Текст книги "Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции"

Всеобщность прогресса жизни проявляется ещё и в том, что два параллельных и в то же время взаимосвязанных космических мира – растения и животные – прогрессируют по выходе на сушу за последние 500 млн. лет в сходных направлениях. В палеозойскую эру величайшим достижением эволюции, доминирующими классами были споровые растения – папоротники, хвощи и плауны, а в мире животных – земноводные. Споровые растения можно назвать растительными земноводными, поскольку они могут жить и в воде, и на суше, но размножаться могут только с присутствием воды.

В мезозойскую эру доминирование переходит к голосеменным растениям и разнообразным рептилиям, главным образом – динозаврам. Многие наиболее существенные свойства голосеменных растений сближают их с рептилиями животного мира. Голосеменные считаются первыми истинно сухопутными растениями, поскольку они первыми проникали во внутренние районы континентов и заселяли засушливые области, подобно динозаврам, расселившись по всей Земле благодаря тёплому и сухому климату мезозоя. Вода не нужна им и для оплодотворения. Для голосеменных, как и для динозавров, характерны очень крупные формы, но среди них совсем нет трав. Так, мамонтово дерево, произрастающее в горах штата Калифорния США, достигает в высоту 135 м.

В кайнозойскую эру вершиной прогресса и гегемонами земной суши становятся покрытосеменные растения и млекопитающие. Они также имеют между собой немало общего. Благодаря гибкости приспособительных механизмов и покрытосеменные растения, и млекопитающие распространены по всей Земле и населяют самые различные климатические зоны, самые разнообразные флористические и фаунистические комплексы. И для тех, и для других свойствен универсализм в приспособлении, обусловленный универсализмом строения мобилизационных структур.

В то же время, несмотря на очевидный и судьбоносный для жизни в целом прогресс растительного мира, уровень этого прогресса не идёт ни в какое сравнение с прогрессом животного мира, увенчанным становлением и развитием разумного космоса. Это значит, что постоянно ветвящаяся линия всеобщего прогресса сухопутных животных прошла выше линии всеобщего прогресса растительного мира земной суши. Точно так же линия всеобщего (глобального, всемирно-исторического) прогресса жизни в морской среде проходит ниже линии прогресса на континентах, линия прогресса беспозвоночных в море и на суше (например, насекомых) – ниже линии прогресса позвоночных и т. д. И это несмотря на то, что частный прогресс позволяет им процветать и быть нашими современниками, внося свой весомый вклад во всеобщий прогресс жизни путём выполнения своей роли в экологии, в единой системе биосферы.

Частные прогрессы любых экосистем, видов, групп живых организмов и единый всеобщий прогресс жизни на Земле глубочайшим образом связаны, взаимозависимы, взаимообусловлены. При этом, конечно, частные прогрессы нередко становятся препятствиями на пути всеобщего прогресса, перекрывают развитие более прогрессивных форм жизни, ставят под вопрос самое их возникновение и существование. Однако частный прогресс, даже став силой всеобщего регресса, не в силах одолеть устремлённость к прогрессу жизни в целом, подпитываемую всеобщей устремлённостью к оптимизации жизнедеятельности. Частный прогресс как сила, направленная против прогресса жизни в целом, не может его одолеть именно в силу своего частного, частичного характера, даже нарастив очень мощные мобилизационные структуры, способные к глобальному доминированию. В конечном счёте устремлённость к глобальному доминированию мощной и агрессивной формы, базирующейся на очень развитой естественной вооружённости, ведёт к краху этой формы, её глобальному вымиранию. Ибо жизнь в целом всегда сильнее любых доминирующих форм. Более того, преодоление доминирования мощной и агрессивной формы, глобальное сопротивление ей способствует ускорению и углублению всеобщего прогресса жизни.

Крах динозавров наряду с глобальным изменение климата был обусловлен их чрезвычайно высокой конкурентоспособностью на мировом уровне при неспособности к гибким и глубоким позитивным изменениям в ответ на изменения земного космоса. Мировое господство динозавров угнетало глобальный прогресс позвоночных и препятствовало развитию млекопитающих. Вместе с тем именно в неравной конкуренции с динозаврами вызрели те прогрессивные качества млекопитающих, те способности к гибким и глубоким позитивным трансформациям в широком спектре, которых так не хватало динозаврам и которые позволили млекопитающим выжить и закалиться в смене оледенений и межледниковых периодов.

После вымирания динозавров млекопитающие и птицы прогрессировали именно по проторенным ими путям, занимая опустевшие экологические ниши. Слоны и гигантские носороги заняли ниши гигантских растительноядных динозавров. Саблезубые кошки, медведи и волки – ниши хищных динозавров суши. Киты и дельфины стали наследниками ниши морских пресмыкающихся, а теплокровные птицы унаследовали ниши летающих ящеров. В живой эволюции прогрессивные наработки, как правило, не пропадают, а усиливаются теми, кто приходит на смену и перехватывает эстафету прогресса. Однако и проторенные пути эволюции часто оказываются тупиковыми, ибо дальнейший прогресс требует инноваций, а инновации даются нелегко, с большими потерями и энергетическими затратами.

В конечном счёте многих гигантских млекопитающих, эволюционировавших по пути, проторенному динозаврами, ждала та же участь. Вымерли многие виды древних слонов и гигантских носорогов, не выдержав испытания ледниковыми периодами. В периоды межледниковых потеплений вымерли могучие мамонты, шерстистые носороги, пещерные медведи, так как, слишком хорошо перенося холод, они не смогли приспособиться к многовековому изменению среды при изменении климатических условий. Вымерли и огромные саблезубые кошки вследствие того, что были сильны почти как динозавры и тоже не обладали способностью к гибким и глубоким переменам.

Не сила и мощь, а усложнение поведения, возрастание роли биологической работы по сравнению с ролью естественной вооружённости, повышение предприимчивости в противостоянии естественному отбору, усложнение взаимоотношений внутри популяций, повышение роли «обучения» молодых поколений трудной науке выживания становятся ведущими факторами всеобщего прогресса жизни. Главную роль в становлении этих факторов играет у высших животных развитие головного мозга, способности всё более адекватного отражения действительности через способность к эмпирическим обобщениям.

Всё это необходимо иметь в виду при решении сложнейшей проблемы установления критериев прогрессивного развития жизни – проблемы, от решения которой отказался даже великий Дарвин и которую до сих пор нельзя признать удовлетворительно решённой, а скорее донельзя запутанной.

Главным критерием частного прогресса жизни является выработка полезных приспособлений для повышения уровня приспособленности к своей среде. В этом смысле выживают и переживают других наиболее приспособленные и с этой точки зрения более прогрессивные. Не сумевшие приспособиться выбраковываются отбором и вымирают. Поэтому наряду с высокопрогрессивными видами продолжают существовать и процветать примитивные виды, тоже наиболее прогрессивные, но в рамках частного прогресса, в рамках приспособленности к среде.

Главным критерием всеобщего прогресса жизни является выработка мобилизационных структур для повышения уровня господства над средой, гибкости приспособительных механизмов, обеспечения более высокого качества и самостоятельности жизни. У более прогрессивных существ наблюдается превышение уровня мобилизации над уровнем непосредственной приспособленности. Отсюда вытекает решающая роль во всеобщем прогрессе такого критерия, как качество мобилизационных структур, выражающегося в развитии нервной системы и её мобилизационного ядра – головного мозга. Эта мобилизационная структура организма осуществляет управление поведением и получением информации о внешнем мире.

Из двух мобилизационных структур двух сравниваемых с точки зрения прогрессивности групп живых существ более прогрессивной может быть признана та, которая обеспечивает более разнообразные познавательные способности (по шкале «раздражимость-возбудимость-чувствительность-воспроиимчивость-пред-ставляемость-психика-сознание») и в соответствии с ними – боле высокую сложность реакций на внешние воздействия и свободу поведения, превышение условных рефлексов над безусловными. Это обстоятельство обусловливает ещё один важный критерий прогресса – качество жизни, которое неотделимо от свободы поведения и способности мобилизовывать организмы на оптимизацию жизнедеятельности, сопротивление естественному отбору (вымиранию, умиранию).

Важными критериями являются также трудоёмкость осуществляемой биологической работы и способность к самоусовершенствованию в процессе этой работы, а также забота о потомстве и превышение приобретенных качеств над врождёнными.

Ещё одним критерием всеобщего прогресса является уровень сотрудничества и взаимопомощи, регулируемый не безусловными, а условными рефлексами. Связь мобилизации и свободы, качества жизни и сопротивления смерти, способности познания и самоусовершенствования в процессе работы является всеобщим критерием, посредством которого можно определить уровень прогрессивности не только биологических, но и общественных организмов – социальных групп, цивилизаций, этносов, государств.

Наконец критерием, объединяющим частный и всеобщий прогресс жизни, является конкурентоспособность мобилизационных структур на самых различных уровнях их функционирования, их способность противостоять конкурирующим структурам, побеждать и вытеснять их на периферию ареала обитания, получать ресурсы из внешней среды, осуществлять экспансию за пределы среды обитания, приобретать значение доминирующей группы на региональном или даже глобальном уровне, в биосфере в целом.

Конечно, прогресс живой природы представляет собой не столько единую линию, состоящую из ряда последовательных, сменяющих друг друга этапов, а скорее ветвистое дерево, ветви которого представляют различные типы частного, ограниченного, относительного прогресса. Однако предложенные нами критерии позволяют выделить и устойчивые линии всемирного биоисторического прогресса. Так, животные более способны к прогрессу, чем растения, а растения – более прогрессивны, чем простейшие. Покрытосеменные растения более прогрессивны, чем голосеменные, голосеменные – чем споровые, споровые – чем водоросли и т. д. Человек безусловно прогрессивнее других приматов, высшие животные, включая приматов – более прогрессивны, чем другие млекопитающие, млекопитающие прогрессивнее птиц и насекомых, млекопитающие и птицы прогрессивнее рептилий, рептилии прогрессивнее земноводных, земноводные прогрессивнее рыб, рыбы превосходят своей организацией морских беспозвоночных, многоклеточные беспозвоночные – одноклеточных, эукариоты – прокариотов, организмы, размножающиеся половым путём – организмов, осуществляющих бесполое размножение и т. д. Их отличает друг от друга главным образом уровень развития мобилизационных структур, сложность производимой ими эволюционной работы, способность посредством этой работы приспосабливаться к изменяющимся условиям окружающей среды, сопротивляться им, адекватно отражать эту среду и изменять её по меркам данного вида, приобретать всё более сложные и свободно избираемые стратегии поведения.

Проблема объяснения биологического прогресса находит разрешение в связи с возможностью эволюционирования самой эволюции. Термин «эволюция эволюции» предложил английский биолог А. Шелл в книге «Эволюция», изданной в Лондоне ещё в 1936 г. Он применил этот термин к характеристике этапов истории развития аппарата наследственности. В дальнейшем в научной литературе употреблялись словосочетания «эволюция форм эволюции», «эволюция факторов эволюции», в которых нашло отражение стремление конкретизировать эволюционный подход к самой эволюции, обобщить факты об эволюционных изменениях самих эволюционных процессов. В книге К. Завадского и Э. Колчинского «Эволюция эволюции», изданной в 1977 г. (Завадский К.М., Колчинский Э.И. Эволюция эволюции – Л.: Наука, 1977 – 236 с.) была сделана попытка раскрыть фундаментальные этапы эволюции в виде так называемых эволюционно-биологических формаций (по аналогии с выделенными К. Марксом и Ф. Энгельсом общественно-экономическими формациями). Хотя авторы не характеризуют ни отдельных формаций, ни их последовательности и смены, можно согласиться, что скажем, эпоха динозавров составляла иную формацию, чем эра млекопитающих или эпоха антропогенеза и гегемонии человека.

Глава 13. Происхождение и предпосылки формирования человека

Ранняя эволюция человека обозначает стык между историей природы и историей общества. Человек возник благодаря прогрессу жизни и сам он есть воплощённый прогресс.

Человек есть способ существования мобилизационных структур, составляющих третий уровень космической эволюции. Первый уровень, неживую природу, организуют и упорядочивают мобилизационные структуры, управляющие движением. Второй, живую природу, образуют особые мобилизационные структуры, небезразличные к собственному состоянию и направляющие свою активность в виде биологической работы к оптимизации этого состояния. Третий уровень, человек, есть способ существования мобилизационных структур, небезразличных и к своему собственному состоянию, и к состоянию общества, и к состоянию окружающего космоса, направляющих свою активность в виде регулярного труда на преобразование мира и самого себя по своим собственным, человеческим меркам.

В конечном счёте это создаёт предпосылки для превращения человека в космическую силу, способную к управлению эволюцией и сотворению гуманного мира. В этом смысле человек есть итог длительной эволюции природы, её высшее воплощение. Но, разумеется, не всей вообще природы, а её «человекообразного» слоя, антропоморфной космической среды. Эволюционируя, человек и созданная им цивилизация постепенно расширяют границы этой среды.

Человек как природное существо есть результат и одновременно итог не только истории древних обезьян и даже не только истории жизни на Земле и самой Земли, но и истории Космоса. Эволюция Вселенной породила уникальную систему – Метагалактику, эволюция Метагалактики – спиральную Галактику Млечный путь, эволюция Галактики на её весьма заурядной периферии породила ещё более заурядную звезду Солнце и обращающуюся вокруг неё систему, эволюция Солнечной системы породила уникальную планету Земля, эволюция Земли – биосферу, эволюция биосферы – уникальное живое существо – человека, эволюция человека – уникальную цивилизацию. Впрочем, во Вселенной вследствие её беспредельного многообразия всё уникальное заурядно, а всё заурядное уникально. Человек тоже при всей своей уникальности – довольно заурядный итог эволюции Вселенной, существо, способное познавать Вселенную и создавать мобилизационные структуры, обеспечивающие созидательное переустройство Космоса.

На это неспособны ни огромные галактики, ни энергетически мощные звёзды, ни биосфера Земли. То колоссальное ускорение прогресса, которое связано с деятельностью человека, показывает огромный потенциал человека в преобразовании окружающей части Вселенной, и эта преобразованная Вселенная будет расширяться и расти с таким же ускорением, с каким прогрессировала жизнь от первобытных клеточных структур до человека и от первобытных «обезьянолюдей» до современной космической цивилизации.

Чудо этого ускорения удачно подчеркнул выдающийся французский учёный-эволюционист и одновременно католический философ П. Тейяр де Шарден: «Тридцать тысяч лет. Длительный период в масштабе нашей жизни. Одна секунда для эволюции» (Тейяр де Шарден П. Феномен человека – М.: Наука, 1987, с. 162). И за эту секунду, составляющую, точнее, около 40 тысяч лет, произошёл переход от каменных рубил до компьютеров и космических кораблей. Поистине не Бог, а Человек – подлинный чудотворец в этой косной Вселенной.

Будучи природным и подлинно космический существом, более космическим в силу своей способности к прогрессу, чем огромные мёртвые галактики, человек в то же время является частью природы и объектом действия её законов. Как таковой, он является объектом изучения естествознания, системы естественных наук – физики, химии, биологии. Человек – порождение Земли и её биосферы. Он ведёт своё происхождение не только от древних обезьян, но и от более отдалённых предков.

Обезьяноподобные предки человека произошли от древних млекопитающих, которые произошли от рептилий, которые в свою очередь произошли от ещё более древних земноводных, а те от кистепёрых рыб, рыбы от беспозвоночных и т. д., вплоть до первых древнейших примитивнейших одноклеточных прокариотических организмов. Люди, и всё живое на Земле, являются потомками древних планетозималей, из которых была сплетена наша Земля. Мы – дети Солнца, наследники Космоса, создания эволюции.

Все живые существа Земли являются родственниками, все принадлежат разветвлённому древу жизни. Трудно, конечно, распознать своих родственников в муравье или в ящерице, но мы должны заботиться и об этих дальних родственниках, чтобы не оскудело разнообразие жизни, не погиб и сам человек.

Как природное существо, изучаемое естественными науками, человек хранит в себе особенности предшествовавших этапов эволюции. Он есть физическое существо, хранитель физических полей, совершатель сложных механических перемещений, обладатель физического тела, сложной телесной конструкции. Человек есть химическое существо. В его теле происходят сложные химические реакции, превращения, взаимодействия. Человек есть биологическое существо. Он – результат биологической эволюции, живое существо, которое ест, пьёт, испражняется, дышит, нуждается в тепле и отдыхе, обладает сексуальной потребностью, как и другие млекопитающие. Мозг человека есть результат формирования центральной нервной системы, которая эволюционировала миллиарды лет, начиная с моллюсков.

Головной мозг является главной мобилизационной структурой человека, которая в процессе эволюции перестроилась с осуществления чисто животных функций на очеловеченные животные и чисто человеческие функции, на идеальные процессы, осуществляемые посредством Слова. Все боги, начиная с древнейших и заканчивая современными созданы человеком по образу и подобию человеческого мозга: они творят мир при помощи Слова и воображения. Это невзрачное серое вещество – и есть единственно сущий Бог, величайшее произведение эволюции Космоса. Нет Бога, кроме мозга, и человек – обладатель его. Это в нём таится великая сила, способная преобразовать Вселенную реально, и ежедневно преобразующая её идеально. На эту творческую высшую космическую силу не нужно молиться, её нужно каждодневно развивать, взращивать, пробуждать, поднимаясь к вершинам эволюции от удовлетворения на человеческом уровне животных потребностей к сотворению лучшего, чем существующий, космического мира.

Мы должны воспитывать в себе истинного Бога, вырастить Его и постоянно совершенствовать, чтобы человек мог эволюционировать дальше, постепенно превращаясь из природного, подверженного всем невзгодам естественной эволюции существа в творящее мир «сверхъестественное» существо, способное управлять эволюцией и оптимизировать её. В этом и заключается сверхзадача человечества, которая вытекает из решения наших обыденных, каждодневных задач. Такова научно обоснованная вера в сверхъестественное, которое на самом деле является одновременно в высшей степени естественным и в высшей степени человеческим. Сотворите свой мир по образу и подобию своему, и если вы сделаете его гуманным и прогрессивным, вы увидите, что это хорошо!

Мозг человека как высшая мобилизационная структура известной нам части Вселенной представляет собой итог длительной эволюции мобилизационных структур живых организмов от самого возникновения жизни 3,6 млрд. лет назад. Исходное отличие этих структур от структур неживых образований заключается в небезразличии к собственному состоянию, способности определять это состояние как положительное либо как отрицательное в зависимости от характера внешнего воздействия и отвечать на эти воздействия по определённой встроенной программе проявлением определённой активности.

Это свойство мобилизационных структур, являющееся критерием наличия жизни, называется раздражимостью. На базе раздражимости по мере прогресса видов и групп живых организмов развиваются все способы отражения действительности, все типы реагирования на внешние воздействия и даже все функции органов. Например, как бесполое, так и половое размножение формируется на базе раздражимости, а не только посредством механического комбинирования структур нуклеиновых кислот.

В начале жизни лежали мобилизационные структуры, обладавшие свойством раздражимости, и именно они структурировали макромолекулы белков и нуклеиновых кислот таким образом, что возникла возможность копирования первоначальных структур, ставшая основой размножения. Вот почему барьер Вейсмана, отделяющий репродуктивную часть организма от соматической, становится проницаемым при длительной биологической работе в определённом направлении: постоянная раздражимость приводит к копированию генетическим аппаратом тех свойств, которые наработаны в масштабах вида.

Путь, пройденный живой природой от простой раздражимости и реактивности к человеческому сознанию, поистине огромен. Сама по себе раздражимость есть лишь развитие отражения в неживой природе и реактивности во взаимодействиях между химическими веществами, проявляющаяся в виде строго определённых химических реакций. Раздражимость также несёт в себе механизм химической реактивности, поскольку негативное воздействие на организм преобразуется в нём в раздражающее действие химического вещества на чувствительную поверхность органа и побуждает к движению от раздражителя, а несущий энергию благоприятный раздражитель подобным же образом вызывает движение по направлению к нему. Такие реакции низших растений и животных получили названия таксисов. У высших растений раздражимость выражается в тропизмах и настиях. Тропизмы заключаются в реакциях роста, настии – в периодических движениях вслед за изменениями состояния внешней среды.

Далее на базе раздражимости формируется возбудимость – способность сохранения полученных раздражений в виде относительно устойчивых возбуждений, своего рода «следов» раздражителей в раздражённых тканях. Возбудимость прокладывает путь следующему уровню – чувствительности, т. е. способности отражать отдельные свойства раздражителей в виде ощущений, в форме, обусловленной устройством органов чувств. Производство ощущений обеспечивается биологической работой дифференцированных нервных клеток многоклеточных организмов.

Ещё более высокий уровень – восприимчивость, т. е. отражение внешней среды в целостных образах восприятий. Хотя способы восприятия живых существ по форме зависят от устройства органов ощущений, восприимчивость – первый уровень отражения, передающий живым существам целостную картину действительности, относительно независимую от ощущений, поскольку передаёт сведения о целостных предметах и существах в их положении, перемещении, действии и взаимодействии. Восприятие обеспечивается достаточно развитой нервной системой и головным мозгом и уже не является врождённой способностью, а вырабатывается на основе опыта и практики обращения с предметами, являясь основой наблюдений.

Возникновение представлений происходит на основе эмпирических обобщений свойств явлений, поставляемых образами восприятий. Представления возникают путём воспроизведения в мозгу обобщённых образов восприятий в совокупности со свойствами и действиями объектов восприятия. Представления обеспечиваются биологической работой головного мозга при наличии первой сигнальной системы. Ощущение, восприятие и представление являются способами психического отражения действительности, психическими процессами, они составляют содержание психики, наличие которой присуще высшим животным. У человека представления формируются уже не только путём эмпирических, но мысленных обобщений. Они от начала и до конца проникнуты мыслью.

Сознание присуще только человеку и является результатом глубокого преобразования психики, доставшейся в наследство от высших животных. Оно становится возможным при участии второй сигнальной системы, опирающейся на язык, на словесные конструкции и оперирующее ими мышление. Его важнейшей предпосылкой является также переход биологической работы в регулярную трудовую деятельность, практику орудийной деятельности.

Сознание возникает и развивается в общественной среде. Сознание имеет не только отражательную, но и деятельностную сторону, оно есть идеальная практика. Сознание не является функцией бессмертной нематериальной души, оно есть функция материального органа, мозга, и обладает не только психической, но и нейрофизиологической основой. Однако сознание имеет не материальную, а идеальную, мобилизационно-информационную природу.

Как известно, более 80 % информации о внешнем мире человеку приносит зрение – дистанционный способ отражения, лежащий в основе человеческого способа восприятия явлений. Зрение также прошло колоссальный путь эволюции, сопровождающийся многочисленными «экспериментами» и мобилизационными инновациями (ароморфозами). Примитивные глазки беспозвоночных представляли собой скопления светочувствительных клеток, окружённых пигментом. Даже у одноклеточных развился светочувствительный участок цитоплазмы, несущий информацию об освещённости окружающей среды и о наличии солнечной энергии. У всех организмов, как простых, так и сложных, при выработке органов зрения подвергалось отражению то, что способствовало ориентации мобилизационных структур в окружающей среде для борьбы за жизнь. Всё сверх самого необходимого для жизни развиться не могло, а всё недостаточное отсеивалось отбором. Отражение солнечного света явилось материальной основой зрительной локализации явлений.

Полнота зрительного восприятия у животных повышалась по мере достижения более высоких уровней эволюционного развития и является одним из важнейших критериев прогресса живой природы.

Креационисты не устают утверждать, что на основе эволюции никак не могло сформироваться такое чудо, как глаз человека. Эволюционисты же отслеживают процесс такого формирования от самых примитивных форм и до самого бесценного дара природы, который позволяет нам любоваться её красотами и воспарять в мыслях в надзвёздные миры. Эти «врата сознания» несут в себе явный «отпечаток» той природы, в которой они формировались.

Вряд ли процесс фотохимических изменений молекул зрительных пигментов и их преобразование в электрические импульсы можно считать сверхъестественным явлением. Развитие зрения проходит целый ряд мобилизационных инноваций (ароморфозов), каждая из которых позволяет улучшить качество изображения и передать всё более подробную информацию об отображаемых явлениях внешнего мира посредством усложнения органов зрения, их мобилизационной способности.

У большинства беспозвоночных органы зрения ещё неспособны передавать изображения предметов и существ окружающего мира, они могут регистрировать изменения освещённости, и по ним воспроизводить изменения во внешней среде. Паукообразные различают контуры движущихся предметов. Целостное зрительное восприятие начинается с головоногих моллюсков и присуще позвоночным и насекомым.

Зрительное восприятие полностью приспособлено к биологической работе в определённой среде и развивается как средство оптимальной дистанционной ориентации в ней. Постоянное обитание в полной темноте приводит к полной или частичной атрофии органа зрения, делает животное слепым или подслеповатым вследствие отсутствия биологической работы посредством зрительных органов. Типичный пример подслеповатых животных – кроты, осуществляющие большой объём земляных работ по прорыванию ходов в почве в почти полной тьме. Некоторые глубоководные рыбы, земноводные протеи, жуки жужелицы полностью слепы, так как живут в полной тьме и не нуждаются в органах зрения.

Но не темнота как таковая является источником атрофии этого важного органа, а лишь его ненужность, излишность для совершения биологической работы по оптимизации жизнедеятельности. Как только появляется нужда в работе органа зрения в полной темноте для охоты или ориентации в пространстве, в процессе биологической работы такой орган развивается уже не на базе видимого человеком света, а на основе инфракрасного излучения. Таковы органы инфракрасного зрения некоторых глубоководных рыб, кальмаров, гремучих змей. У других животных, живущих, охотящихся или питающихся растительной пищей при очень слабой освещённости развиваются огромные глаза, способные распознавать объекты при наличии всего лишь нескольких квантов света. Таковы органы зрения некоторых глубоководных рыб, головоногих моллюсков и наших сородичей обезьян – лемуров, лори, долгопятов, ведущих ночной образ жизни (Чернова Н.М., Былова А.М. Экология – М.: Просвещение, 1988 – 264 с., с. 24–27).

Особой дальнозоркостью обладают глаза высоко летающих птиц, для которых дальний обзор является необходимым средством для поиска пищи и ориентации в пространстве при дальних перелётах. Их глаза намного превосходят глаза человека по зоркости и дальновидению. Но глаза человека, уступающие многим животным с точки зрения специализации, являются универсальным средством макроскопического отражения природы в определённом диапазоне электромагнитных колебаний. Глаза человека приспособлены к универсальному характеру человеческого труда. Напротив, биологическая работа каждого вида животных так или иначе специализирована и не является предметной деятельностью в человеческом смысле этого слова, в том смысле, что животные не преобразуют предметы, а лишь пользуются их свойствами и приспосабливают к этому свои органы, в том числе и органы чувств. Специализация органов чувств у человека происходит в зависимости от рода деятельности, но не путём изменения самого органа, а лишь путём мобилизации органа на выполнение определённой работы.

Зрение как ведущий дистанционный орган ориентации человека в пространстве и в Космосе Земли и Вселенной является основой человеческого способа восприятия и своего рода учителем других органов ощущений. Будучи потомками древесных обезьян (дриопитеков) люди не обладают тонкостью обонятельных ощущений, присущих наземным животным, в особенности собакам и волкам. Но они унаследовали глаза приматов, их бинокулярное зрение, приспособленное к восприятию рельефности предметов и способствующее точности движений. Когда предки человека переселились из тропических лесов на открытые пространства степей, роль обонятельных ощущений у них продолжала снижаться, несмотря на переход к охотничьему промыслу, поскольку в лесах запахи отстаиваются и по ним можно ориентироваться в окружающей обстановке, на открытых же пространствах они быстро выдуваются ветрами.