся до этого дня, считались их законными детьми и пользовались правом наследства. Они достигли того и другого. Относительно граждан муниципальных городов[1152]1152
  …граждан муниципальных городов… – Муниципии (от munus – «обязательство» и «дар») – италийские города, которым было пожаловано римское гражданство, неполное или полное. Эти города сохраняли не только самоуправление, но и прежний государственный язык. С предоставления формийцам и фунданцам полных прав начался процесс превращения всех муниципиев в города полноправных римских граждан.


[Закрыть] Формий, Фунд и Арпина народный трибун Гай Валерий Таппон обнародовал законопроект, согласно которому они получили бы право подавать голос, – до сих пор они пользовались правом гражданства без права подачи голоса. Против этого законопроекта четыре народных трибуна заявили протест, потому что он не был обнародован с одобрения сената; но когда им объяснили, что народу, а не сенату принадлежит право даровать, кому хочет, право подавать голос, то они отказались от своего намерения. Таким образом был утвержден законопроект, по которому жители Формий и Фунд должны были подавать голоса в Эмилиевой трибе, а жители Арпина – в Корнелиевой; и тогда они впервые в этих трибах подверглись переписи, согласно состоявшемуся по предложению Валерия плебисциту. Цензор Марк Клавдий Марцелл, получив благодаря жребию преимущество перед Титом Квинкцием, закончил перепись принесением очистительной жертвы. Переписи подверглось 258 318 римских граждан. По окончании очистительного жертвоприношения консулы отправились в свои провинции.

37. В ту зиму, когда эти события происходили в Риме, стали являться отовсюду, от всех общин и народов, живущих по сю сторону Тавра, посольства к Гнею Манлию, стоявшему сначала в качестве консула, затем в качестве проконсула на зимних квартирах в Азии. И насколько победа над Антиохом для римлян была блистательнее и славнее, чем победа над галлами, настолько у союзников победа над галлами вызывала бóльшую радость, чем победа над Антиохом. Ведь царское иго для них было сноснее, чем зверство лютых варваров и изо дня в день продолжавшаяся страшная неизвестность, куда они, словно ураган, понесутся, производя опустошения. Поэтому они, получив свободу с поражением Антиоха и мир с укрощением галлов, явились не только с поздравлениями, но и принесли золотые венки, каждый по своим средствам. От Антиоха и от самих галлов явились также послы для того, чтобы выслушать условия мира, а от царя каппадокийского Ариарата для того, чтобы просить прощения и искупить деньгами вину, что он поддержал вспомогательным войском Антиоха. Ему было велено заплатить шестьсот талантов серебра; галлам ответили, что им определят условия мира по приезде царя Евмена. Посольства общин были отпущены с благосклонными ответами еще в более радостном настроении, чем явились. Послам Антиоха приказали доставить деньги и хлеб, согласно уговору с Луцием Сципионом, в Памфилии: туда-де консул прибудет с войском. Затем он принес очистительную жертву за армии, тронулся с наступлением весны и на восьмой день прибыл в Апамею. Простояв там три дня лагерем, он от Апамеи тремя дневными переходами пришел в Памфилию, куда приказал царским послам доставить деньги и хлеб. Полученные две с половиной тысячи талантов серебра отвезли в Апамею, хлеб разделили войску. Затем он двинулся на Пергу, которая одна только в этой местности была занята царским гарнизоном. При его приближении вышел ему навстречу начальник гарнизона и просил тридцатидневного срока для того, чтобы спросить царя Антиоха о сдаче города. Требуемый срок был дан, и гарнизон удалился в определенный день. От Перги он послал брата своего Луция Манлия с 4000 воинов в Ороанды взыскать остаток от выговоренной суммы; сам же, приказав послам Антиоха следовать за ним, повел войско обратно в Апамею, потому что услыхал, что в Эфес прибыли из Рима царь Евмен с десятью уполномоченных.

38. Там, согласно с мнением десяти уполномоченных, был написан союзный договор с Антиохом, приблизительно в таких выражениях: «Дружественный союз между царем Антиохом и римским народом да будет на нижеследующих обязательствах и условиях: царь не должен позволять никакому войску, намеревающемуся вести войну с римским народом или его союзниками, проходить через пределы своего царства или тех территорий, которые будут находиться под его властью, и не должен помогать ему ни доставкой провианта, ни чем-либо другим. То же самое должны делать римляне и их союзники по отношению к Антиоху и тем, которые будут находиться под его властью. Антиох не имеет права вести войну с жителями островов и переправляться в Европу. Он должен очистить города, области, села и крепостцы по сю сторону Тавра до реки Галис и от долины Тавра до того кряжа его, что поворачивает к Ликаонии. Из тех городов, областей и крепостец, которые очистит, он обязуется не уносить ничего, кроме оружия. Если же что-нибудь унесено, то он должен честно возвратить все туда, куда что следует. Он обязан не принимать к себе ни воина, ни кого-нибудь другого из царства Евмена. Если какие-либо граждане тех городов, которые отходят от государства, находятся у царя Антиоха и в пределах его царства, то все они к определенному сроку должны возвратиться в Апамею. Тем, которые из Антиохова царства находятся у римлян и их союзников, предоставляется право уйти или остаться. Царь должен возвратить римлянам и их союзникам рабов, как беглых, так и взятых в плен на войне, или если кто-либо из свободных окажется взятым в плен, или же перебежчиком. Он обязан выдать всех своих слонов и не приобретать других. Также он обязан выдать свои военные корабли и их снасти и не иметь ни больше десяти легких судов, из которых ни одно не должно быть приводимо в движение более чем тридцатью веслами, ни однопалубного корабля для наступательной войны. Его корабли не должны плавать по сю сторону мыса Каликадна и мыса Сарпедония, исключая тех случаев, когда какой-либо корабль будет везти деньги для уплаты дани, или послов, или заложников. Царь Антиох не имеет права ни нанимать за плату воинов у тех народов, которые находятся под властью римлян, ни даже принимать добровольцев. Находящиеся в пределах Антиохова царства дома и здания родосцев и их союзников должны принадлежать родосцам и их союзникам на тех же правах, на каких они им принадлежали до войны. Если им должны деньги, то они имеют право их взыскивать. Точно так же им предоставляется право, если у них что-либо похищено, отыскивать это, признавать и требовать обратно. Если какие-либо города, подлежащие выдаче, заняты теми, которым их передал Антиох, то он обязан и из них вывести гарнизоны и заботиться о том, чтобы они были правильно сданы. Он обязан в продолжение двенадцати лет уплатить равными взносами 12 000 аттических талантов серебра высокой пробы (талант не должен весить меньше 80 римских фунтов) и дать 540 000 модиев пшеницы. Царю Евмену он обязан выплатить 350 талантов в продолжение пяти лет и взамен хлеба, который был оценен, 127 талантов. Он обязан дать римлянам 20 заложников и менять их каждые три года; они должны быть не моложе восемнадцати лет и не старше сорока пяти. Если кто-либо из союзников римского народа сам начнет наступательную войну против Антиоха, то ему предоставляется отражать силу силою, но он отнюдь не должен овладевать каким-либо городом в силу права войны или принимать его в дружественный союз. Споры между собою они должны решать законным порядком или, если так заблагорассудится обеим сторонам, войной». В этом союзном договоре была приписана также статья о выдаче карфагенянина Ганнибала, этолийца Фоанта, акарнанца Мнасилоха и халкидян Евбулида и Филона, и если впоследствии заблагорассудят что-либо прибавить, уничтожить или изменить, то чтобы это возможно было сделать без нарушения союзного договора.

39. Консул скрепил этот союзный договор клятвой; чтобы потребовать клятву от царя, отправились Квинт Минуций Терм и Луций Манлий, как раз в то время возвратившийся из Ороанд. И Квинту Фабию Лабеону, начальнику флота, консул написал, чтобы он немедленно отправился в Патары и изрубил, и сжег все находившиеся там царские корабли. Он отправился из Эфеса и частью изрубил, частью сжег пятьдесят крытых кораблей. Во время этой же экспедиции он взял Тельмесс, жители которого были напуганы внезапным прибытием флота. Из Ликии он переправился прямо по островам в Грецию, приказав следовать за ним из Эфеса тем, которые были оставлены там. Пробыв несколько дней в Афинах, пока корабли из Эфеса прибыли в Пирей, он оттуда повел весь флот обратно в Италию.

Гней Манлий, приняв в числе прочего, что следовало получить от Антиоха, также и слонов, подарил всех их Евмену. Затем он разбирал дела общин, так как произошло много замешательств во время политических потрясений. И царю Ариарату, который в эти дни просватал свою дочь за Евмена, была прощена благодаря заступничеству последнего половина потребованной с него суммы денег, и он был принят в дружественный союз. Разобрав дела общин, десять уполномоченных устроили судьбу одних так, а других иначе. Те общины, которые платили дань Антиоху и держали сторону римлян, были освобождены от повинностей; а всем тем, которые находились на стороне Антиоха или платили дань царю Атталу, приказали платить дань Евмену. Кроме того, они освободили от повинностей поименно колофонян, живущих в Нотии, жителей Ким и Миласы; клазоменцам кроме освобождения от повинностей подарили и остров Дримуссу, милетянам возвратили так называемое священное поле; к области жителей Илиона прибавили Ретей и Гергит[1153]1153
  …и Гергит… – Гергит – городок на востоке от Илиона, у реки Гранин.


[Закрыть], не столько за какие-либо новые заслуги, сколько вследствие памяти об общем происхождении. По той же причине освободили и дарданов. Также хиосцам, смирнянам и эритрейцам подарили землю и оказывали особые почести всякого рода за их редкую верность, которую они выказали во время этой войны. Фокейцам была возвращена земля, которой они владели до войны, и было позволено жить по их старинным законам. За родосцами было утверждено то, что им было дано первым постановлением, а именно: им была дана Ликия и Кария до реки Меандр, за исключением Тельмесса. Царю Евмену дали в Европе Херсонес и Лисимахию, крепостцы, деревни и область в тех границах, в каких владел ей Антиох; а в Азии – обе Фригии, одну у Геллеспонта, а другую так называемую Великую – и возвратили ему Мисию, отнятую у него царем Прусием, и Ликаонию, Милиаду и Лидию и поименно города Траллы, Эфес и Тельмесс. Из-за Памфилии возник спор между Евменом и послами Антиоха, потому что одна часть ее лежит по сю сторону, а другая по ту сторону Тавра. Поэтому все дело было передано на усмотрение сената.

40. После того как заключены были эти договоры и состоялись эти постановления, Манлий отправился с десятью уполномоченными и со всем войском к Геллеспонту. Вызвав туда царьков галлов, он назначил им условия, на которых они должны соблюдать мир с Евменом, и объявил им, чтобы они оставили обычай рыскать с оружием в руках и ограничились пределами своей собственной страны. Когда собрались корабли со всего берега и брат царя Афиней привел также флот Евмена из Эгеи, то консул переправил все войско в Европу. Затем он повел войско, обремененное добычей всякого рода, умеренными переходами через Херсонес и расположился в Лисимахии лагерем на продолжительное время для того, чтобы вступить с как можно более свежими и неистощенными вьючными животными во Фракию, пути через которую вообще боялись. В тот же день, в который выступил из Лисимахии, он прибыл к так называемой реке Мелас, а оттуда на следующий день в Кипселы. От Кипсел предстояла им узкая и неровная дорога лесом, на протяжении почти десяти тысяч шагов. Вследствие трудности этого пути войско было разделено на две части: одной он приказал идти впереди, а другой через большой промежуток замыкать шествие, в средину же поставил обоз: то были телеги с государственной казной и с прочей ценной добычей. Когда он таким образом шел по ущелью у самых теснин, с обеих сторон дороги засели не более 10 000 фракийцев из четырех племен – астии, кены, мадуатены и корелы. Существовало подозрение, что это случилось не без коварного участия македонского царя Филиппа; ему было известно, что римляне возвратятся не какой-то другой дорогой, а через Фракию, и он знал, сколько денег они везут с собою. Во главе войска находился главнокомандующий, озабоченный неровностью местности, фракийцы не трогались, пока проходили вооруженные. Когда же увидели, что первые ряды прошли теснины, а последние еще далеко, то бросились на обоз и поклажу и, перебив конвой, частью разграбили то, что находилось на телегах, частью увели вьючных животных с их ношами. Когда отсюда крик донесся до арьергарда, который уже вошел в ущелье и приближался, затем также до авангарда, то воины сбежались с обеих сторон в середину колонны, и сразу завязалось в нескольких пунктах беспорядочное сражение. Фракийцев сама добыча обрекала на истребление, так как им мешала ноша и они большею частью были безоружны, желая иметь свободные руки для грабежа. Римлян же предавала в руки варваров неровная местность; они нападали на них по известным тропинкам и иногда скрывались по углублениям долин. Даже сами тюки поклажи и телеги, которые лежали как попало поперек дороги то тем, то другим служили препятствием для сражающихся. Тут падает убитым грабитель, там – каратель грабителя. Смотря по тому, удобна или не удобна местность для тех или других, смотря по мужеству сражающихся, смотря по их численности – ведь одни попадались навстречу более многочисленным отрядам, чем был их собственный отряд, другие менее многочисленным, – и боевое счастье было различно. Много их падает с той и другой стороны. Уже наступила ночь, как фракийцы оставили сражение, не из желания избежать ран и смерти, но потому, что имели достаточно добычи.

41. Римский авангард расположился лагерем вне ущелья на открытом месте, возле храма Бендиды[1154]1154
  …возле храма Бендиды… – Бендида – анатолийская богиня, приравниваемая к Артемиде и Кибеле.


[Закрыть]; остальное войско, окопавшись двойным валом, осталось среди ущелья стеречь обоз. На следующий день они произвели перед выступлением рекогносцировку ущелья и соединились с авангардом. В происходившем при этом сражении пала часть вьючных животных и погонщиков и несколько воинов, так как сражались всюду, на протяжении почти всего ущелья. Однако самой чувствительной потерей была смерть Квинта Минуция Терма, храброго и решительного мужа. В этот день пришли к реке Гебр. Отсюда они прошли через область Эноса, мимо храма Аполлона, которого туземцы называют Зеринфским[1155]1155
  …называют Зеринфским. – Зеринфская пещера находилась на о-ве Самофракия.


[Закрыть]. Около Темпир – так называется место – находятся другие теснины, столь же скалистые, как и первые; но так как кругом нет леса, то даже не представляется удобных мест для засады. Здесь собрались в такой же надежде на добычу травсы, тоже фракийский народ. Но так как на голых долинах издали были заметны воины, занимавшие теснины, то у римлян было менее страха и смятения: им ведь предстояло сражаться хотя и в неблагоприятной местности, но все же в правильном бою и в открытой битве. Они приближались сомкнутым строем и, сделав с криком нападение, сначала сбили врагов с позиции, а затем заставили их показать тыл. Потом начались бегство и резня, так как врагам препятствовали теснины их собственной страны. Победители римляне расположились лагерем у Салы, деревни маронейцев. На следующий день они прибыли открытой дорогой к Приатийскому полю; здесь они пробыли три дня, принимая хлеб частью от маронейцев, которые сами привозили его из своих деревень, частью со своих кораблей, следовавших со всякого рода провиантом. От этой стоянки до Аполлонии прибыли в один день. Отсюда пришли через область Абдер в Неаполь[1156]1156
  …в Неаполь. – Этот Неаполь – совр. Кавала в Греции.


[Закрыть]. Весь этот путь, через греческие колонии, совершили мирно. Отсюда остальную часть пути, по внутренним землям фракийцев, совершали день и ночь, и хотя и не подвергаясь враждебным нападениям, однако подозревая возможность их, пока не прибыли в Македонию. Это самое войско, когда его вел Сципион той же дорогой, нашло фракийцев более миролюбивыми не по какой-нибудь иной причине, как потому, что тогда было меньше добычи, которой можно было бы овладеть. Впрочем, Клавдий передает, что и тогда около 15 000 фракийцев напало на нумидийца Муттина, который шел впереди войска с целью производить рекогносцировки. Отряд нумидийцев состоял из 400 всадников и нескольких слонов. Сын Муттина с 150 отборными всадниками проложил себе дорогу через ряды неприятелей; он же вслед за тем, когда Муттин уже поставил слонов в центре, всадников поместил по флангам и вступил с врагами в рукопашный бой, навел на врагов страх с тыла; вследствие этого враги, приведенные в замешательство этой стремительной, как ураган, атакой конницы, не подошли к пешему войску. Через Македонию Гней Манлий повел войско в Фессалию. Прибыв оттуда через Эпир в Аполлонию, он остался там на зимних квартирах, потому что тогда еще не относились так легкомысленно к зимнему плаванию, чтобы решиться на переправу.

42. Почти уже в конце года [188 г.] консул Марк Валерий прибыл из Лигурии в Рим для выборов должностных лиц. Он не совершил в своей провинции ничего замечательного, что могло бы послужить правдоподобной причиной его замедления явиться на выборы позже обыкновенного. Комиции для избрания консулов происходили за двенадцать дней до мартовских календ. Были избраны Марк Эмилий Лепид и Гай Фламиний. На следующий день сделались преторами Аппий Клавдий Пульхр, Сервий Сульпиций Гальба, Квинт Теренций Куллеон, Луций Теренций Массалиот, Квинт Фульвий Флакк и Марк Фурий Крассипед. По окончании выборов консул представил на решение сената, какие провинции угодно назначить преторам. Двум назначили круг деятельности в Риме для судопроизводства, двум вне Италии, а именно в Сицилии и Сардинии, и двум в Италии, а именно в Таренте и Галлии. И преторам было велено немедленно, до вступления в должность, распределить провинции по жребию. Сервию Сульпицию досталось по жребию судопроизводство между гражданами, Квинту Теренцию – между иноземцами, Луцию Теренцию – Сицилия, Квинту Фульвию – Сардиния, Аппию Клавдию – Тарент и Марку Фурию – Галлия.

В этом году Луций Минуций Миртил и Луций Манлий по приказанию городского претора Марка Клавдия были выданы фециалами послам и отвезены в Карфаген за то, что побили, как говорили, карфагенских послов.

Распространился слух о том, что в Лигурии с каждым днем все более и более грозит разразиться великая война. Поэтому сенат в тот день, когда новые консулы докладывали о провинциях и о положении дел государства, обоим назначил провинцией Лигурию. Против этого сенатского постановления протестовал консул Лепид. Он говорил, что неприлично запереть обоих консулов в лигурийские долины, между тем как Марк Фульвий и Гней Манлий уже в продолжение двух лет царствуют, один в Европе, другой в Азии, словно заместители Филиппа и Антиоха. Если угодно, чтобы в тех странах находились армии, то во главе их лучше должны стоять консулы, чем частные лица. Те оба рыскают, наводя ужасы войны, среди племен, которым война не была объявлена, и продают мир за деньги. Если нужно занимать те провинции армиями, то консулы Гай Ливий и Марк Валерий должны были быть преемниками Фульвия и Манлия точно таким же образом, как был преемником Мания Ацилия консул Луций Сципион, а Луция Сципиона – Марк Фульвий и Гней Манлий. Теперь, по крайней мере, по окончании войны с этолийцами, когда Азия уже отнята у Антиоха, галлы побеждены, дóлжно или послать консулов к консульским войскам, или же увести легионы оттуда и возвратить их наконец государству. Выслушав это, сенат остался при своем мнении, чтобы Лигурия была провинцией обоим консулам, но постановил, чтобы Манлий и Фульвий оставили свои провинции, вывели оттуда армии и возвратились в Рим.

43. Марк Фульвий и консул Марк Эмилий находились во вражде друг с другом; кроме того, Эмилий думал, что он сделался консулом двумя годами позже вследствие интриг Марка Фульвия. Поэтому, чтобы возбудить против него ненависть, он ввел в сенат амбракийских послов, подсказав им обвинения. Они жаловались, что, несмотря на соблюдение мира, повиновение требованиям прежних консулов и готовность послушно исполнять также и требования Марка Фульвия, против них начали войну, что сначала опустошили их поля и вызвали опасение, что будет разграблен и город и в нем произойдет избиение, таким образом этот страх вынудил их запереть ворота. Затем они подверглись осаде и штурму; ради примера наказали их всеми ужасами войны: избиением, пожарами, разрушением и разграблением города; жены и дети их уведены в рабство, имущество отнято и, что их более всего волнует, храмы по всему городу лишены украшений; изображения богов – или, лучше сказать, самих богов – сорвали с их мест и унесли; амбракийцам остались одни голые стены и постаменты изображений богов, чтобы покланяться им, чтобы к ним обращаться со своими просьбами и воссылать свои молитвы. Когда они приносили эти жалобы, консул, задавая им, по уговору, вопросы с целью вызвать их на новые обвинения, заставлял их высказать многое, как бы против их воли. Так как эти обвинения произвели впечатление на сенаторов, то другой консул, Гай Фламиний, принял сторону Марка Фульвия и сказал, что амбракийцы выбрали старый и уже избитый путь. Точно так обвинили Марка Марцелла сиракузцы, Квинта Фульвия кампанцы[1157]1157
  …обвинили Марка Марцелла сиракузцы, Квинта Фульвия кампанцы. – См. XXVI, 30 и XXV, 27.


[Закрыть]. Почему не позволить, чтобы таким же способом был обвинен Тит Квинкций царем Филиппом, Маний Ацилий и Луций Сципион Антиохом, Гней Манлий галлами и сам Марк Фульвий – этолийцами и народами Кефаллении? «Неужели вы полагаете, сенаторы, что или я вместо Марка Фульвия, или сам Марк Фульвий станем уверять, что он не штурмовал и не взял Амбракию, что он оттуда не вывез изображений богов и украшений и что в прочих отношениях с городом не поступил так, как обыкновенно поступают со взятыми силою городами? Ведь он за эти подвиги будет требовать у вас триумфа, понесет перед своей колесницей изображение взятой Амбракии, те самые изображения богов, на похищение которых они жалуются, и прочую добычу этого города и повесит у входа в свой дом. У них нет никакого основания отделяться от этолийцев. Дело амбракийцев и этолийцев общее. Поэтому пусть мой товарищ обнаруживает свою вражду или при другом случае, или же если непременно хочет в данном случае, то пусть задержит своих амбракийцев до прибытия Марка Фульвия; в отсутствие же Марка Фульвия я не позволю сделать никакого постановления ни относительно амбракийцев, ни относительно этолийцев».

44. Так как Эмилий жаловался на хитрое коварство своего противника, как на нечто всем известное, и утверждал, что тот мешканием будет тянуть время, чтобы не прибыть в Рим в консульство своего врага, то два дня прошло в спорах между консулами. И казалось, что в присутствии Фламиния не может состояться никакого постановления. Воспользовались случаем, когда Фламиний по болезни случайно отсутствовал, и по докладу Эмилия состоялось сенатское постановление о том, чтобы фракийцам возвращено было все их имущество; чтобы они были свободными и пользовались собственными законами; чтобы они взимали пошлины, какие захотят, на суше и на море, лишь бы только были свободны от них римляне и союзники латинского племени; что дело об изображениях богов и прочих украшениях, на похищение которых из святилищ они жалуются, решено по возвращении в Рим Марка Фульвия представить на усмотрение коллегии понтификов и поступить согласно с их мнением. Но консул не удовольствовался этим и впоследствии в малолюдном собрании сената провел еще новое сенатское постановление, а именно, что, по мнению сената, Амбракия не взята штурмом.

Затем, по постановлению децемвиров, происходило трехдневное молебствие о здравии народа, потому что жестокая чума производила опустошения в городе и в деревнях. Затем происходили Латинские празднества. Когда консулы совершили эти религиозные обряды и покончили с набором – ведь оба предпочли воспользоваться новобранцами, – они отправились в провинцию и распустили старых воинов.

По отъезде консулов в Рим прибыл проконсул Гней Манлий. Когда претор Сервий Сульпиций дал ему аудиенцию в сенате в храме Беллоны и он сам, упомянув о совершенных им подвигах, требовал за них воздать честь бессмертным богам и позволить ему с триумфом вступить в город, то этому воспротивилась бóльшая часть состоявших при нем десяти уполномоченных, преимущественно же Луций Фурий Пурпурион и Луций Эмилий Павел.

45. Они-де были прикомандированы к Гнею Манлию в качестве уполномоченных для заключения мира с Антиохом и для окончательного определения условий союзного договора, начало которым было положено Луцием Сципионом. Гней Манлий старался-де изо всех сил нарушить этот мир и взять в плен хитростью Антиоха, если бы только последний позволил себя перехитрить. Но он, узнав о коварстве консула, хотя его часто приглашали на переговоры и ему таким образом угрожала опасность быть пойманным, избегал не только встретиться с ним, но и видеть его. Когда Манлий намеревался перейти Тавр, его едва удержали все уполномоченные своими просьбами уклониться от поражения, предсказанного пророчеством Сивиллы тому, кто переступит роковой рубеж; но тем не менее он пододвинул войско и расположился лагерем на самом горном хребте у водораздела. Не находя там никакого повода к войне, потому что царские гарнизоны оставались спокойными, он повел войска против галлогреков и начал с этим народом войну, не спросив воли сената и без повеления народа. Кто когда-либо осмелился сделать это по собственному произволу? Войны с Антиохом, Филиппом, Ганнибалом и карфагенянами велись в самое недавнее время. Относительно всех их был спрошен сенат и последовало повеление народа; часто предварительно посылали послов, требовали удовлетворения, наконец, отправляли лиц, которые бы объявили войну. «Что из этого сделал ты, Гай Манлий, для того, чтобы нам считать эту войну предпринятой от имени римского народа, а не твоим личным разбойническим набегом? Но ты был, конечно, этим доволен и повел свое войско прямым путем на тех, кого ты выбрал себе врагом. Или разве ты не обошел по всем извилинам дорог все трущобы и закоулки Писидии, Ликаонии и Фригии, собирая милостыню от тиранов и жителей уединенных крепостей и останавливаясь на распутьях, чтобы наемный консул последовал с римским войском туда, куда повернет свое войско Аттал, брат Евмена? Ведь что за дело было тебе до Ороанд, что за дело до прочих так же невинных городов? А саму войну, во имя которой ты требуешь триумфа, как ты ее вел? Сражался ли ты в удобном для тебя месте и в благоприятное для тебя время? Ты, действительно, имеешь полное право требовать воздать бессмертным богам честь, во-первых, за то, что они не захотели, чтобы войско поплатилось за безрассудную дерзость полководца, начавшего войну вопреки всякому международному праву; во-вторых, за то, что они противопоставили нам животных, а не врагов.

46. Не думайте, что только имя галлогреков составное: гораздо раньше смешение испортило тела и души их. Или разве возвратился бы оттуда, насколько это зависело от вашего полководца, хоть один вестник, если бы это были те галлы, с которыми в Италии сражались тысячу раз с различным успехом? Дважды сражались с ними, дважды он подходил к ним в неудобной местности и строил в глубокой долине, почти у ног неприятелей, свою боевую линию. Не бросай они с возвышенного места даже стрел, но ринься на нас голыми своими телами, и то они могли нас задавить. Итак, что же случилось? Велико счастье римского народа, велико и страшно его имя. Недавнее поражение Ганнибала, Филиппа и Антиоха ошеломило их, словно громом. Враги такого исполинского роста были обращены в бегство одними пращами и стрелами: во время войны с галлами меч не обагрился в бою кровью. Они, словно стая птиц, улетали при первом свисте стрел. Но, клянусь Геркулесом, мы, все те же, – точно судьба хотела нам напомнить, что случилось бы с нами, если бы мы имели дело с настоящим неприятелем, – наткнувшись на обратном пути на жалких фракийских разбойников, были разбиты, обращены в бегство и потеряли обоз. Квинт Минуций Терм, потеря которого гораздо чувствительнее, чем если бы погиб Гней Манлий, по необдуманности которого мы потерпели это поражение, пал со многими храбрыми мужами. Войско, возвращаясь с добычей, отнятой у царя Антиоха, было рассеяно на три части, тут авангард, там арьергард, а там обоз, и провело одну ночь, скрываясь по терновникам, в берлогах диких зверей. И за это требуют триумфа? Если бы ты во Фракии не потерпел позорного поражения, то над какими врагами ты требовал бы триумфа? Мне думается, над теми, на которых указал бы тебе, как на врагов, сенат и римский народ. Так получили триумф вот этот Луций Сципион, так вот тот Маний Ацилий над царем Антиохом, так несколько раньше Тит Квинкций над царем Филиппом, так Публий Африканский над Ганнибалом и карфагенянами и Сифаком. И когда сенат уже постановил войну, был, однако, поднят вопрос о тех пустяках, кому дóлжно объявить войну: дóлжно ли объявить ее непременно самим царям или же достаточно известить какой-либо их гарнизон. Итак, хотите ли вы, чтобы все это было осквернено и нарушено, чтобы права фециалов были уничтожены, чтобы вовсе не существовало более фециалов? Пусть потерпит – да простят мне эти слова боги! – ущерб религия, пусть овладеет вашими душами забвение о богах, но неужели вы хотите, чтобы и у сената более не спрашивали мнения относительно войны? Чтобы народу не предлагали вопроса, хочет ли и приказывает ли он вести войну с галлами? Но вот, по крайней мере, недавно консулы хотели получить Грецию и Азию; однако, когда вы настойчиво им назначали провинцией Лигурию, они подчинились вашему приказанию. Поэтому, благополучно окончив войны, они по справедливости попросят триумфа у вас, по воле которых они вели ее».