Текст книги "Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции"

В переходный период от многочисленных видов кистеперых рыб к стегоцефалам – наиболее древним и примитивным видам земноводных – произошел и еще целый ряд морфологических преобразований, которые скрупулезно описаны в работе И. Шмальгаузена. Сначала за ненадобностью и вследствие неупотребления сократилась мускулатура брюшного отдела, что позволяло быстрее и эффективнее передвигаться ползанием, поскольку уменьшилось давление брюха на почву и трение его о грунт. Затем на брюхе стала развиваться совсем иная мускулатура, способствующая поднятию тела над почвой для полного устранения трения. Это стало возможным при переходе к хождению путем периодического поднимания брюха выше уровня почвы на все еще слабых конечностях.

Главным направлением морфологических преобразований, с которым были скоординированы прочие преобразования, явился, безусловно, переход рыбьих плавников в конечности наземных позвоночных. Этот переход совершался медленно и постепенно, и в то же время потребовал целого ряда скачкообразных трансформерных изменений у большого числа видов кистеперых рыб. Эти виды были уже частично преадаптированы к использованию плавников для перемещения тела по твердой поверхности благодаря тому, что эти плавники были приспособлены к опорному действию при переползании по дну водоемов.

Между плавниками рыб и конечностями даже самых древних наземных позвоночных пролегает огромное эволюционно обусловленное и вполне очевидное с морфологической точки зрения расстояние, фундаментальное различие. Плавники представляют собой, как правило, упругие пластинки, используемые для гребли в водной среде. В них нет ни суставов, ни расчленения на отдельные специализированные части. Им очень далеко до конечностей наземных позвоночных, которые представляют собой систему рычагов, состоящую из последовательных звеньев и одновременно разделенную и связанную суставами. Глядя на плавники, очень даже трудно поверить, что их них могли развиться лапы наземных позвоночных. Но это область не веры, а прочного знания, добытого усилиями многих поколений ученых.

«У костной рыбы, – отмечает Шмальгаузен, – мускулатура прикрепляется только к основанию расчлененных и весьма упругих кожных лучей плавника. Внутренний скелет служит лишь опорой для кожного скелета и в лопасть плавника не входит. У кистеперых рыб это было уже несколько иначе. Внутренний скелет расчленялся и проникал вместе с мускулатурой внутрь лопасти плавника… Строение скелета парных конечностей приобретало иногда поразительное сходство со строением конечностей наземного позвоночного» (Там же, с. 74).

Преобразование конечностей в переходный период от видов кистеперых рыб к видам наиболее примитивных земноводных можно считать авангардным инновационным приобретением, скоординированным биологической работой с другими приобретениями. Но вначале в авангарде эволюционных новшеств находилось изменением двигательной активности позвоночника.

«Свободные конечности, – пишет Шмальгаузен, – служили первоначально простыми точками опоры для животного, передвигающегося по суше с помощью таких же изгибов тела, какие использовались при плавании в воде. С усложнением мускулатуры и удлинением элементов скелета эти органы опоры превращались постепенно в сложные рычаги, роль которых в движении становилась все более активной… Работая поочередно, передние конечности приподнимали и подтягивали тело, а задние конечности толкали его вперед (сначала при существенной помощи хвоста). Различная работа передних и задних конечностей отразилась на их строении. Основное значение при передвижении на суше переходило к задним конечностям» (Там же, с. 73).

Изменение способа передвижения, связанное с активной работой конечностей повлекло за собой в свою очередь изменение работы скелетных форм и образование суставов плечевого пояса, тазового пояса и шейного отдела позвоночника. У рыб в передней части туловища имелось тесное соединение спинного скелета с крышей черепа специальными покровными костями. Оно сохранялось и у некоторых видов наиболее примитивных стегоцефалов. У более эволюционно продвинутых для жизни на суше видов на месте покровных костей образуются суставы шейного отдела позвоночника и становятся возможными как повороты головы, так и формирование подвижного плечевого пояса. Эти изменения, несомненно, являются результатом совместных усилий передних конечностей, необходимых для увеличения ширины шага, и всей передней части туловища, которая при передвижении тела подвергается постоянным поворотам из стороны в сторону. «Шарнирное» устройство суставов явилось результатом разработки соответствующих частей посредством постоянных поворотов и отбора наиболее подвижных особей. Одновременно развивается и мускулатура, обеспечивающая подобные повороты. Происходит обособление мышц плечевого пояса от боковых мышц тела, которое становится возможным вследствие того, что часть туловищной мускулатуры находит точки опоры на все более удлиняющихся костях плечевого пояса.

По мере освобождения передней части туловища от ставших ненужными покровных костей, намертво прикреплявших ее к крыше черепа, начинается и разработка шейного отдела позвоночника посредством поворотов и подъемов головы. Потребность в движениях головы была связана прежде всего с повышением роли зрения и других находящихся на ней органов чувств для ориентации в окружающей обстановке. Потребность в увеличении подвижности головы была обусловлена также тем, что туловища наземных позвоночных находились в плотном контакте с поверхностью земли и не могли столь же оперативно поворачиваться вокруг своей оси, как туловища рыб в водной среде. Это обусловило развитие шейного отдела позвоночника с образованием суставов и обособление мышц шеи от спинной мускулатуры этой части туловища. На основе толкающих усилий задних конечностей у наземных позвоночных происходит значительное расширение тазового пояса.

Переселение из водной в воздушную среду потребовало соответствующего изменения органов чувств. «Орган зрения, – указывает Шмальгаузен, – был у кистеперых особо развит. В растительных зарослях, среди камней, в мутной воде зрение не могло иметь большого значения. Соответственно и глаза были малы, и средний мозг также невелик. У рыб главным светопреломляющим телом был хрусталик глаза. Он имеет шаровидную форму и очень высокий показатель преломления (больше, чем у оптического стекла). Наоборот, на грани воды у роговицы никакого светопреломления не было. Глаза рыбы оказываются в воздушной среде крайне близорукими. При переходе в воздушную среду должны были произойти большие изменения в строении глаза. В воздухе главное значение приобретает светопреломление на поверхности роговицы. Поэтому она становится более выпуклой. Наоборот, хрусталик имеет теперь меньшее значение – он более плоский и служит в основном для аккомодации. Последняя достигается перемещением хрусталика с помощью мышц» (Там же, с. 70).

Прогрессивное развитие органов зрения происходило также на основе постоянных усилий внешних рецепторов и мобилизующих их работу усилий центральной нервной системы. Это развитие стимулировалось прозрачностью воздушной среды, допускавшей практически неограниченную дальность зрения. Одновременно применительно к воздушной среде на основе усилий переселенцев развивались органы слуха и другие органы чувств.

Науке известны по ископаемым останкам многие виды кистеперых рыб. Они различаются прежде всего по длине тела. Среди них есть мелкие, длиной до 50 см, крупные – до 150 см и даже гиганты длиной в несколько метров. Весьма разнообразны они и по своему строению. Для них был присущ феномен, который мы называем трансформерным полиморфизмом. Мы определяем трансформерный полиморфизм как резко повышенное разнообразие форм представителей одного вида, находящегося в процессе скоростного преобразования. Как правило, такое разнообразие связано с причудливым сочетанием архаических и новоприобретенных признаков и свойств строения организмов.

Переходной формой между кистеперыми рыбами и ранними земноводными являются так называемые ихтиостеги. Это, как правило, все еще рыбы, но имеющие в своем строении определенные признаки, обнаруживающие тенденцию к превращению в наземных позвоночных. Ихтиостеги жили большей частью времени в воде, но систематически выползали на берег. Их привлекало обилие пищи и наличие относительной безопасности от врагов, хотя питались они и в воде.

Наиболее архаическим признаком ихтиостег был рыбий хвост с мощным хвостовым плавником, позволяющий быстро передвигаться в воде и служивший лишь некоторой дополнительной опорой тела при передвижении на суше. Наиболее же инновационными признаками были гибкость позвоночника, наличие дифференцированной мускулатуры и строение конечностей. Но и здесь исторически прогрессивные черты неотделимы от архаических, свойства, унаследованные от кистеперых рыб, взаимодействуют со свойствами наиболее ранних стегоцефалов.

К примитивным с точки зрения жизни на суше чертам относились рудименты костей жаберной крышки, наличие покровных костей, намертво прикрепляющих голову к спине, мелкая чешуя, защищавшая кожу. Все это было в точности унаследовано от предков – кистеперых рыб. Череп ихтиостега внешне напоминал цельную крышу, покрывавшую мозг, с отверстиями для глаз. Отсюда происходит и название ихтиостег (от греч. «ихтис» – рыба и «стеге» – крыша). Крышевидный череп роднит их и с позднейшими стегоцефалами (от греч. «стеге» – крыша и «цефале», или «кефале» – голова).

В отличие от кистеперых рыб ихтиостеги приобрели сочленения позвонков, обеспечивающие свободу изгибания позвоночника при обходе препятствий и осуществления других маневров, необходимых для передвижения на суше. Весьма неоднозначным было развитие конечностей. С одной стороны, по своему строению конечности ихтиостег мало отличались от конечностей более развитых наземных позвоночных. Они были пятипалыми, имели плечевую кость и локтевой изгиб.

Однако, с другой стороны, у них активную роль в передвижении по суше играли передние конечности, тогда как задние значительно отстали в своей развитии и могли служить лишь дополнительной опорой. В результате передние конечности сложились значительно более длинными и сильными, имели длинные плечевые кости. Плечевой пояс уже отделился от черепа, в чем ихтиостеги обогнали в развитии многих позднейших стегоцефалов, но голова еще была прикреплена к туловищу неподвижными костями. Палеонтологи остроумно называли ихтиостег «четвероногими рыбами», подчеркивая при этом парадоксальность сочетания у них водных и наземных приспособлений.

Дальнейшее развитие наземных позвоночных было связано с не менее парадоксальными сочетаниями у различных видов стегоцефалов форм, свидетельствующих об их приспособленности к жизни в воде и на суше. Переход от водного к наземному существованию происходил и очень медленно, постепенно, и бесчисленными скачками, отражавшими специфику приспособления каждого вида к определенной биологической работе в определенных условиях существования. Неизменным спутником каждого скачка был трансформерный полиморфизм, выражавшийся в единстве и расхождении архаических и прогрессивных свойств организации. Из этого полиморфизма посредством отбора стабилизировались определенные геномные, морфогенетические и функциональные корреляции, а изменение этих корреляций в процессе биологической работы скачкообразно и скоординировано преобразовывало геномы и приводило к образованию новых видов.

Проведенный И. Шмальгаузеном подробнейший анализ происхождения наземных позвоночных в своих основных выводах и конкретике нисколько не устарел. Он подводит нас к необходимости пересмотреть и наши взгляды на микроэволюцию. Макроэволюционные преобразования связаны не только с общностью происхождения преобразующихся видов и не с сальтационными изменениями организации. Они отражают общность биологической работы родственных видов применительно к новым условиям существования.

Подробное рассмотрение посредством сравнительного анализа морфофизиологичных видов убеждает в том, что именно такие преобразования, достигнутые в процессе биологической работы организмов и отшлифованные отбором, приводят к преобразованию геномов, а не наоборот. Длительное, совершающееся в ходе самопреобразования больших групп организмов многих поколений накопление мелких морфологических изменений и отбора наиболее эффективно работающих организмов приводит в конечном счете к трансформерным состояниям этих организмов и скачкообразному преобразованию их геномов. Такое преобразование заключается в коррекции хода эмбриогенеза под действием гормонов и ферментов, вырабатываемых в стрессовых состояниях при изменении форм и способов биологической работы и связанной с ним филогенетической тренировки. Преобразование геномов осуществляется посредством постепенного накопления изменений работы регуляторных механизмов генетических структур, а по мере этого накопления – посредством скачкообразной трансформации их устройства и организации. Такая трансформация связана со сбросом излишних информационных емкостей и установлением нового режима работы генетических регуляторов в соответствии с новыми требованиями организмов по продуцированию белковых соединений.

Подобные переходы консерверов в трансформеров и крупные трансформерные преобразования происходят на всех этапах истории жизни на Земле. Они особенно ярко проявляются при переходе от одноклеточных к многоклеточным, от бесполых к размножающимся половым путем, от бесскелетных животных к скелетным, от скелетных к позвоночным, от разноспоровых растений к голосеменным, от голосеменных – к покрытосеменным, от рыб – к земноводным, от земноводных – к рептилиям, от рептилий – к птицам и млекопитающим, от мелких млекопитающих – к хищным, копытным и приматам, наконец – от обезьяноподобных приматов – к человеку.

Заключение

Итак, дорогие читатели, мы с Вами прошли Великий путь эволюции от возникновения нашей Вселенной – Метагалактики до возникновения человека на нашей маленькой Земле. Вместе мы обозрели нашу Вселенную, когда она была не только меньше Земли, но и меньше мельчайшего атома, пережили ужас Большого Взрыва, проследили расширение материи после Взрыва, увидели, как формировались атомы, их ядра и оболочки, как возникали элементарные частицы, образовывались галактики и звезды. Мы краем глаза взглянули на возможность существования иных миров, других Метагалактик, похожих или непохожих на нашу. Потом мы вернулись в современную Метагалактику. Мы поняли, что наш естественный способ восприятия явлений сформировался в земных условиях и поэтому способен отображать Космос лишь в рамках, соответствующих особенностям земной природы. Мы проникли в тайны теоретических конструкций, которые в соединении с наблюдениями позволяют расширить рамки нашего естественного способа восприятия, формировать искусственные способы восприятия, обеспечивающие по мере эволюции науки практически безграничное повышение познавательных способностей человека.

Затем мы занялись поиском внеземных цивилизаций. Мы отследили историю этого поиска, поняли причины его неудач, открыли его дальнейшие перспективы. Мы увидели высокую вероятность существенных различий в способах восприятия внеземных разумных существ, проследили это на примерах существенных различий между способами восприятия живых существ нашей Земли, обитающих в разных средах и приспособленных к ним – в водной среде, в темноте, в условиях слабой видимости, в лесах, пустынях и т. д. Мы услышали «разговоры» рыб, заглянули в глаза гремучих змей, ощутили действие эхолокаторов дельфинов. Мы были опечалены нашим одиночеством в безграничной Вселенной, но в нас засияла надежда на встречу с собратьями по разуму.

Потом мы снова поднялись на могучих крыльях современной науки и отправились в путешествие по Метагалактике. Мы обозрели ее крупномасштабную структуру, облетели сверхскопления и скопления галактик, посетили различные виды галактик – спиральных, шаровидных и многих других. Нам интересно было посетить ближайшую к нашей галактику Андромеды, которая с огромной скоростью сближается с нашей Галактикой и сольется с ней как сиамские близнецы через огромный по земным меркам период времени. Эта красавица галактика Андромеды так похожа на нашу Галактику, и глядя на нее, мы увидели наш Млечный Путь, каким мы видели бы его, если бы отлетели на несколько десятков световых лет.

Но нам пора было отправляться к звездам. Мы посетили самые разнообразные звезды, увидели красные гиганты, желтые карлики, пульсары, сонары, квазары и другие светила. Мы отследили их эволюцию, узнали, как они формируются, посмотрели, как в их недрах «выплавляются» химические элементы. Мы побывали в самых экзотических, жутких и странных образованиях Космоса. Мы проваливались через черные дыры в другие метагалактики, а потом через белые дыры возвращались обратно. Мы ворвались в странный мир фридмонов, которые извне представляют собой микрочастицы, а изнутри – целые метагалактики, в которых, возможно, существуют космические цивилизации. Но звезды, эти красавицы звезды, которые мы видели вблизи, пробирались в их горячейшие термоядерные недра, показались нам интереснее всего. Мы отследили их образование из огромных газовых облаков, постигли историю их существования от рождения до гибели. Мы посетили планеты, которые вращаются вокруг некоторых звезд. Нам пока не удалось обнаружить на них присутствие жизни. Поищем еще, ведь где-то она обязательно есть!

Мы облетели множества солнц, и похожих, и непохожих на наше Солнце. Это они своим таинственным светом в темные безоблачные ночи призывают нас отправиться в бездонные просторы Космоса. Но пора было возвращаться в нашу родную Солнечную систему. Мы отправились к Солнцу, разглядели его пятна, протуберанцы, вторглись в его ядро, оглядели периоды наивысшей солнечной активности. Мы рассмотрели историю Солнца и Солнечной системы, поняли, как образовывались планеты.

Покинув Солнце, мы облетели пояс астероидов и побывали на каждой из планет. Мы испытали жуткие перепады температур, осмотрели безжизненный ландшафт Луны. Мы были на раскаленном Меркурии, на страшно горячей, покрытой облаками Венере. На Марсе мы разглядели отпечатки водных потоков, которые могли стать источником жизни, но пересохли, оставив замерзшую воду лишь на полярных шапках. Жуткая картина открылась нам на планетах – гигантах Юпитере, Сатурне и Уране. Мы посетили каждый из их спутников, оглядели их кольца. Последним мы осмотрели страшно холодный далекий Плутон. О путешественники Вселенной! Долог и тяжек ваш путь!

Пора было возвращаться на родную и такую прекрасную Землю. Но оглянувшись на ее историю, мы увидели ее такой непривычной, страшной, совершенно безжизненной планетой. Пришлось отправиться в путешествие во времени, чтобы отследить, как на ней образовывалась жизнь. Мы увидели огромный покрывавший Землю первобытный океан, согревавшийся под животворными лучами Солнца. Мы разглядели, как в этом безбрежном океане постепенно образовывался «первобытный бульон», в котором формировались сложные молекулярные соединения. Медленно, очень медленно происходили процессы образования первичной жизни. Наконец, стали образовываться клетки и структуры ДНК, позволявшие размножаться одноклеточным организмам. Много времени ушло, пока мы стали наблюдать усложнение организмов, образование многоклеточных, разделение на прикрепленные организмы растений и беспрестанно движущихся животных. Потом стали образовываться причудливые организмы различных геометрических форм. Животные разделились на хищников и растительноядных. Многие животные покрылись панцирями для защиты от хищников. Мы наблюдали, как появились первые позвоночные, как в океанской воде заплескались первые рыбы.

А потом мы стали наблюдать покорение суши. Мы увидели, как формировались контингенты, как раскололся огромный единый материк Пангея на два материка – Лавразию и Гондвану. Потом мы наблюдали движение континентов, покоящихся на литосферных плитах и видели, как они плывут на жидкой основе со скоростью несколько сантиметров в год. Обратив свой взор на океан, мы увидели, как из него выбираются двоякодышащие и кистеперые рыбы, как у кистеперых рыб постепенно плавники преобразуются в лапы. Вот они, первые завоеватели суши! А потом началась эпоха земноводных, все еще зависимых от воды. С большим интересом мы смотрели, как земноводные породили пресмыкающихся, как планету покорили огромные динозавры со столь смертоносным естественным вооружением, что оно не встречалось больше ни до, ни после их господства над поверхностью Земли. Мы следили за охотой страшных двуногих хищных динозавров на огромных пятидесятитонных растительноядных динозавров. Мы подумали: о эта Земля, планета чудовищ!

Но вот наступило глобальное изменение климата, и эти огромные хладнокровные чудовища стали вымирать. Их вымирание длилось миллионы лет и освободило путь развитию млекопитающих. Мы с напряженным вниманием следили, как эти маленькие, похожие на мышей и крыс твари быстро размножались, увеличивались в размерах, расселялись и становились новыми хозяевами Земли. Неужели мы их потомки? И тем не менее это так.

И вот уже Землю населили самые разнообразные млекопитающие с теплой кровью, способные выдержать очень большие перепады температур окружающей среды. Произойдя от небольших пресмыкающихся, они сменили костные выросты на теплую шерсть. В небе летали птицы – потомки мелких летающих ящеров. Огромные звери, поразившие наше воображение, в чем-то напоминали тела динозавров. Но стихии этой динамичной планеты время от времени сильно изменили окружающую среду. Кто не успевал эволюционировать, тот вымирал.

Теперь мы перенеслись в тропические леса и стали наблюдать за приматами. Мы увидели, как эти обезьяны, лесные жители, без устали лазят по деревьям, добывая себе пропитание. Для лазания у них развились хватательные конечности, а сложность координации движений на высоте и разнообразие действий привело к значительному развитию мозга. Но вот снова изменился климат и произошло опустынивание многих тропических лесов. И тут многие виды обезьян спускаются с деревьев, становятся на задние лапы и начинают передними добывать себе пищу в заросших высокими травами степях. Трудно было узнать в этих слоняющихся на задних лапах по степи обезьянах наших более близких, чем ящеры, предков. Но всмотревшись в строение их тел и в их поведение, мы увидели, что они на нас, а мы на них не так уж и непохожи. Крайние консерваторы до сих пор оскорбляют наших животных предков, категорически отрицая наше происхождение от них. Но так же категорически они в свое время отрицали и обращение Земли вокруг Солнца. Почему бы и в эпоху космических путешествий не заставлять людей поверить, что Земля – абсолютный центр Вселенной?

Долго, очень долго мы следили, как эти обезьяны расселялись за пределами лесов в жарком поясе Земли. Их поведение напоминало поведение первых покорителей суши. А их двуногое прямохождение напоминало нам передвижение двуногих динозавров, которые освободили передние костистые лапы для удержания добычи, вонзая в нее свои жуткие многозубые пасти. Но двуногие обезьяны освободили свои передние лапы совсем для другой сложной деятельности. Вот они выкапывают коренья, используя для этого подобранные суки деревьев и острые камни, а вот они окружают мелких зверьков, убивают их острыми камнями, свежуют и питаются мясом.

А потом на наших глазах ускоряется процесс эволюции. Мы наблюдали поведение, строение тела и поведение африканских австралопитеков – все еще обезьян, но уже способных систематически пользоваться орудиями. Потом вымерли австралопитеки и появились азиатские хомо эректусы – обезьянолюди, переселившиеся в более холодный пояс Земли и научившиеся защищаться от холода, пользоваться огнем. Они выше ростом, у них в черепе значительно больше мозга. А вот и старушка Европа, почти замерзшая от наступления ледников, вырвалась вперед в великом деле формирования человека. В ней расселились неандертальцы, еще отличающиеся от нас по форме черепа и некоторыми особенностями строения тела, но уже обладающие огромным мозгом, умеющие создавать сложные орудия и выживать в жутких холодах приледниковой Европы. О эти неандертальцы, как не воздать им хвалу! Это они создали зачатки культуры, стали хоронить своих умерших и совершать первые религиозные обряды.

Но вот стали таять ледники, наступали межледниковья четырех жестоких оледенений. Стали вымирать мамонты, шерстистые носороги, овцебыки, другие животные приледниковой тундростепи. И неандертальцы, приспособленные к холодам своим строением тела, стали исчезать, и на смену им пришли кроманьонцы – люди современного типа, у которых уже совершенно исчез скошенный лоб и другие последние обезьяньи черты. Наступала эпоха неолита – великого взлета хозяйственного развития человеческих сообществ, подготовившая образование первых цивилизаций. Человек заселил практически всю Землю и стал властелином всех контингентов. Так завершился антропогенез и закончилось наше путешествие в историю природы.

И везде, где бы мы ни появлялись на крыльях науки, мы наблюдали последовательную и постоянно ускоряющуюся эволюцию. Что же продвигало вперед эту неустанную работу природы по выработке все более прогрессивных материальных форм космической организации и живых существ на маленькой планете Земля? В чем заключается механизм эволюции? Наблюдая историю природы, ее структурное многообразие, мы везде, во всякой крупинке Космоса отследили существование особых структур, которые, организуя и направляя движение вокруг себя, мобилизуют окружающую материю на эволюцию. Мы назвали эти структуры мобилизационными. На основе мобилизационных структур формируются ядра фундаментальных космических образований, окруженные рядом оболочек, которые в совокупности мы назвали мобилизационной периферией.

Мобилизационные ядра и периферию в виде оболочек имеют и микроскопические атомы, и огромные галактики, и звезды, и наше Солнце, и каждая планета, и Земля, и даже человеческие сообщества, государства, управленческие и хозяйственные структуры. Мобилизационные структуры и мобилизационные периферии имеются в каждом живом существе, у одних в виде примитивной чувствительности, у других – в виде нервной системы и мозга. Их прогрессивное развитие от менее сложных и совершенных форм к более сложным и совершенным мы наблюдали, совершая путешествие по истории живой природы.

К идее эволюционной роли мобилизационных структур автор этой книги пришел, изучая историю войн и военно-мобилизационных формирований. Эта история от самых первых древних цивилизаций и вплоть до окончания эпохи мировых войн убедительно свидетельствовала, что в непрерывной межгосударственной конкуренции за территории, за получение прочих ограниченных ресурсов побеждали в войнах, росли и образовывали огромные империи лишь те государства, которые смогли сформировать наиболее передовые и прогрессивные для своего времени мобилизационные структуры и обладали при этом достаточно обширной мобилизационной периферией, становящейся источником формирования достаточно крупных армий. При этом чем больше человеческих ресурсов мобилизационная структура государства могла оторвать от экономической деятельности и вооружить самым передовым для своего времени вооружением, тем больше были ее шансы на победы в войнах, покорение других государств и последовательное расширение своих территорий. А на этих территориях проживало население, которое облагалось контрибуциями и налогами, чем обеспечивалось высокая экономическая эффективность завоеваний и намечались перспективы для дальнейшего роста мобилизационной активности. В сущности и само государство возникло и очень долгое время развивалось как мобилизационная структура, обраставшая разнообразными социальными институтами.

Эти соображения и стали исходной клеточкой для создания общей теории эволюции, эволюционного объяснения истории и других аспектов нашего варианта универсального эволюционизма. Не следует думать, что мы выводим историю человечества из функционирования военно-мобилизационных структур, а социальный прогресс – из агрессивных войн и завоеваний. Наоборот. Мы ненавидим войны, проповедуем гуманистическую научную веру и отслеживаем эволюционное превращение традиционного государства насилия в современное государство благосостояния, основной задачей которого является не ведение войн и не подавление собственных подданных, а развитие гражданского общества, защита прав человека и оптимальное регулирование экономики для обеспечения максимального благосостояния, высокого качества жизни каждого гражданина. Просто военно-мобилизационные структуры в силу иерархичности своего строения, четкой упорядоченности, способности генерировать порядок из хаоса, выстраивать боевые порядки и использовать вещественно-энергетические ресурсы мобилизационной периферии для приращения этой периферии путем поглощения конкурирующих мобилизационных структур оказались удобной исходной моделью для изучения функционирования иного рода мобилизационных структур на самых различных уровнях космической эволюции. Напомним, что еще старик Гомер в своей «Илиаде» увидел в звездном небе «прекрасный космос», т. е. выстроившееся для боя войско.

Будучи очень разными по своему строению, сложности, высоте организации, устройству, механизму функционирования, эволюционному значению, прогрессивности, все мобилизационные структуры, действующие на самых различных уровнях и в слоях Космоса едины в одном: все они направляют движение мобилизуемой периферии, генерируют определенный порядок из хаоса разнообразных движений, выстраивают движущиеся формы и используют вещественно-энергетические ресурсы окружающей среды для воспроизводства собственного существования, а при благоприятных условиях – для экспансии во внешнюю среду. В косной материи это происходит непроизвольно, в живой материи – в стремлении к воспроизводству и оптимизации жизнедеятельности, а в человеке и обществе – сознательно и целенаправленно. Таким образом, общая теория эволюции – это теория устройства и функционирования мобилизационных структур, генераторов порядка, действующих во всех «порах» космической эволюции и являющихся ее движущими силами. Науку же, которая должна заниматься построением и развитием общей теории эволюции и согласованием частных конкретно-научных эволюционных теорий мы назвали эволютикой. Мы рассматривает эволютику как одновременно философскую и общенаучную дисциплину, призванную продвигать интеграцию научного знания.